Пересекли весь город, выбрались на трассу и гнали по ней километров тридцать. Степа вовсю наслаждался мощностью двигателя, и педаль газа, казалось, не отрывалась от пола. Владимир Иванович курил одну сигарету за другой и смотрел на пролетавшие мимо деревни — в основном, давно опустевшие, с заколоченными окнами домов и дырявыми крышами.
После одной из брошенных деревень Степа начал притормаживать и плавно свернул на уходящую до самого горизонта ровную грунтовую дорогу. В обе стороны от нее тянулись занесенные картошкой поля, вдалеке виднелись деревянная церквушка с покосившимся крестом и ограда кладбища. Через несколько километров они проскочили притулившийся на обочине маленький красный джип с распахнутыми дверцами и двумя бойцовского вида товарищами внутри. Тот, что сидел за рулем, помахал им рукой, и Степа с довольным видом пояснил:
— Наши люди…
После того, как проехали церковь, им встретилась еще одна стоявшая иномарка. Недалеко от машины прогуливались молодой человек с девушкой, а еще одна такая же парочка, лежа на траве, занималась чем-то более интересным. По напыщенному выражению Степиного лица Марков понял, что это тоже были «их люди».
Машина выскочила на пригорок, и Владимир Иванович увидел блеснувшую совсем рядом реку и с полдюжины каких-то сараев и ветхих домишек на ее берегу. Между ними стояли две легковые автомашины и микроавтобус, прохаживались несколько парней в спортивных костюмах.
— Приехали.
Степа аккуратно запарковал «форд» рядом с другими машинами, выключил двигатель и остался сидеть, барабаня пальцами по рулю. Выходить он не собирался и ничего больше не говорил. Владимир Иванович выбрался из машины и остался стоять, озираясь по сторонам.
Из ближайшего дома вышел молодой мужчина в строгом черном костюме, белой рубашке и ярком галстуке, и на редкость правильными и приятными чертами лица.
— Владимир Иванович? Пойдемте, все увидите сами, — представляться он не стал и, развернувшись, пошел обратно в дом.
Марков его никогда раньше не видел, хотя его прозвище — Ромео — слышал неоднократно и от самых разных лиц.
Дом состоял из сеней и одной большой комнаты, внутри выглядел хуже, чем снаружи. Прогнивший деревянный пол, поломанная мебель, самый невообразимый мусор. В дальнем углу виднелась открытая крышка люка в погреб.
— Осторожнее, смотрите под ноги, — Ромео подвел Маркова к люку и первым спустился вниз.
Погреб по площади не уступал дому, а в высоту намного превышал человеческий рост и был ярко освещен. В дальнем его конце лежали трое окровавленных мужчин в наручниках и порванной одежде. Около лестницы стояли двое. Один, довольно молодой парень в спортивном костюме, с будничным видом держал в руке автомат АКС-74У. Другой, более старший по возрасту и одетый так же, как и Ромео, поигрывал резиновой милицейской дубинкой.
Ромео забрал и повесил себе на плечо автомат, коротко кивнул в сторону лестницы — и оба его коллег, ни слова не говоря, быстро выбрались наверх, закрыв за собой крышку люка.
— Это они, — Ромео показал рукой на окровавленную и ободранную троицу. — Как видите, мы свое слово держим.
Марков молчал. Обстановка действовала на него угнетающе, и весь его недавний пыл, желание рассчитаться с обидчиками своими руками, испарились. Даже злости не осталось. Хотелось побыстрее выбраться отсюда, вернуться в город, в свою контору, к нормальным людям, которые не устраивают в подвалах допросы и не щелкают предохранителем автомата с таким видом, с каким простые смертные снимают трубку телефона. Но Ромео ждал. Стоял рядом и ждал с откровенно скучающим видом, чуть ли не зевая, покачиваясь с пятки на носок. Чтобы не уронить себя в его глазах, Марков прошел вперед и остановился, разглядывая лежащих на полу мужчин. Всем было лет по двадцать пять — тридцать, не толстые и не худые… Сказать о них больше было трудно. Лица разбиты до неузнаваемости, раньше Владимир Иванович видел такое только в боевиках. У одного кровь залила все лицо, вместо глаза — жуткое месиво из красно-белых ошметков, к разорванной нижней губе прилип выбитый зуб… У второго с лицом получше, если не считать содранного со лба огромного лоскута кожи, но пальцы превращены в кровавое месиво, а левая рука рассечена от локтя до плеча, и из разреза торчит кусок стекла. Оба были без сознания, и только третий, лежащий на спине с изогнутыми под немыслимым углом руками, поднял на Владимира Ивановича мутный, ничего не означающий взгляд человека, уже переставшего ощущать боль и мечтающего о скорой смерти.
Марков смотрел на них несколько секунд, а потом его вырвало. Он отскочил к стене, уперся в нее руками и долго стоял под насмешливым взглядом Ромео, опустошая желудок от недавнего обеда.
— Не хотите подкрепиться? — дождавшись, пока Владимиру Ивановичу немного полегчает, Ромео протянул маленькую фляжку с коньяком. — Закусить нечем, но продукт натуральный, пойдет нормально…
Марков, с трудом отлипая от стенки, промычал нечто невразумительное.
— Как хотите, — Ромео спрятал фляжку в боковой карман пиджака. — Ничего страшного, вполне нормальная реакция непривычного человека. Вы с ними разговаривать будете? Старший тот, одноглазый… Боюсь, правда, что он сейчас не очень расположен к беседам.
Будто в подтверждение этих слов, «одноглазый» пошевелился и издал стон, исполненный такой нечеловеческой боли, что Марков почувствовал новый позыв рвоты и поспешно замотал головой, давая Ромео понять, что вполне доверяет его словам и допрашивать никого не намерен.
— Как хотите. Тогда не будем терять время. Все равно, все их… э-э… показания записаны, так что потом послушаете, в спокойной обстановке. С деньгами не все ясно, но это мы уже разберемся без них… Так вам они, я полагаю, больше не нужны?
Освободившийся от последних остатков обеда Марков отошел от стены, пытаясь вытянуть из кармана носовой платок.
— Хорошо… Вы — сами? — Ромео многозначительно шлепнул ладонью по стволу автомата, но Марков, выпучив глаза, с такой скоростью замотал головой, что он сразу все понял и даже не стал спрашивать причин отказа. — Отойдите, пожалуйста, в сторону… Вот сюда, к стеночке… Ага!
Ромео снял автомат с плеча, отогнул в боевое положение приклад. Немного подумал и перевел флажок предохранителя из положения «одиночная стрельба» в положение «автоматический огонь», поднял оружие.
— Сейчас громко будет. Петька, рас…яй, опять глушитель забыл. Вы рот откройте, или уши зажмите. Да я вам серьезно говорю!
Ошалевший от всего происходящего Марков послушно заткнул уши пальцами и разинул рот.
Удовлетворенно улыбнувшись, Ромео, держа автомат поднятым к плечу, прошел вперед и остановился метрах в десяти от лежащих на полу мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
После одной из брошенных деревень Степа начал притормаживать и плавно свернул на уходящую до самого горизонта ровную грунтовую дорогу. В обе стороны от нее тянулись занесенные картошкой поля, вдалеке виднелись деревянная церквушка с покосившимся крестом и ограда кладбища. Через несколько километров они проскочили притулившийся на обочине маленький красный джип с распахнутыми дверцами и двумя бойцовского вида товарищами внутри. Тот, что сидел за рулем, помахал им рукой, и Степа с довольным видом пояснил:
— Наши люди…
После того, как проехали церковь, им встретилась еще одна стоявшая иномарка. Недалеко от машины прогуливались молодой человек с девушкой, а еще одна такая же парочка, лежа на траве, занималась чем-то более интересным. По напыщенному выражению Степиного лица Марков понял, что это тоже были «их люди».
Машина выскочила на пригорок, и Владимир Иванович увидел блеснувшую совсем рядом реку и с полдюжины каких-то сараев и ветхих домишек на ее берегу. Между ними стояли две легковые автомашины и микроавтобус, прохаживались несколько парней в спортивных костюмах.
— Приехали.
Степа аккуратно запарковал «форд» рядом с другими машинами, выключил двигатель и остался сидеть, барабаня пальцами по рулю. Выходить он не собирался и ничего больше не говорил. Владимир Иванович выбрался из машины и остался стоять, озираясь по сторонам.
Из ближайшего дома вышел молодой мужчина в строгом черном костюме, белой рубашке и ярком галстуке, и на редкость правильными и приятными чертами лица.
— Владимир Иванович? Пойдемте, все увидите сами, — представляться он не стал и, развернувшись, пошел обратно в дом.
Марков его никогда раньше не видел, хотя его прозвище — Ромео — слышал неоднократно и от самых разных лиц.
Дом состоял из сеней и одной большой комнаты, внутри выглядел хуже, чем снаружи. Прогнивший деревянный пол, поломанная мебель, самый невообразимый мусор. В дальнем углу виднелась открытая крышка люка в погреб.
— Осторожнее, смотрите под ноги, — Ромео подвел Маркова к люку и первым спустился вниз.
Погреб по площади не уступал дому, а в высоту намного превышал человеческий рост и был ярко освещен. В дальнем его конце лежали трое окровавленных мужчин в наручниках и порванной одежде. Около лестницы стояли двое. Один, довольно молодой парень в спортивном костюме, с будничным видом держал в руке автомат АКС-74У. Другой, более старший по возрасту и одетый так же, как и Ромео, поигрывал резиновой милицейской дубинкой.
Ромео забрал и повесил себе на плечо автомат, коротко кивнул в сторону лестницы — и оба его коллег, ни слова не говоря, быстро выбрались наверх, закрыв за собой крышку люка.
— Это они, — Ромео показал рукой на окровавленную и ободранную троицу. — Как видите, мы свое слово держим.
Марков молчал. Обстановка действовала на него угнетающе, и весь его недавний пыл, желание рассчитаться с обидчиками своими руками, испарились. Даже злости не осталось. Хотелось побыстрее выбраться отсюда, вернуться в город, в свою контору, к нормальным людям, которые не устраивают в подвалах допросы и не щелкают предохранителем автомата с таким видом, с каким простые смертные снимают трубку телефона. Но Ромео ждал. Стоял рядом и ждал с откровенно скучающим видом, чуть ли не зевая, покачиваясь с пятки на носок. Чтобы не уронить себя в его глазах, Марков прошел вперед и остановился, разглядывая лежащих на полу мужчин. Всем было лет по двадцать пять — тридцать, не толстые и не худые… Сказать о них больше было трудно. Лица разбиты до неузнаваемости, раньше Владимир Иванович видел такое только в боевиках. У одного кровь залила все лицо, вместо глаза — жуткое месиво из красно-белых ошметков, к разорванной нижней губе прилип выбитый зуб… У второго с лицом получше, если не считать содранного со лба огромного лоскута кожи, но пальцы превращены в кровавое месиво, а левая рука рассечена от локтя до плеча, и из разреза торчит кусок стекла. Оба были без сознания, и только третий, лежащий на спине с изогнутыми под немыслимым углом руками, поднял на Владимира Ивановича мутный, ничего не означающий взгляд человека, уже переставшего ощущать боль и мечтающего о скорой смерти.
Марков смотрел на них несколько секунд, а потом его вырвало. Он отскочил к стене, уперся в нее руками и долго стоял под насмешливым взглядом Ромео, опустошая желудок от недавнего обеда.
— Не хотите подкрепиться? — дождавшись, пока Владимиру Ивановичу немного полегчает, Ромео протянул маленькую фляжку с коньяком. — Закусить нечем, но продукт натуральный, пойдет нормально…
Марков, с трудом отлипая от стенки, промычал нечто невразумительное.
— Как хотите, — Ромео спрятал фляжку в боковой карман пиджака. — Ничего страшного, вполне нормальная реакция непривычного человека. Вы с ними разговаривать будете? Старший тот, одноглазый… Боюсь, правда, что он сейчас не очень расположен к беседам.
Будто в подтверждение этих слов, «одноглазый» пошевелился и издал стон, исполненный такой нечеловеческой боли, что Марков почувствовал новый позыв рвоты и поспешно замотал головой, давая Ромео понять, что вполне доверяет его словам и допрашивать никого не намерен.
— Как хотите. Тогда не будем терять время. Все равно, все их… э-э… показания записаны, так что потом послушаете, в спокойной обстановке. С деньгами не все ясно, но это мы уже разберемся без них… Так вам они, я полагаю, больше не нужны?
Освободившийся от последних остатков обеда Марков отошел от стены, пытаясь вытянуть из кармана носовой платок.
— Хорошо… Вы — сами? — Ромео многозначительно шлепнул ладонью по стволу автомата, но Марков, выпучив глаза, с такой скоростью замотал головой, что он сразу все понял и даже не стал спрашивать причин отказа. — Отойдите, пожалуйста, в сторону… Вот сюда, к стеночке… Ага!
Ромео снял автомат с плеча, отогнул в боевое положение приклад. Немного подумал и перевел флажок предохранителя из положения «одиночная стрельба» в положение «автоматический огонь», поднял оружие.
— Сейчас громко будет. Петька, рас…яй, опять глушитель забыл. Вы рот откройте, или уши зажмите. Да я вам серьезно говорю!
Ошалевший от всего происходящего Марков послушно заткнул уши пальцами и разинул рот.
Удовлетворенно улыбнувшись, Ромео, держа автомат поднятым к плечу, прошел вперед и остановился метрах в десяти от лежащих на полу мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87