Хотя она неизменно настаивала на том, чтобы ее чистил сам добытчик.
Когда снова наступила весна, на ретивом чалом жеребце прискакал Белгарат.
— Что случилось с твоей кобылой? — спросил его Дарник, когда тот спешился во дворе усадьбы.
У Белгарата вытянулось лицо.
— Я был на полпути в Драснию, когда обнаружил, что она жеребая. Я обменял ее вот на этого живчика. — Он хмуро взглянул на гарцующего чалого.
— По-моему, сделка вышла удачная, — произнес Дарник, оглядывая жеребца.
— Та кобыла была такая спокойная и разумная, — возразил старик. — А у этого молодца ветер в голове гуляет. Ему лишь бы повыпендриваться — побегать, попрыгать, погарцевать, копытами в воздухе помахать. — Он неодобрительно покачал головой.
— Поставь его в конюшню, отец, — предложила Полгара, — и умойся с дороги. Ты успел как раз к ужину. Сегодня у нас запеченная рыба. Если хочешь, то можешь съесть целую сковородку.
После того как они поели, Белгарат развернул стул к очагу, откинулся на спинку и вытянул ноги. Он с довольной улыбкой оглядел полированные плитки на полу, побеленные известью стены с висящими на крючках до блеска начищенными горшками и чайниками и весело потрескивающий в очаге огонь.
— Как хорошо немного отдохнуть, — сказал он. — Кажется, я еще ни разу не останавливался с тех пор, как выехал отсюда прошлой осенью.
— У тебя были такие неотложные дела, отец? — спросила Полгара, собирая со стола посуду.
— У нас с Белдином был серьезный разговор, — ответил старик. — В Маллорее творится нечто такое, что мне совсем не нравится.
— Какое, скажи на милость, отец, это может иметь значение? После Хтол-Мишрака и смерти Торака нам в Маллорее нечего делать. Тебя ведь не назначали на должность спасителя мира.
— Если бы все было так просто, Пол, — сказал он. — Тебе имя Сардион что-нибудь говорит? Или, может, Ктраг-Сардиус?
Она выливала горячую воду из чайника и таз для мытья посуды, но при этих словах остановилась и слегка нахмурилась.
— По-моему, я от кого-то слышала, как один гролим что-то говорил о Ктраг-Сардиусе. У него была лихорадка, и он бредил на древнеангаракском.
— Ты можешь вспомнить, о чем он говорил? допытывался Белгарат.
— Извини, отец, но я не понимаю по-древнеангаракски. Помнишь, у тебя же вечно не доходили руки меня научить? — Она поглядела на Эрранда и поманила его пальцем.
Эрранд скорбно вздохнул, поднялся и взялся за кухонное полотенце.
— Не гримасничай, Эрранд, — сказала она. — Ничего с тобой не случится, если ты сегодня поможешь мне прибраться после ужина. — Она снова взглянула на Белгарата и начала мыть посуду. — Ну что же означает этот Сардион или как там его?
— Не знаю, — Отвечал Белгарат, задумчиво почесывая бороду. — Но, как заметил Белдин, Торак называл Шар нашего повелителя Ктраг-Яска. Возможно, тут есть какая-то связь с Ктраг-Сардиусом, так мне кажется.
— Очень уж много тут всяких «возможно» и «так мне кажется», отец, — сказала Полгара. — По-моему, ты просто по привычке охотишься за призраками или для того, чтобы чем-то заняться.
— Ты слишком хорошо знаешь, Пол, что я не очень большой любитель «чем-то заниматься», — сухо произнес он.
— Да, я заметила. Что еще в мире новенького?
— Дай-ка сообразить. — Белгарат откинулся на спинку стула и в задумчивости уставился на низкий потолок. — Великий герцог Норагон съел нечто, что не в состоянии был переварить.
— Кто такой Великий герцог Норагон? И какое нам дело до его пищеварения? — спросила Полгара.
— Великий герцог Норагон был претендентом на императорский трон в Толнедре после Рэн Боуруна от семейства Хонетов, — усмехнулся Белгарат. — Он был полнейшим болваном, и, если бы пришел к власти, произошла бы непоправимая катастрофа.
— Ты сказал «был», — вмешался Дарник.
— Верно. Несварение желудка имело для Норагона фатальные последствия. Многие подозревали, что какой-то доброжелатель использовал в качестве приправы для последнего обеда Великого герцога некоторые экзотические травы, растущие в джунглях Найса. Симптомы, насколько я понимаю, были очень характерны. Хонеты в полнейшем замешательстве, а все другие семьи вне себя от радости.
— Отвратительные нравы у них в Толнедре, — заявила Полгара.
— Наш принц Хелдар, по-видимому, твердо встал на путь, который сделает его самым богатым в мире человеком, — продолжал Белгарат.
— Шелк? — поразился Дарник. — Он что, уже успел так много наворовать?
— Как я понял, то, чем он сейчас занимается, на этот раз вроде бы законно, — сказал Белгарат. — Каким-то образом они вместе с этим мошенником Ярблеком ухитрились взять в свои руки контроль над всей добычей меха в Надраке. Я не вникал в детали, но, судя по тому, как завопили все ведущие торговые дома в Бокторе, наши друзья вполне преуспевают.
— Рад это слышать, — сказал Дарник.
— Вероятно, потому что ты давно не покупал на рынке мехового плаща, — хихикнул Белгарат. — Цены, очевидно, сильно подскочили. — Старик устроился на стуле поудобнее и продолжал: — В Хтол-Мургосе ваш друг Каль Закет методически прорубает себе дорогу к Восточному побережью сквозь трупы мургов. К списку городов, которые его молитвами обезлюдели, добавились еще Рэк-Ктэн и Рэк-Хагга. Я не пылаю любовью к мургам, но этот Закет слишком далеко заходит.
— Каль Закет? — подняла брови Полгара.
— Это титул, — пожал плечами Белгарат.
— Скорее диагноз, — заметила она. — Правители Ангарака всегда кидались из одной крайности в другую. — Она обернулась и взглянула на отца. — Ну?
— Что — «ну»?
— Из Ривы что-нибудь слышно? Как дела у Гариона и Сенедры?
— Ничего не слышал — так, официальные сообщения. «Король Ривский имеет удовольствие сообщить о назначении графа такого-то ривским посланником в Драснийском королевстве». И все в таком роде, но лично о них — ничего.
— Неужели он разучился писать? — огорченно спросила Полгара. — Как бы он ни был занят в последние два года, мог бы выкроить минутку и написать хоть одно письмишко.
— Он писал, — тихо сказал Эрранд. Он, возможно, не заговорил бы о письме, но, видимо, Полгаре это было очень важно.
Она резко повернула к нему голову.
— Что ты сказал?
— Белгарион написал тебе прошлой зимой, — сказал Эрранд. — Но письмо пропало, когда корабль, на котором был гонец, затонул.
— Если корабль затонул, откуда же ты…
— Пол, — произнес Белгарат непривычно твердым для него голосом, — дай-ка я сам разберусь.
Он обратился к Эрранду:
— Ты сказал, что Гарион написал прошлой зимой письмо Полгаре?
— Да, — сказал Эрранд.
— Но письмо потерялось, потому что корабль затонул?
Эрранд кивнул.
— Почему же он снова не написал?
— Он не знает, что корабль затонул.
— А ты знаешь?
Эрранд снова кивнул.
— А ты случайно не знаешь, что было в этом письме?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Когда снова наступила весна, на ретивом чалом жеребце прискакал Белгарат.
— Что случилось с твоей кобылой? — спросил его Дарник, когда тот спешился во дворе усадьбы.
У Белгарата вытянулось лицо.
— Я был на полпути в Драснию, когда обнаружил, что она жеребая. Я обменял ее вот на этого живчика. — Он хмуро взглянул на гарцующего чалого.
— По-моему, сделка вышла удачная, — произнес Дарник, оглядывая жеребца.
— Та кобыла была такая спокойная и разумная, — возразил старик. — А у этого молодца ветер в голове гуляет. Ему лишь бы повыпендриваться — побегать, попрыгать, погарцевать, копытами в воздухе помахать. — Он неодобрительно покачал головой.
— Поставь его в конюшню, отец, — предложила Полгара, — и умойся с дороги. Ты успел как раз к ужину. Сегодня у нас запеченная рыба. Если хочешь, то можешь съесть целую сковородку.
После того как они поели, Белгарат развернул стул к очагу, откинулся на спинку и вытянул ноги. Он с довольной улыбкой оглядел полированные плитки на полу, побеленные известью стены с висящими на крючках до блеска начищенными горшками и чайниками и весело потрескивающий в очаге огонь.
— Как хорошо немного отдохнуть, — сказал он. — Кажется, я еще ни разу не останавливался с тех пор, как выехал отсюда прошлой осенью.
— У тебя были такие неотложные дела, отец? — спросила Полгара, собирая со стола посуду.
— У нас с Белдином был серьезный разговор, — ответил старик. — В Маллорее творится нечто такое, что мне совсем не нравится.
— Какое, скажи на милость, отец, это может иметь значение? После Хтол-Мишрака и смерти Торака нам в Маллорее нечего делать. Тебя ведь не назначали на должность спасителя мира.
— Если бы все было так просто, Пол, — сказал он. — Тебе имя Сардион что-нибудь говорит? Или, может, Ктраг-Сардиус?
Она выливала горячую воду из чайника и таз для мытья посуды, но при этих словах остановилась и слегка нахмурилась.
— По-моему, я от кого-то слышала, как один гролим что-то говорил о Ктраг-Сардиусе. У него была лихорадка, и он бредил на древнеангаракском.
— Ты можешь вспомнить, о чем он говорил? допытывался Белгарат.
— Извини, отец, но я не понимаю по-древнеангаракски. Помнишь, у тебя же вечно не доходили руки меня научить? — Она поглядела на Эрранда и поманила его пальцем.
Эрранд скорбно вздохнул, поднялся и взялся за кухонное полотенце.
— Не гримасничай, Эрранд, — сказала она. — Ничего с тобой не случится, если ты сегодня поможешь мне прибраться после ужина. — Она снова взглянула на Белгарата и начала мыть посуду. — Ну что же означает этот Сардион или как там его?
— Не знаю, — Отвечал Белгарат, задумчиво почесывая бороду. — Но, как заметил Белдин, Торак называл Шар нашего повелителя Ктраг-Яска. Возможно, тут есть какая-то связь с Ктраг-Сардиусом, так мне кажется.
— Очень уж много тут всяких «возможно» и «так мне кажется», отец, — сказала Полгара. — По-моему, ты просто по привычке охотишься за призраками или для того, чтобы чем-то заняться.
— Ты слишком хорошо знаешь, Пол, что я не очень большой любитель «чем-то заниматься», — сухо произнес он.
— Да, я заметила. Что еще в мире новенького?
— Дай-ка сообразить. — Белгарат откинулся на спинку стула и в задумчивости уставился на низкий потолок. — Великий герцог Норагон съел нечто, что не в состоянии был переварить.
— Кто такой Великий герцог Норагон? И какое нам дело до его пищеварения? — спросила Полгара.
— Великий герцог Норагон был претендентом на императорский трон в Толнедре после Рэн Боуруна от семейства Хонетов, — усмехнулся Белгарат. — Он был полнейшим болваном, и, если бы пришел к власти, произошла бы непоправимая катастрофа.
— Ты сказал «был», — вмешался Дарник.
— Верно. Несварение желудка имело для Норагона фатальные последствия. Многие подозревали, что какой-то доброжелатель использовал в качестве приправы для последнего обеда Великого герцога некоторые экзотические травы, растущие в джунглях Найса. Симптомы, насколько я понимаю, были очень характерны. Хонеты в полнейшем замешательстве, а все другие семьи вне себя от радости.
— Отвратительные нравы у них в Толнедре, — заявила Полгара.
— Наш принц Хелдар, по-видимому, твердо встал на путь, который сделает его самым богатым в мире человеком, — продолжал Белгарат.
— Шелк? — поразился Дарник. — Он что, уже успел так много наворовать?
— Как я понял, то, чем он сейчас занимается, на этот раз вроде бы законно, — сказал Белгарат. — Каким-то образом они вместе с этим мошенником Ярблеком ухитрились взять в свои руки контроль над всей добычей меха в Надраке. Я не вникал в детали, но, судя по тому, как завопили все ведущие торговые дома в Бокторе, наши друзья вполне преуспевают.
— Рад это слышать, — сказал Дарник.
— Вероятно, потому что ты давно не покупал на рынке мехового плаща, — хихикнул Белгарат. — Цены, очевидно, сильно подскочили. — Старик устроился на стуле поудобнее и продолжал: — В Хтол-Мургосе ваш друг Каль Закет методически прорубает себе дорогу к Восточному побережью сквозь трупы мургов. К списку городов, которые его молитвами обезлюдели, добавились еще Рэк-Ктэн и Рэк-Хагга. Я не пылаю любовью к мургам, но этот Закет слишком далеко заходит.
— Каль Закет? — подняла брови Полгара.
— Это титул, — пожал плечами Белгарат.
— Скорее диагноз, — заметила она. — Правители Ангарака всегда кидались из одной крайности в другую. — Она обернулась и взглянула на отца. — Ну?
— Что — «ну»?
— Из Ривы что-нибудь слышно? Как дела у Гариона и Сенедры?
— Ничего не слышал — так, официальные сообщения. «Король Ривский имеет удовольствие сообщить о назначении графа такого-то ривским посланником в Драснийском королевстве». И все в таком роде, но лично о них — ничего.
— Неужели он разучился писать? — огорченно спросила Полгара. — Как бы он ни был занят в последние два года, мог бы выкроить минутку и написать хоть одно письмишко.
— Он писал, — тихо сказал Эрранд. Он, возможно, не заговорил бы о письме, но, видимо, Полгаре это было очень важно.
Она резко повернула к нему голову.
— Что ты сказал?
— Белгарион написал тебе прошлой зимой, — сказал Эрранд. — Но письмо пропало, когда корабль, на котором был гонец, затонул.
— Если корабль затонул, откуда же ты…
— Пол, — произнес Белгарат непривычно твердым для него голосом, — дай-ка я сам разберусь.
Он обратился к Эрранду:
— Ты сказал, что Гарион написал прошлой зимой письмо Полгаре?
— Да, — сказал Эрранд.
— Но письмо потерялось, потому что корабль затонул?
Эрранд кивнул.
— Почему же он снова не написал?
— Он не знает, что корабль затонул.
— А ты знаешь?
Эрранд снова кивнул.
— А ты случайно не знаешь, что было в этом письме?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108