вынырнула из кармана и откинула далеко в сторону полиэтиленовый пакет, в котором лежали конверты с наркотой. Толя отследил взглядом траекторию полета пакета, запомнил место его падения и заорал еще громче:
— Стоять, сука, милиция!
Еще находясь в воздухе, Стас начал судорожно перебирать ногами, а только коснувшись подошвами земли, стартовал с необыкновенной быстротой.
— Стой, стрелять буду! — крикнул Толя, когда белая рубашка Стаса мелькала уже около угла дома, и остановился сам.
Вожделенный пакет отыскался быстро. Спрятав его в куртку, Толя двинулся в противоположном направлении. Мужики с собаками исчезли сразу, как только поняли, что начинаются какие-то события, и Толя благополучно вышел на проспект и сел в трамвай.
Стас Ослов продолжал убегать, хрипло дыша и боясь обернуться. Благополучно избавившись от наркотиков, он теперь, в принципе, мог не бояться задержания, но убегал, подчиняясь въевшейся в кровь привычке. Пока ноги терпеливо делали привычную работу, мозг искал выход из финансового кризиса. «Кинули» тебя — «кинь» других. И пробегая мимо своего родного детского садика, Стас уже знал, что завтра будет разбавлять раствор сильнее обычного.
Наркоманка, которая купила у Толи последние пакеты, сначала собиралась разнести их по домам своих обычных клиентов. Но первый отказался брать, сказав, что уже успел затариться, а второго не оказалось дома. На улице она встретила своего старого знакомого, и он уговорил ее продать ему пару пакетов.
Они зашли в подъезд. Парень отсчитал деньги, а она дала два конверта с «травкой». Несколько минут они стояли и разговаривали, а потом наркоманка ушла. Парень спрятал конверты в носки и тоже вышел на улицу. Ему не повезло. Как раз в эту минуту подъехал наряд 14-го отделения милиции, вызванный кем-то из бдительных жильцов, недовольных присутствием в своем подъезде посторонних.
Носить наркотики в носках не очень удобно и не более безопасно, чем просто в кармане. Конверты очень быстро нашли и изъяли, а спустя час неудачник сидел в кабинете опера Карева и давал сбивчивые объяснения.
Он очень огорчился, когда узнал, что, если количество изъятого у него наркотика превосходит определенную норму, то в отношении него будет возбуждено уголовное дело и потом его даже будут судить.
— Я не могу, — говорил он. — Я же в институте учусь. Мне нельзя пропускать занятия. А если мама узнает, что меня милиция поймала, то… Понимаете, ей нельзя волноваться! У нее инфаркт может быть.
— Это если она узнает, что тебя поймали? — усмехнулся Карев. — Значит, если тебя ловить не будут, то можешь сколько угодно эту дрянь курить?
— Нет, вы меня не поняли, — студент покачал головой, откинул со лба длинную светлую челку. — Все не так просто. Конечно, она не знает, что я это курю. Точнее, хотел попробовать! Я ведь раньше никогда не пробовал, сегодня только первый раз взял…
Студент задумался, потом посмотрел на опера долго и печально.
— Вы меня сигаретой не угостите?.. Спасибо… Понимаете, если я вам скажу, то получается, я человека подставлю. А она ведь ни при чем…
— Она? — Карев откинулся на спинку стула, закурил сам, посмотрел в окно. — Она, я так понимаю, Ленка-Выдра. Верно?
Студент начал краснеть и опустил глаза.
— Да ладно, не стесняйся, — махнул рукой Карев. — Никакого секрета тут нет. Думаешь, мы про вас ничего не знаем? Ха, да я и про тебя уже сто раз слышал, так что не уверяй меня, что сегодня первый раз попробовать взял, все равно не поверю. И не только «травкой» ты балуешься…
— Клянусь! — округлив глаза, студент сложил руки на груди. — Первый раз сегодня!
— Не свисти, здесь адвокатов нету. Сам ты не варишь, но то, что покалываешься время от времени, я знаю абсолютно точно. Тебе что, надо назвать, у кого именно и когда ты брал? Или напомнить, как на прошлой неделе тебя Стасик-Ишак нае…л?
— А чего вы тогда его не поймаете? — перешел в наступление студент. — Вот таких, как он, барыг, и надо ловить. А то их не трогаете… Наркотики, между прочим, это болезнь, и за это не сажать, а лечить надо.
— Ну да! — усмехнулся Карев. — С нормальных людей брать налоги и тратить их на ваше лечение. А вы и дальше будете грабить, воровать. Я, например, не знаю ни одного честного наркомана, каждый где-то как-то к криминалу подвязан. Не было бы этого, так и хрен с вами, пусть бы вами медики и депутаты занимались. Но вот посмотри, тот же Антоша Туринов — грабитель? Грабитель! Фокин воровал из ларьков? Воровал! Стасик-Ишак что, случайно за разбой судим? Гаврилин, Коля Егоров — что, честные все люди? Да ту же самую Выдру возьми. Сколько через нее краденого прошло?
— Я об этом ничего не знаю, — студент опустил голову. — Я-то нигде не ворую!
— Конечно, когда папа — директор фирмы, такую роскошь можно себе позволить. Но, к сожалению, не все у нас такие обеспеченные. Не всем родители на наркотик деньги дают.
— Между прочим, в Европе «травку» давно уже разрешили. Потому, что это и не наркотик, если так-то посмотреть…
— Если как посмотреть? Если так смотреть, то и кража — не кража, и убийство — не убийство. Ты уж прости меня за прописные истины, но я слишком много видел людей, которые начинали с «травки», а заканчивали «черным» и грабежами. Хотя, на первый взгляд, все это и не связано между собой… Если так посмотреть. А насчет того, что не ловим мы, как ты их называешь, барыг, то это тоже не верно. Ловим. Что, назвать тех, кто в последнее время сели? Так ты их и сам не хуже меня знаешь! И дело все в том, что нас — мало, а «вас» много и с каждым днем все больше становится, а у нас, кроме этого, другой работы хватает. Но ловим, и ловить будем. И в Европе той же, если не ошибаюсь, только в одной Голландии марихуана разрешена, да и то — в специально отведенных местах. И не думаю, что они так уж этому рады. А в соседних странах, как я слышал, так и вообще очень недовольны. Но тебе сейчас не о Европе надо думать, они там как-нибудь и без тебя разберутся. Думай лучше, как со своими проблемами решать будешь.
Через час, когда студент сидел в камере и с тоской ожидал результата экспертизы, в кабинет к Кареву зашел Николаев, только что вернувшийся с обыска.
— Леха, ты ведь Ерастова искал?
— А что, есть информация?
— Есть. Ты ведь знаешь, я люблю работать по ночам… Он сегодня у Выдры будет, на Осиновой. У нее там теплая компания собирается.
— Черт, уже полседьмого. Надо будет ехать!
— Поедем, не брошу я ведь тебя, несчастного, одного… Звони домой, жену порадуешь. Я свою уже обрадовал.
— Надо с местными созвониться, все-таки их территория. Может, у них на Выдру эту свои планы.
— Уже созвонился. От них пара человек будет, тоже хотят на хату ее взглянуть. Она у них как кость в горле, но все никак прихватить не могут.
Николаев прошел в свой кабинет, набрал номер домашнего телефона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Стоять, сука, милиция!
Еще находясь в воздухе, Стас начал судорожно перебирать ногами, а только коснувшись подошвами земли, стартовал с необыкновенной быстротой.
— Стой, стрелять буду! — крикнул Толя, когда белая рубашка Стаса мелькала уже около угла дома, и остановился сам.
Вожделенный пакет отыскался быстро. Спрятав его в куртку, Толя двинулся в противоположном направлении. Мужики с собаками исчезли сразу, как только поняли, что начинаются какие-то события, и Толя благополучно вышел на проспект и сел в трамвай.
Стас Ослов продолжал убегать, хрипло дыша и боясь обернуться. Благополучно избавившись от наркотиков, он теперь, в принципе, мог не бояться задержания, но убегал, подчиняясь въевшейся в кровь привычке. Пока ноги терпеливо делали привычную работу, мозг искал выход из финансового кризиса. «Кинули» тебя — «кинь» других. И пробегая мимо своего родного детского садика, Стас уже знал, что завтра будет разбавлять раствор сильнее обычного.
Наркоманка, которая купила у Толи последние пакеты, сначала собиралась разнести их по домам своих обычных клиентов. Но первый отказался брать, сказав, что уже успел затариться, а второго не оказалось дома. На улице она встретила своего старого знакомого, и он уговорил ее продать ему пару пакетов.
Они зашли в подъезд. Парень отсчитал деньги, а она дала два конверта с «травкой». Несколько минут они стояли и разговаривали, а потом наркоманка ушла. Парень спрятал конверты в носки и тоже вышел на улицу. Ему не повезло. Как раз в эту минуту подъехал наряд 14-го отделения милиции, вызванный кем-то из бдительных жильцов, недовольных присутствием в своем подъезде посторонних.
Носить наркотики в носках не очень удобно и не более безопасно, чем просто в кармане. Конверты очень быстро нашли и изъяли, а спустя час неудачник сидел в кабинете опера Карева и давал сбивчивые объяснения.
Он очень огорчился, когда узнал, что, если количество изъятого у него наркотика превосходит определенную норму, то в отношении него будет возбуждено уголовное дело и потом его даже будут судить.
— Я не могу, — говорил он. — Я же в институте учусь. Мне нельзя пропускать занятия. А если мама узнает, что меня милиция поймала, то… Понимаете, ей нельзя волноваться! У нее инфаркт может быть.
— Это если она узнает, что тебя поймали? — усмехнулся Карев. — Значит, если тебя ловить не будут, то можешь сколько угодно эту дрянь курить?
— Нет, вы меня не поняли, — студент покачал головой, откинул со лба длинную светлую челку. — Все не так просто. Конечно, она не знает, что я это курю. Точнее, хотел попробовать! Я ведь раньше никогда не пробовал, сегодня только первый раз взял…
Студент задумался, потом посмотрел на опера долго и печально.
— Вы меня сигаретой не угостите?.. Спасибо… Понимаете, если я вам скажу, то получается, я человека подставлю. А она ведь ни при чем…
— Она? — Карев откинулся на спинку стула, закурил сам, посмотрел в окно. — Она, я так понимаю, Ленка-Выдра. Верно?
Студент начал краснеть и опустил глаза.
— Да ладно, не стесняйся, — махнул рукой Карев. — Никакого секрета тут нет. Думаешь, мы про вас ничего не знаем? Ха, да я и про тебя уже сто раз слышал, так что не уверяй меня, что сегодня первый раз попробовать взял, все равно не поверю. И не только «травкой» ты балуешься…
— Клянусь! — округлив глаза, студент сложил руки на груди. — Первый раз сегодня!
— Не свисти, здесь адвокатов нету. Сам ты не варишь, но то, что покалываешься время от времени, я знаю абсолютно точно. Тебе что, надо назвать, у кого именно и когда ты брал? Или напомнить, как на прошлой неделе тебя Стасик-Ишак нае…л?
— А чего вы тогда его не поймаете? — перешел в наступление студент. — Вот таких, как он, барыг, и надо ловить. А то их не трогаете… Наркотики, между прочим, это болезнь, и за это не сажать, а лечить надо.
— Ну да! — усмехнулся Карев. — С нормальных людей брать налоги и тратить их на ваше лечение. А вы и дальше будете грабить, воровать. Я, например, не знаю ни одного честного наркомана, каждый где-то как-то к криминалу подвязан. Не было бы этого, так и хрен с вами, пусть бы вами медики и депутаты занимались. Но вот посмотри, тот же Антоша Туринов — грабитель? Грабитель! Фокин воровал из ларьков? Воровал! Стасик-Ишак что, случайно за разбой судим? Гаврилин, Коля Егоров — что, честные все люди? Да ту же самую Выдру возьми. Сколько через нее краденого прошло?
— Я об этом ничего не знаю, — студент опустил голову. — Я-то нигде не ворую!
— Конечно, когда папа — директор фирмы, такую роскошь можно себе позволить. Но, к сожалению, не все у нас такие обеспеченные. Не всем родители на наркотик деньги дают.
— Между прочим, в Европе «травку» давно уже разрешили. Потому, что это и не наркотик, если так-то посмотреть…
— Если как посмотреть? Если так смотреть, то и кража — не кража, и убийство — не убийство. Ты уж прости меня за прописные истины, но я слишком много видел людей, которые начинали с «травки», а заканчивали «черным» и грабежами. Хотя, на первый взгляд, все это и не связано между собой… Если так посмотреть. А насчет того, что не ловим мы, как ты их называешь, барыг, то это тоже не верно. Ловим. Что, назвать тех, кто в последнее время сели? Так ты их и сам не хуже меня знаешь! И дело все в том, что нас — мало, а «вас» много и с каждым днем все больше становится, а у нас, кроме этого, другой работы хватает. Но ловим, и ловить будем. И в Европе той же, если не ошибаюсь, только в одной Голландии марихуана разрешена, да и то — в специально отведенных местах. И не думаю, что они так уж этому рады. А в соседних странах, как я слышал, так и вообще очень недовольны. Но тебе сейчас не о Европе надо думать, они там как-нибудь и без тебя разберутся. Думай лучше, как со своими проблемами решать будешь.
Через час, когда студент сидел в камере и с тоской ожидал результата экспертизы, в кабинет к Кареву зашел Николаев, только что вернувшийся с обыска.
— Леха, ты ведь Ерастова искал?
— А что, есть информация?
— Есть. Ты ведь знаешь, я люблю работать по ночам… Он сегодня у Выдры будет, на Осиновой. У нее там теплая компания собирается.
— Черт, уже полседьмого. Надо будет ехать!
— Поедем, не брошу я ведь тебя, несчастного, одного… Звони домой, жену порадуешь. Я свою уже обрадовал.
— Надо с местными созвониться, все-таки их территория. Может, у них на Выдру эту свои планы.
— Уже созвонился. От них пара человек будет, тоже хотят на хату ее взглянуть. Она у них как кость в горле, но все никак прихватить не могут.
Николаев прошел в свой кабинет, набрал номер домашнего телефона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87