И я помогу вам со всеми необходимыми инфоматериалами. Дать прямую видеосвязь с деканатом?
Кровь опять ударила Максу в лицо.
— Спасибо, не надо. Я не вижу пользы в этом сообщении. Достаточно знать, что выполнение программы продолжается.
* * *
Корабль выглядел странно. Шикарные коридоры, но через каждые тридцать метров — намертво принайтованная к полу гермопалатка с распахнутым лазом. И обязательно пара легких гермокостюмов внутри. Лэн опасался разгерметизации корабля. Утечка воздуха существует всегда. Идеальное уплотнение люка создать невозможно. Главное, чтоб она не превышала допустимую. Сейчас утечка в триста раз превышала оговоренную в паспорте корабля. Это не представляло опасности, но Спиид не мог разыскать место утечки и нервничал.
Посадочные лыжи корабля выдвинули как для посадки, усилили стальным двутавром и намертво приварили в таком положении. Теперь на внешнюю подвеску можно было цеплять до ста пятидесяти тысяч тонн.
— Это опасно? — пытала Эля Джоанну.
— Какая разница? Вернемся на Землю, с нас все равно голову снимут, отбивалась та.
— Эльхен, это абсолютно безопасно, — утверждал Томми. Эля ему не верила.
— А кто катушку уронил?
— Теперь до смерти вспоминать будешь!
— Не надо о смерти. Я и так боюсь.
— Ну и напрасно! Слышала, что у смерти хороший вкус? Она выбирает лучших.
— Ну да.
— А мы — кто? — Спиид со смехом сгреб ее в охапку и подкинул до потолка. (При лунном тяготении это не сложно.)
— Ты точно тыщу лет жить будешь, — заявила Эльвира, уцепившись за плафон и болтая ногами.
* * *
Работа шла размеренно и четко. Лэн со Спиидом мотались на Моби Дике между полюсом и поясом астероидов, везли новые и новые детали лебедок. Джоанна координировала сборку «площадок», руководила монтажом катушек, глубоким бурением, закреплением якорей. А Эльвира тянула тросы от Зайчика к полюсу. Рейс длился сначала двадцать пять дней, потом — дольше. Зайчик отодвигался от планеты, а быстрее установки просто не могли тянуть волокно. И так — тридцать метров в секунду, больше ста километров в час. Эльвира цепляла пучок тросов к шлюпке, переделанной в кабину межпланетного лифта — и отправлялась в рейс. Впервые с начала работ у нее появилось свободное время. В избытке. В таком избытке, что хоть волком вой!
Выть Эля не стала. Точнее попробовала разок — не помогает. Только Чипу удивила. Поэтому решила написать «Летопись славного дела» солидный исторический труд. Но получилось иное. На бумагу полились стихи. «Летопись» сменила название. Теперь это были «Песни белых китов». Они теснились, переполняли голову и грудь, толкались между собой и рвались наружу.
Все же, по-своему жизнь удалась -
Дикой — как хохот в лицо.
Вот и еще одна сказка сбылась,
Тоже с печальным концом.
Просто, до хмурых доплыв берегов,
Как мы хотели, сбылась
Скверная шутка неумных богов -
Сказка, хотя и про нас.
* * *
Летели недели. Новизна исчезла полностью, работа стала привычной. Вместе с новизной исчезли надежды, а желания усохли вылиняли, измельчали. Быт упростился до предела. Зачем тратить время на готовку? Сунуть стандартный рацион в подогреватель, через три минуты можно есть. Сорвать пленку за хвостик-уголок, выковырнуть из углубления одноразовые ложки, вилки — и весь столовый этикет. Сама упаковка — одноразовая тарелка. Освободилась — в утилизатор. Пятнадцать минут на обед — и вновь за работу.
Такая же привычная процедура, как еда — контроль систем жизнеобеспечения. Запас кислорода, запас воды, состояние поглотителей углекислоты и прочего, состояние энергогенератора. Рутина… Бесконечная череда дней позади, и такая же бесконечная ждет впереди.
А проект с каждым рейсом космического лифта близился к завершению. Зайчик, словно мячик на резинке, отодвигался от планеты все дальше. Стационарная орбита имела радиус 44 330 километров. Окончательная должна была составить 77 тысяч. При этом натяжение тросов достигало 7,9 на десять в десятой тонн. Эта цифра — десять в десятой степени завораживала. Такой силой можно не то, что горы двигать, орбиты планет менять!
Эля погладила Чипу по головке и взглянула на график. Через несколько часов в тридцати пяти тысячах километров за кормой, с Зайчика должна стартовать вторая кабинка космического лифта, которую поведет Спиид. Джоанна и Лэн заканчивают монтаж последних якорных площадок. В следующий рейс потянут тросы сразу четыре космических лифта.
А на душе скребли когтями кошки. Эля боялась, что случится нечто ужасное. Может, авария, может, кто-то погибнет — она не знала. Но чувство приближающейся беды не покидало. В последних полетах мальчики рисковали. Возили уже по восемь блоков оснований за раз. Четыре оставляли на орбите Макбета, а с четырьмя садились, торопливо отцепляли и взлетали, чтоб перехватить оставленные на следующем витке. Джоанна жаловалась, что поседеет от такого лихачества. Она и на самом деле стала похожа на старушку. Похудела, ссутулилась, постоянно куталась в шаль.
Эля решила поговорить с Лэном. Но ошиблась, и вместо Лэна набрала код Томми. Подняла его с постели после вахты. Пришлось объяснять. Томми тут же начал ехидничать, что ошибка по Фрейду.
— Перестань, пожалуйста, — попросила Эля. — Плохо мне. Два года назад думала, все правильно делаем. А теперь — не знаю. Кому-нибудь нужно, что мы делаем, а? Что о нас через сто лет скажут?
— Тебя точно помнить будут, — улыбнулся Спиид. — Ты по себе памятник нерукотворный оставила.
— Перестань издеваться.
— А я серьезно. Лэн позавчера передачу перехватил. Вонючий ежик оказался ежихой, ее назвали твоим именем. Эльвирус… Эльвириус… Не помню, как по латыни, в общем, Эльвира головоногая, крупноигольчатая.
— Опять ты не о том…
— Все идет путем, Эля. У нас отличный экипаж. Мы за два года даже ни разу по-крупному не поссорились.
— Потому что не видим друг друга по месяцу. Томми, ты меня послушай. Когда площадку ото льда очистили — мы же на пятьсот миль вокруг жизнь в океане уничтожили. Моби Дик никогда не станет орбитальной учебной базой. Нас из космоса поганой метлой вышвырнут. А кому лучше станет от того, что мы сделали?
— Наверно, никому, — хмыкнул Томми. — Если здесь и появится через миллион лет разумная жизнь, наших следов к тому времени не останется. Зайчик оторвется и улетит, якорные площадки ржавой пылью рассыплются. Комбинат в поясе астероидов метеориты разбомбят. У местных геологов появится неразрешимая загадка — что же развернуло кору их планеты на девяносто градусов. Но какое-нибудь объяснение они обязательно найдут.
— Вот и ты говоришь, что никому это не надо…
— Я этого не говорю, — улыбнулся Спиид. — Помнишь, как нас Земля провожала? «Любите жизнь. Любите во всех проявлениях».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Кровь опять ударила Максу в лицо.
— Спасибо, не надо. Я не вижу пользы в этом сообщении. Достаточно знать, что выполнение программы продолжается.
* * *
Корабль выглядел странно. Шикарные коридоры, но через каждые тридцать метров — намертво принайтованная к полу гермопалатка с распахнутым лазом. И обязательно пара легких гермокостюмов внутри. Лэн опасался разгерметизации корабля. Утечка воздуха существует всегда. Идеальное уплотнение люка создать невозможно. Главное, чтоб она не превышала допустимую. Сейчас утечка в триста раз превышала оговоренную в паспорте корабля. Это не представляло опасности, но Спиид не мог разыскать место утечки и нервничал.
Посадочные лыжи корабля выдвинули как для посадки, усилили стальным двутавром и намертво приварили в таком положении. Теперь на внешнюю подвеску можно было цеплять до ста пятидесяти тысяч тонн.
— Это опасно? — пытала Эля Джоанну.
— Какая разница? Вернемся на Землю, с нас все равно голову снимут, отбивалась та.
— Эльхен, это абсолютно безопасно, — утверждал Томми. Эля ему не верила.
— А кто катушку уронил?
— Теперь до смерти вспоминать будешь!
— Не надо о смерти. Я и так боюсь.
— Ну и напрасно! Слышала, что у смерти хороший вкус? Она выбирает лучших.
— Ну да.
— А мы — кто? — Спиид со смехом сгреб ее в охапку и подкинул до потолка. (При лунном тяготении это не сложно.)
— Ты точно тыщу лет жить будешь, — заявила Эльвира, уцепившись за плафон и болтая ногами.
* * *
Работа шла размеренно и четко. Лэн со Спиидом мотались на Моби Дике между полюсом и поясом астероидов, везли новые и новые детали лебедок. Джоанна координировала сборку «площадок», руководила монтажом катушек, глубоким бурением, закреплением якорей. А Эльвира тянула тросы от Зайчика к полюсу. Рейс длился сначала двадцать пять дней, потом — дольше. Зайчик отодвигался от планеты, а быстрее установки просто не могли тянуть волокно. И так — тридцать метров в секунду, больше ста километров в час. Эльвира цепляла пучок тросов к шлюпке, переделанной в кабину межпланетного лифта — и отправлялась в рейс. Впервые с начала работ у нее появилось свободное время. В избытке. В таком избытке, что хоть волком вой!
Выть Эля не стала. Точнее попробовала разок — не помогает. Только Чипу удивила. Поэтому решила написать «Летопись славного дела» солидный исторический труд. Но получилось иное. На бумагу полились стихи. «Летопись» сменила название. Теперь это были «Песни белых китов». Они теснились, переполняли голову и грудь, толкались между собой и рвались наружу.
Все же, по-своему жизнь удалась -
Дикой — как хохот в лицо.
Вот и еще одна сказка сбылась,
Тоже с печальным концом.
Просто, до хмурых доплыв берегов,
Как мы хотели, сбылась
Скверная шутка неумных богов -
Сказка, хотя и про нас.
* * *
Летели недели. Новизна исчезла полностью, работа стала привычной. Вместе с новизной исчезли надежды, а желания усохли вылиняли, измельчали. Быт упростился до предела. Зачем тратить время на готовку? Сунуть стандартный рацион в подогреватель, через три минуты можно есть. Сорвать пленку за хвостик-уголок, выковырнуть из углубления одноразовые ложки, вилки — и весь столовый этикет. Сама упаковка — одноразовая тарелка. Освободилась — в утилизатор. Пятнадцать минут на обед — и вновь за работу.
Такая же привычная процедура, как еда — контроль систем жизнеобеспечения. Запас кислорода, запас воды, состояние поглотителей углекислоты и прочего, состояние энергогенератора. Рутина… Бесконечная череда дней позади, и такая же бесконечная ждет впереди.
А проект с каждым рейсом космического лифта близился к завершению. Зайчик, словно мячик на резинке, отодвигался от планеты все дальше. Стационарная орбита имела радиус 44 330 километров. Окончательная должна была составить 77 тысяч. При этом натяжение тросов достигало 7,9 на десять в десятой тонн. Эта цифра — десять в десятой степени завораживала. Такой силой можно не то, что горы двигать, орбиты планет менять!
Эля погладила Чипу по головке и взглянула на график. Через несколько часов в тридцати пяти тысячах километров за кормой, с Зайчика должна стартовать вторая кабинка космического лифта, которую поведет Спиид. Джоанна и Лэн заканчивают монтаж последних якорных площадок. В следующий рейс потянут тросы сразу четыре космических лифта.
А на душе скребли когтями кошки. Эля боялась, что случится нечто ужасное. Может, авария, может, кто-то погибнет — она не знала. Но чувство приближающейся беды не покидало. В последних полетах мальчики рисковали. Возили уже по восемь блоков оснований за раз. Четыре оставляли на орбите Макбета, а с четырьмя садились, торопливо отцепляли и взлетали, чтоб перехватить оставленные на следующем витке. Джоанна жаловалась, что поседеет от такого лихачества. Она и на самом деле стала похожа на старушку. Похудела, ссутулилась, постоянно куталась в шаль.
Эля решила поговорить с Лэном. Но ошиблась, и вместо Лэна набрала код Томми. Подняла его с постели после вахты. Пришлось объяснять. Томми тут же начал ехидничать, что ошибка по Фрейду.
— Перестань, пожалуйста, — попросила Эля. — Плохо мне. Два года назад думала, все правильно делаем. А теперь — не знаю. Кому-нибудь нужно, что мы делаем, а? Что о нас через сто лет скажут?
— Тебя точно помнить будут, — улыбнулся Спиид. — Ты по себе памятник нерукотворный оставила.
— Перестань издеваться.
— А я серьезно. Лэн позавчера передачу перехватил. Вонючий ежик оказался ежихой, ее назвали твоим именем. Эльвирус… Эльвириус… Не помню, как по латыни, в общем, Эльвира головоногая, крупноигольчатая.
— Опять ты не о том…
— Все идет путем, Эля. У нас отличный экипаж. Мы за два года даже ни разу по-крупному не поссорились.
— Потому что не видим друг друга по месяцу. Томми, ты меня послушай. Когда площадку ото льда очистили — мы же на пятьсот миль вокруг жизнь в океане уничтожили. Моби Дик никогда не станет орбитальной учебной базой. Нас из космоса поганой метлой вышвырнут. А кому лучше станет от того, что мы сделали?
— Наверно, никому, — хмыкнул Томми. — Если здесь и появится через миллион лет разумная жизнь, наших следов к тому времени не останется. Зайчик оторвется и улетит, якорные площадки ржавой пылью рассыплются. Комбинат в поясе астероидов метеориты разбомбят. У местных геологов появится неразрешимая загадка — что же развернуло кору их планеты на девяносто градусов. Но какое-нибудь объяснение они обязательно найдут.
— Вот и ты говоришь, что никому это не надо…
— Я этого не говорю, — улыбнулся Спиид. — Помнишь, как нас Земля провожала? «Любите жизнь. Любите во всех проявлениях».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56