Ему показалось, что апоплексическая физиономия Завалихина Виктора Матвеевича как-то странно вибрирует и лезет в глаза. Пленка на руинах с шорохом всосалась в зияющие впадины и тут же прянула с легким хлопком: точно так же в мозгу у Крылова надувалось и опадало какое-то мутное препятствие.
– Ну, ты тупой! – издевался и страдал, потихоньку пятясь, жирный негодяй. – А я-то думал, ты на раз сообразишь, следил за тобой будто с гранатой в жопе! И чего же ты тогда так чуешь меня? До чего ты хочешь меня довести? Опять до греха? А я не хочу! Слышишь?! Я лучше драпать буду от тебя, чем опять соблазнюсь! Я теперь в Бога верую!
С этими странными словами соглядатай сдернул свою карикатурную кепку и с чувством перекрестился. Затем, отшвырнув головной убор, полетевший, виляя, в кучу мертвого, спекшегося от дождей строительного мусора, соглядатай нагнул багровую крепкую башку и, как пушечное ядро, бросился вперед. Крылов инстинктивно шарахнулся, освобождая шпиону путь к свободе. Дико поозиравшись, соглядатай рванул под уклон кривого переулка – словно по светящимся меткам направляясь туда, где скоро все произошло.
С этой минуты (а может быть, и раньше) события развивались с той невероятной точностью, которая поражает в видеозаписи, пущенной в обратную сторону: мокрые осколки стягиваются по полу, забирая лужу, в невредимую тонкую вазу, которая, поцеловав место своего падения, волшебно взмывает на полку; самоубийца, бросившийся в море, выскакивает, словно выплюнутый собравшимся, вывернувшимся наизнанку кругом воды, и, моментально обсохнув, с грацией циркового гимнаста встает на скале. Все участники дальнейшего действовали синхронно и ловко, словно команда профессионалов, в деталях отработавшая ограбление банка. Отзывы этой нечеловеческой ловкости Крылов ощущал, когда бежал за удиравшим неприятелем по скользким трубам, по хлипкой ликующей досточке, переброшенной через какие-то ремонтные раскопки. Дальше, что было уж и вовсе удивительно, он вслед за шпионом (иначе тому было никак не успеть) птицей взлетел на решетчатый, точно из железных иксов сваренный забор и слез с другой стороны по тем же косым перекладинам, со странным чувством, будто совершил для чего-то вылазку в пустоту. Одновременно двое трезвых и серьезных сантехников, радуясь теплой погоде, сидели на загрубевшей матерчатой травке над насупленным обрывом, в глубине которого тянулись словно облитые светлой водой железнодорожные рельсы. Мужчины не спеша выхлебывали из кожаных корок спелую, висевшую петушиными гребнями мякоть астраханского арбуза и толковали о заработках. Одновременно с сортировочной станции тронулся тяжким шагом длинный товарный состав, причем изрядный сегмент его состоял из открытых платформ, на которых в два этажа ехали, закрепленные фермами, новенькие «Лады», и один автомобиль, скромного бежевого цвета, словно сигналил кому-то острыми вспышками солнца в углу ветрового стекла.
Точно такая же машина, только изрядно потрепанная, едва не задавила Крылова, когда они с соглядатаем вместе запрыгали среди прянувшего, точно сельдь из невода, автомобильного потока. Однако это было бы не по сегодняшним правилам, поэтому Крылов даже не испугался, и водитель машины, чьи руки, вывернувшие руль, показались Крылову затянутыми в белые перчатки, тоже остался равнодушен. Время от времени Крылов пытался привлечь внимание шпиона призывными криками. Тот, не оглядываясь, наддавал. Они, как в кино, прогрохотали по шиферной крыше какого-то склада, трясущей жестким прожаренным мусором, словно поддон давно не чищенной духовки, – хотя над крышей было только небо; потом они лихо, будто красотки, танцующие на столе, прошлись по верху длинного фургона, внутри которого что-то таскали гулкие грузчики, и спрыгнули, один за другим, перед носом у сердитого экспедитора, листавшего папиросные накладные. Все это было слишком фантастично. У Крылова кололо в боку. Краем глаза он то и дело улавливал присущие обратной перемотке мультипликационные эффекты: прохожие при виде погони пятились, словно на маленьких ходульках, и делали кукольные жесты, вода в городской реке, через которую недруги проскакали по пустому Царскому мосту, волочилась из-под сводов задом наперед. Что-то такое Тамара рассказывала про аномальные зоны; возможно, локальная аномалия возникла прямо посреди четырехмиллионного города и держала недругов под колпаком.
Тем временем серьезные сантехники внезапно ощутили прилив энтузиазма и решили немедленно вернуться к прерванной работе. Они аккуратно, чтобы не портить пейзаж, замаскировали арбузные корки над самым обрывом и дружно направились к построенной неподалеку кооперативной башне, где монтировали сложные джакузи, похожие на марсианские аппараты из книги Герберта Уэллса. Бодрящей ловкости, сообщенной сантехникам их ладным участием в рассчитанном по минутам, осуществлении судьбы, хватило еще и на то, чтобы выполнить тройную норму и действительно неплохо заработать. Уходя от железной дороги, они успели увидеть, как выползает из-за поворота товарняк, бесконечный, будто Китайская стена, – и убрались как раз вовремя, чтобы шпиону, продравшемуся сквозь клочковатые заросли дикой малины, путь вдоль обрыва показался совершенно свободным.
Крылов, ломившийся вслед, теперь все время кричал. Голос его был немедленно заглушён гулом товарного поезда, словно тащившего по рельсам кузнечные цеха. Тропинка над обрывом, убитая до гончарной твердости, то поднималась, то спускалась; у Крылова было ощущение, будто он преследует врага внутри состава – из вагона в вагон, из тамбура в тамбур, против движения поезда, и потому остается на месте. Внизу, навстречу его нелепому бегу, ползли, ускоряясь, открытые вагоны с серебристым углем, чумазые цистерны; от тяжести, шедшей по рельсам, вздрагивали, словно облитые щами, жирные кусты. Шпион, выставив зад, похожий на восходящую луну, карабкался на кручу; сердце Крылова внезапно сделало паузу и словно заглотило острую наживку; он остановился, боясь пошевельнуться. Шпион уже почти долез до верхней точки, после которой ему предстояло скрыться в изгибе тропинки. На глазах у Крылова выступили слезы, загорелись цветные пятна: автомобили на платформах.
– Стой! Подожди! Я согласен! – крикнул он не очень громко, стараясь не порвать в себе какую-то натянутую нитку.
Тут товарняк рванул, грохот прошел от головы к хвосту, словно состав был артиллерийским орудием, давшим торжественный залп; должно быть, судьбе не хватало нескольких секунд, хотя по-человечески было совершенно непонятно, почему именно бежевая «Лада» ей так приглянулась. На этот раз, вопреки железному гулу, слова Крылова донеслись до соглядатая:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
– Ну, ты тупой! – издевался и страдал, потихоньку пятясь, жирный негодяй. – А я-то думал, ты на раз сообразишь, следил за тобой будто с гранатой в жопе! И чего же ты тогда так чуешь меня? До чего ты хочешь меня довести? Опять до греха? А я не хочу! Слышишь?! Я лучше драпать буду от тебя, чем опять соблазнюсь! Я теперь в Бога верую!
С этими странными словами соглядатай сдернул свою карикатурную кепку и с чувством перекрестился. Затем, отшвырнув головной убор, полетевший, виляя, в кучу мертвого, спекшегося от дождей строительного мусора, соглядатай нагнул багровую крепкую башку и, как пушечное ядро, бросился вперед. Крылов инстинктивно шарахнулся, освобождая шпиону путь к свободе. Дико поозиравшись, соглядатай рванул под уклон кривого переулка – словно по светящимся меткам направляясь туда, где скоро все произошло.
С этой минуты (а может быть, и раньше) события развивались с той невероятной точностью, которая поражает в видеозаписи, пущенной в обратную сторону: мокрые осколки стягиваются по полу, забирая лужу, в невредимую тонкую вазу, которая, поцеловав место своего падения, волшебно взмывает на полку; самоубийца, бросившийся в море, выскакивает, словно выплюнутый собравшимся, вывернувшимся наизнанку кругом воды, и, моментально обсохнув, с грацией циркового гимнаста встает на скале. Все участники дальнейшего действовали синхронно и ловко, словно команда профессионалов, в деталях отработавшая ограбление банка. Отзывы этой нечеловеческой ловкости Крылов ощущал, когда бежал за удиравшим неприятелем по скользким трубам, по хлипкой ликующей досточке, переброшенной через какие-то ремонтные раскопки. Дальше, что было уж и вовсе удивительно, он вслед за шпионом (иначе тому было никак не успеть) птицей взлетел на решетчатый, точно из железных иксов сваренный забор и слез с другой стороны по тем же косым перекладинам, со странным чувством, будто совершил для чего-то вылазку в пустоту. Одновременно двое трезвых и серьезных сантехников, радуясь теплой погоде, сидели на загрубевшей матерчатой травке над насупленным обрывом, в глубине которого тянулись словно облитые светлой водой железнодорожные рельсы. Мужчины не спеша выхлебывали из кожаных корок спелую, висевшую петушиными гребнями мякоть астраханского арбуза и толковали о заработках. Одновременно с сортировочной станции тронулся тяжким шагом длинный товарный состав, причем изрядный сегмент его состоял из открытых платформ, на которых в два этажа ехали, закрепленные фермами, новенькие «Лады», и один автомобиль, скромного бежевого цвета, словно сигналил кому-то острыми вспышками солнца в углу ветрового стекла.
Точно такая же машина, только изрядно потрепанная, едва не задавила Крылова, когда они с соглядатаем вместе запрыгали среди прянувшего, точно сельдь из невода, автомобильного потока. Однако это было бы не по сегодняшним правилам, поэтому Крылов даже не испугался, и водитель машины, чьи руки, вывернувшие руль, показались Крылову затянутыми в белые перчатки, тоже остался равнодушен. Время от времени Крылов пытался привлечь внимание шпиона призывными криками. Тот, не оглядываясь, наддавал. Они, как в кино, прогрохотали по шиферной крыше какого-то склада, трясущей жестким прожаренным мусором, словно поддон давно не чищенной духовки, – хотя над крышей было только небо; потом они лихо, будто красотки, танцующие на столе, прошлись по верху длинного фургона, внутри которого что-то таскали гулкие грузчики, и спрыгнули, один за другим, перед носом у сердитого экспедитора, листавшего папиросные накладные. Все это было слишком фантастично. У Крылова кололо в боку. Краем глаза он то и дело улавливал присущие обратной перемотке мультипликационные эффекты: прохожие при виде погони пятились, словно на маленьких ходульках, и делали кукольные жесты, вода в городской реке, через которую недруги проскакали по пустому Царскому мосту, волочилась из-под сводов задом наперед. Что-то такое Тамара рассказывала про аномальные зоны; возможно, локальная аномалия возникла прямо посреди четырехмиллионного города и держала недругов под колпаком.
Тем временем серьезные сантехники внезапно ощутили прилив энтузиазма и решили немедленно вернуться к прерванной работе. Они аккуратно, чтобы не портить пейзаж, замаскировали арбузные корки над самым обрывом и дружно направились к построенной неподалеку кооперативной башне, где монтировали сложные джакузи, похожие на марсианские аппараты из книги Герберта Уэллса. Бодрящей ловкости, сообщенной сантехникам их ладным участием в рассчитанном по минутам, осуществлении судьбы, хватило еще и на то, чтобы выполнить тройную норму и действительно неплохо заработать. Уходя от железной дороги, они успели увидеть, как выползает из-за поворота товарняк, бесконечный, будто Китайская стена, – и убрались как раз вовремя, чтобы шпиону, продравшемуся сквозь клочковатые заросли дикой малины, путь вдоль обрыва показался совершенно свободным.
Крылов, ломившийся вслед, теперь все время кричал. Голос его был немедленно заглушён гулом товарного поезда, словно тащившего по рельсам кузнечные цеха. Тропинка над обрывом, убитая до гончарной твердости, то поднималась, то спускалась; у Крылова было ощущение, будто он преследует врага внутри состава – из вагона в вагон, из тамбура в тамбур, против движения поезда, и потому остается на месте. Внизу, навстречу его нелепому бегу, ползли, ускоряясь, открытые вагоны с серебристым углем, чумазые цистерны; от тяжести, шедшей по рельсам, вздрагивали, словно облитые щами, жирные кусты. Шпион, выставив зад, похожий на восходящую луну, карабкался на кручу; сердце Крылова внезапно сделало паузу и словно заглотило острую наживку; он остановился, боясь пошевельнуться. Шпион уже почти долез до верхней точки, после которой ему предстояло скрыться в изгибе тропинки. На глазах у Крылова выступили слезы, загорелись цветные пятна: автомобили на платформах.
– Стой! Подожди! Я согласен! – крикнул он не очень громко, стараясь не порвать в себе какую-то натянутую нитку.
Тут товарняк рванул, грохот прошел от головы к хвосту, словно состав был артиллерийским орудием, давшим торжественный залп; должно быть, судьбе не хватало нескольких секунд, хотя по-человечески было совершенно непонятно, почему именно бежевая «Лада» ей так приглянулась. На этот раз, вопреки железному гулу, слова Крылова донеслись до соглядатая:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143