.. Долголетием, мудростью и добротой, и еще тем, что ты называешь сетанной?
Может быть, подумал Дженнак, но тут вспомнился ему брат Фарасса, властолюбивый завистник, и заносчивый Ах-Шират, повелитель Страны Дымящихся Гор, и воинственный Ко'ко'ната, и другие светлорожденные, которых встречал он в Одиссаре, в Коатле и Тайонеле и в тасситских степях. Было у них долголетие и вечная молодость, но мудростью, а особенно добротой, мог похвастать не всякий. И уж конечно не являлись они одним племенем, хоть и были похожи, как зерна маиса в початке. Их тоже разделяли тайны, и собственный интерес, и скрытые желания, и тяга овладеть чужим – все то, чем наделил смертных злокозненный Ахраэль. А вернее то, до чего додумались они сами, – ведь Ахраэль, в отличие от Шестерых, не являлся реальностью и был всего лишь ядовитым дымом, стелившимся от костров суеверных бихара.
И Дженнак, снова покачав головой, произнес:
– Нет, сказитель, мы не те, кого ты ищешь. Но ты продолжай искать! Мир велик, и столько в нем разных племен, что должно найтись хоть одно, мудрое, искусное и справедливое, не признающее войн, не ведающее рабства… Почему бы и нет?
– А ты, мой господин, слышал о таком?
– Лучше увидеть чейни в своих ладонях, чем услышать их звон в чужом кошеле, – сказал Дженнак, потянулся к висевшему на поясе мешочку и вытащил яшмовый сфероид. – Видишь это? Сделано искусными руками, а значит, и головы не лишены были мудрости… Но где выточен сей шар? Для чего? И кем? Может, теми людьми, которых ты ищешь?
Глаза Амада сверкнули.
– Что это, светлый вождь?
– Знак мира. Талисман, который служит добру и справедливости… – Сделав паузу, Дженнак осторожно погладил шар кончиками пальцев и добавил: – По крайней мере, я надеюсь, что верно понял его предназначение.
Интерлюдия четвертая
ИСКУССТВА
Был мир, были боги, и были люди – и боги, в благости своей, даровали людям многие искусства и ремесла, всевозможные знания и умения, и мастерство, и чувство прекрасного, и восторг, который приносит созерцание сути вещей. Великий дар! Если не считать самих богов, дар этот являлся наиболее ценным из существующего в мире – ибо, овладев им, человек стал человеком.
Правда, кое-что было известно людям и до Пришествия Оримби Мооль. Так, в Юкате воздвигались примитивные города, окруженные маисовыми полями, а чтобы урожай был щедр, приносились жертвы, поскольку майя верили в преначертание судеб и власть над миром неких верховных существ. Если же говорить о Пяти Племенах, населявших Серанну и соединившихся со временем в одиссарский народ, то каждое из них обладало своим искусством. Хашинда, приплывшие в древности из Юкаты на тростниковых судах, умели делать прочными кожу тапиров и панцири черепах, обрабатывая их с помощью жидкостей и дымов; кентиога, пришельцы с западных равнин, принесли с собой магию тустла, приемы дальновидения и прорицания грядущего; шилукчу, обитатели лесов, являлись превосходными охотниками и мастерами плетения из перьев, тростника и травы; северяне-ротодайна владели воинским умением, а сесинаба, исконные насельники Серанны, были рыбаками, умели строить долбленые челны и не боялись ярости соленых вод.
Но все-таки Одисс, Хитроумный Ахау, научил их многим вещам, а остальные боги с такой же щедростью одарили племена степей и гор, лесов и речных долин. Так и возникли искусства: что-то люди знали сами, что-то было им подсказано, а что-то они додумали потом, за полтора тысячелетия, минувших с тех времен, когда явились в их земли Кино Раа.
Среди искусств различались тайные и явные. Всякий народ и всякое племя владело определенным мастерством, источником могущества, скрытым от чужих глаз и оберегаемым с ревностью и тщанием. Тайонельцы покорили сталь; обучились ковать доспехи, и острые клинки, и наконечники копий, делать шлемы, серпы и топоры, лить украшения из бронзы и укреплять железом ободья колесниц. Люди Арсоланы стали великими строителями, прорубавшими в скалах пещеры, дороги и лабиринты, воздвигавшими прочные стены и подвесные мосты, умевшими размягчать камень – так, что, застывая, он становился крепче монолитной глыбы. Искусства, связанные с едкими жидкостями и ядовитыми веществами, были особенно развиты в Одиссаре; тут ведали, как твердое сделать мягким, а мягкое – твердым, упругое – жестким, а хрупкое – прочным. Тайной Дома Мейтассы являлось умение обращаться с огромными косматыми быками, что паслись в западных степях; лишь тасситы знали, как покорять и объезжать их, и лишь они, единственные во всей Эйпонне, ездили верхом и сражались, метая с бычьих спин стрелы, дротики и топоры. Сеннамиты, обитавшие в далеких южных степях, были столь же искусными скотоводами, но разводили своих короткошерстных быков ради мяса и шкур, а также затем, чтоб запрягать их в повозки и волокуши. Что же до их секретов, то главным являлось непревзойденное воинское мастерство, тайные виды борьбы, особое оружие и приемы тренировки, позволявшие ногтем рассечь москита на лету. Атлийцы, страна коих изобиловала вулканами и горячими гейзерами, первыми научились приготовлять взрывчатый порошок, смешивая серу и селитру с древесным углем, и надувать теплым воздухом шелковые шары, что поднимали груз, равный весу тапира. Свои секреты имелись и на Островах; кейтабцы, морской народ, превосходили всех в умении строить корабли и вести их по соленым водам с помощью особых инструментов, карт и ночных светил. Суда свои они вооружали метательными машинами, бросавшими жидкий огонь, и состав этой жуткой смеси тоже был их секретом.
Но с течением лет число посвященных в тайны расширялось, и расходились от них круги, точно от брошенных в воду камней. Учителя и телохранители из Сеннама бродили по всей Эйпонне, арсоланцы разведали секрет взрывчатой смеси атлов, одиссарские оружейники ковали металл столь же искусно, как тайонельцы, а мореплаватели с Островов принялись торговать прочными легкими доспехами из черепашьих панцирей, тайонельскими клинками и тканями Одиссара, не имевшими равных по красоте и прочности. Поскольку же торговали кейтабцы во многих местах, то многие видели их корабли – а где есть острый глаз, там найдутся и умелые руки. И в году 1562-м от Пришествия Оримби Мооль одиссарские суда не уступали кейтабским, искусники Коатля могли поспорить с арсоланцами в строительстве дорог и мостов, сеннамиты обучились применять едкие жидкости и дымы, тайонельцы и тасситы осваивали морскую навигацию, а состав громового порошка был известен повсеместно, и делали из него шары и ядра для стволов метателей. Что же до объездки косматых быков, то это уменье никого не интересовало, так как из Лизира, Иберы и Бритайи начали ввозить лошадей, послушных и сильных животных, и столь прекрасных, что бык рядом с ними казался дикой неуклюжей тварью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Может быть, подумал Дженнак, но тут вспомнился ему брат Фарасса, властолюбивый завистник, и заносчивый Ах-Шират, повелитель Страны Дымящихся Гор, и воинственный Ко'ко'ната, и другие светлорожденные, которых встречал он в Одиссаре, в Коатле и Тайонеле и в тасситских степях. Было у них долголетие и вечная молодость, но мудростью, а особенно добротой, мог похвастать не всякий. И уж конечно не являлись они одним племенем, хоть и были похожи, как зерна маиса в початке. Их тоже разделяли тайны, и собственный интерес, и скрытые желания, и тяга овладеть чужим – все то, чем наделил смертных злокозненный Ахраэль. А вернее то, до чего додумались они сами, – ведь Ахраэль, в отличие от Шестерых, не являлся реальностью и был всего лишь ядовитым дымом, стелившимся от костров суеверных бихара.
И Дженнак, снова покачав головой, произнес:
– Нет, сказитель, мы не те, кого ты ищешь. Но ты продолжай искать! Мир велик, и столько в нем разных племен, что должно найтись хоть одно, мудрое, искусное и справедливое, не признающее войн, не ведающее рабства… Почему бы и нет?
– А ты, мой господин, слышал о таком?
– Лучше увидеть чейни в своих ладонях, чем услышать их звон в чужом кошеле, – сказал Дженнак, потянулся к висевшему на поясе мешочку и вытащил яшмовый сфероид. – Видишь это? Сделано искусными руками, а значит, и головы не лишены были мудрости… Но где выточен сей шар? Для чего? И кем? Может, теми людьми, которых ты ищешь?
Глаза Амада сверкнули.
– Что это, светлый вождь?
– Знак мира. Талисман, который служит добру и справедливости… – Сделав паузу, Дженнак осторожно погладил шар кончиками пальцев и добавил: – По крайней мере, я надеюсь, что верно понял его предназначение.
Интерлюдия четвертая
ИСКУССТВА
Был мир, были боги, и были люди – и боги, в благости своей, даровали людям многие искусства и ремесла, всевозможные знания и умения, и мастерство, и чувство прекрасного, и восторг, который приносит созерцание сути вещей. Великий дар! Если не считать самих богов, дар этот являлся наиболее ценным из существующего в мире – ибо, овладев им, человек стал человеком.
Правда, кое-что было известно людям и до Пришествия Оримби Мооль. Так, в Юкате воздвигались примитивные города, окруженные маисовыми полями, а чтобы урожай был щедр, приносились жертвы, поскольку майя верили в преначертание судеб и власть над миром неких верховных существ. Если же говорить о Пяти Племенах, населявших Серанну и соединившихся со временем в одиссарский народ, то каждое из них обладало своим искусством. Хашинда, приплывшие в древности из Юкаты на тростниковых судах, умели делать прочными кожу тапиров и панцири черепах, обрабатывая их с помощью жидкостей и дымов; кентиога, пришельцы с западных равнин, принесли с собой магию тустла, приемы дальновидения и прорицания грядущего; шилукчу, обитатели лесов, являлись превосходными охотниками и мастерами плетения из перьев, тростника и травы; северяне-ротодайна владели воинским умением, а сесинаба, исконные насельники Серанны, были рыбаками, умели строить долбленые челны и не боялись ярости соленых вод.
Но все-таки Одисс, Хитроумный Ахау, научил их многим вещам, а остальные боги с такой же щедростью одарили племена степей и гор, лесов и речных долин. Так и возникли искусства: что-то люди знали сами, что-то было им подсказано, а что-то они додумали потом, за полтора тысячелетия, минувших с тех времен, когда явились в их земли Кино Раа.
Среди искусств различались тайные и явные. Всякий народ и всякое племя владело определенным мастерством, источником могущества, скрытым от чужих глаз и оберегаемым с ревностью и тщанием. Тайонельцы покорили сталь; обучились ковать доспехи, и острые клинки, и наконечники копий, делать шлемы, серпы и топоры, лить украшения из бронзы и укреплять железом ободья колесниц. Люди Арсоланы стали великими строителями, прорубавшими в скалах пещеры, дороги и лабиринты, воздвигавшими прочные стены и подвесные мосты, умевшими размягчать камень – так, что, застывая, он становился крепче монолитной глыбы. Искусства, связанные с едкими жидкостями и ядовитыми веществами, были особенно развиты в Одиссаре; тут ведали, как твердое сделать мягким, а мягкое – твердым, упругое – жестким, а хрупкое – прочным. Тайной Дома Мейтассы являлось умение обращаться с огромными косматыми быками, что паслись в западных степях; лишь тасситы знали, как покорять и объезжать их, и лишь они, единственные во всей Эйпонне, ездили верхом и сражались, метая с бычьих спин стрелы, дротики и топоры. Сеннамиты, обитавшие в далеких южных степях, были столь же искусными скотоводами, но разводили своих короткошерстных быков ради мяса и шкур, а также затем, чтоб запрягать их в повозки и волокуши. Что же до их секретов, то главным являлось непревзойденное воинское мастерство, тайные виды борьбы, особое оружие и приемы тренировки, позволявшие ногтем рассечь москита на лету. Атлийцы, страна коих изобиловала вулканами и горячими гейзерами, первыми научились приготовлять взрывчатый порошок, смешивая серу и селитру с древесным углем, и надувать теплым воздухом шелковые шары, что поднимали груз, равный весу тапира. Свои секреты имелись и на Островах; кейтабцы, морской народ, превосходили всех в умении строить корабли и вести их по соленым водам с помощью особых инструментов, карт и ночных светил. Суда свои они вооружали метательными машинами, бросавшими жидкий огонь, и состав этой жуткой смеси тоже был их секретом.
Но с течением лет число посвященных в тайны расширялось, и расходились от них круги, точно от брошенных в воду камней. Учителя и телохранители из Сеннама бродили по всей Эйпонне, арсоланцы разведали секрет взрывчатой смеси атлов, одиссарские оружейники ковали металл столь же искусно, как тайонельцы, а мореплаватели с Островов принялись торговать прочными легкими доспехами из черепашьих панцирей, тайонельскими клинками и тканями Одиссара, не имевшими равных по красоте и прочности. Поскольку же торговали кейтабцы во многих местах, то многие видели их корабли – а где есть острый глаз, там найдутся и умелые руки. И в году 1562-м от Пришествия Оримби Мооль одиссарские суда не уступали кейтабским, искусники Коатля могли поспорить с арсоланцами в строительстве дорог и мостов, сеннамиты обучились применять едкие жидкости и дымы, тайонельцы и тасситы осваивали морскую навигацию, а состав громового порошка был известен повсеместно, и делали из него шары и ядра для стволов метателей. Что же до объездки косматых быков, то это уменье никого не интересовало, так как из Лизира, Иберы и Бритайи начали ввозить лошадей, послушных и сильных животных, и столь прекрасных, что бык рядом с ними казался дикой неуклюжей тварью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107