Или, может быть, о физике элементарных частиц?
Бессознательным движением рука Дойля подняла стакан и влила в Дойля немного виски.
– Нет.
– Ну хорошо. Я сам никогда толком не понимал. Но в общих чертах то, что произойдет, выглядит следующим образом: мы построимся на линии действия потока умопомрачительно высокочастотного излучения, намного выше частот гамма-лучей. У фотонов нет массы, как известно, поэтому можно послать одну фалангу фотонов сразу после другой, без того, чтобы они наступали друг другу на пятки, – и когда это ударит нас, дополнительные свойства поля этой временной дыры предохранят нас от обычных последствий подобного процесса. – Он медленно потягивал коктейль. – В любом случае, после того как мы окажемся в этой дыре, единственно возможный для нас компромисс с природой состоит в том, что в результате нам придется стать почетными тахионами.
– Иисусе Христе, – прохрипел Дойль, – мы станем призраками. Да. Мы увидим Кольриджа, Прекрасно, охотно верю, – мы встретимся с ним в Царствии Небесном.
Он услышал с улицы гудок автомобиля. Звуки раздавались как-то приглушенно, издалека – автомагистраль проходила значительно ближе. «Должно быть, какая-нибудь невинная душа, – отстранение подумал Дойль. – И непредвиденное затруднение заставило это небесное создание протрубить в свою трубу. -Ну разумеется, я уже близок к тому, чтобы услышать звуки трубы архангела, все к тому и идет».
– Боннер, послушай меня, мы сейчас выйдем отсюда и пойдем в полицию. О мой Бог…
– Это абсолютно безопасно, – прервал Беннер, продолжая улыбаться.
– Тебе-то откуда это известно? Этот Дерроу, вероятно, просто клинический псих и…
– Успокойся, Брендан, и слушай. Как я выгляжу? Тебе кажется, со мной все в порядке, да? Мы все еще друзья? Тогда перестань волноваться, потому что я совершил скачок соло в маленькую дыру в 1805 год два часа назад.
Дойль подозрительно уставился на него:
– Неужели ты это сделал?
– Перекрестясь и ожидая неминуемой смерти. Они одели меня как куклуксклановца, который вдобавок предпочитает металлические облачения и не нуждается в прорезях для глаз, а затем заставили встать на платформу около ограды, пока они выстраивали свою адскую машину по другую сторону ограды. И затем – ух! – только что я был здесь и сейчас, а в следующую секунду я уже в шатре, в июле, близ Излингтона в 1805 году.
– В шатре?
– Эх, вот было забавно! Я приземлился и оказался в цыганском таборе. Первое, что я увидел, когда разорвал капюшон, – это внутренность того шатра, он был весь задымлен ладаном и битком набит древним хламом, мне показалось – египетским. И там был какой-то человек, весьма напоминавший труп, – старый, лысый. Уставился на меня в совершенном ошалении и молчит. Я испугался и выбежал вон. А это не так-то просто – в моем-то балахоне. Огляделся я по сторонам и вижу: обычный английский сельский пейзаж. Так, ничего особенного. Не стоило ради этого никуда прыгать. Там не было ни высоковольтных линий, ни телефонных проводов – я думаю, это действительно 1805 год. И вот стою я посередь табора – лошади пасутся, шатры кругом и цыган полно. Цыгане уставились на меня, мне аж жутко стало. Но тут дыра как раз подошла к концу (благодарение Богу, я не выбежал за пределы поля действия дыры), и мобильный крючок схватил меня и вытащил обратно – сюда и сейчас. – Он нервно захихикал. – Интересно, что подумали цыгане, когда я внезапно исчез, а мой балахон остался на земле?…
Дойль внимательно разглядывал Беннера несколько нескончаемо долгих секунд. Беннер проявлял неизменное дружелюбие, но вряд ли ему можно верить на слово. Хотя весь рассказ не похож на вымысел. Дойль знал – Беннер плохой актер. Некоторые детали, особенно тот старик в шатре, застывший в недоумении… Да, Беннер передал обстановку с непринужденной уверенностью человека, который не лжет. Дойль вдруг понял, что поверил каждому слову.
– О Господи, – завистливо прошептал он, – а какой там воздух? На что было похоже ощущение земли под ногами?
Беннер пожал плечами:
– Свежий воздух и земля, покрытая травой. И лошади выглядели, как лошади. Цыгане были довольно маленького роста, но, может быть, цыгане всегда такие. – Он похлопал Дойля по спине. – Поэтому перестань беспокоиться. Клизмы с активированным углем сохранят здоровье наших гостей, и я не собираюсь позволять кому-нибудь уйти в самоволку. Так ты все еще хочешь позвонить копам?
– Нет. Конечно, нет, – горячо шептал Дойль. – Я хочу увидеть Кольриджа. Извини, Беннер, я должен заняться этой речью.
Дерроу разрешил ему воспользоваться маленькой служебной комнаткой для подготовки к выступлению. В шесть двадцать Дойль решил, что запомнил речь наизусть, решительно поднялся, вздохнул и открыл дверь в главную комнату.
Несколько хорошо одетых людей прогуливались в дальнем конце комнаты, между ними и Дойлем стояли стулья и большой круглый стол. Горели сотни свечей в канделябрах, и отсветы мерцающих огоньков отражались в полированных панелях стен и вычурно дробились в хрустале бокалов. В воздухе витал запах пряностей и жарящегося мяса.
– Беннер, – позвал он тихо, увидев высокого молодого человека, устало прислонившегося к стене рядом со столом. И в полном соответствии с костюмом прошлого века молодой человек открыл изящным жестом табакерку с изысканной перламутровой инкрустацией и несколько жеманно поднес к носу щепотку коричневого порошка. Беннер поднял глаза.
– Проклятие, Брендан – апч-хи-и! – проклятие. Персонал должен уже переодеться. Ничего страшного, гости сейчас в гардеробной, ты успеешь переодеться за несколько минут.
Беннер убрал табакерку и посмотрел неодобрительно на одежду Дойля.
– Но, я надеюсь, ты хотя бы нацепил мобильный крюк?
– Разумеется. – Дойль засучил рукав и показал ему кожаный ремешок, затянутый на выбритом предплечье. – Дерроу собственноручно надел мне это час назад. Приходи послушать лекцию. Ты ведь знаешь достаточно о…
– У меня нет времени, Брендан, но я уверен, твоя лекция будет просто великолепна. Все эти люди! Да ты только на них посмотри! Вышагивают… И ведь каждый уверен, что он император китайский по меньшей мере.
К нему поспешно подошел человек, тоже одетый в стиле начала девятнадцатого века.
– Опять этот Трефф, шеф, – сказал он спокойно. – Нам наконец удалось заставить его все с себя снять, но он надел бандаж на ногу и не снимает, и ведь совершенно ясно, что у него что-то под ним спрятано.
– Черт, я знал, кто-нибудь из них отколет нечто подобное. Ох уж эти богачи!
Внушительная фигура Дерроу появилась через главную дверь. В то же мгновение из двери гардеробной, как дикий кабан, вырвался совершенно голый человек и застыл, озираясь. Их пути сошлись в одной точке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Бессознательным движением рука Дойля подняла стакан и влила в Дойля немного виски.
– Нет.
– Ну хорошо. Я сам никогда толком не понимал. Но в общих чертах то, что произойдет, выглядит следующим образом: мы построимся на линии действия потока умопомрачительно высокочастотного излучения, намного выше частот гамма-лучей. У фотонов нет массы, как известно, поэтому можно послать одну фалангу фотонов сразу после другой, без того, чтобы они наступали друг другу на пятки, – и когда это ударит нас, дополнительные свойства поля этой временной дыры предохранят нас от обычных последствий подобного процесса. – Он медленно потягивал коктейль. – В любом случае, после того как мы окажемся в этой дыре, единственно возможный для нас компромисс с природой состоит в том, что в результате нам придется стать почетными тахионами.
– Иисусе Христе, – прохрипел Дойль, – мы станем призраками. Да. Мы увидим Кольриджа, Прекрасно, охотно верю, – мы встретимся с ним в Царствии Небесном.
Он услышал с улицы гудок автомобиля. Звуки раздавались как-то приглушенно, издалека – автомагистраль проходила значительно ближе. «Должно быть, какая-нибудь невинная душа, – отстранение подумал Дойль. – И непредвиденное затруднение заставило это небесное создание протрубить в свою трубу. -Ну разумеется, я уже близок к тому, чтобы услышать звуки трубы архангела, все к тому и идет».
– Боннер, послушай меня, мы сейчас выйдем отсюда и пойдем в полицию. О мой Бог…
– Это абсолютно безопасно, – прервал Беннер, продолжая улыбаться.
– Тебе-то откуда это известно? Этот Дерроу, вероятно, просто клинический псих и…
– Успокойся, Брендан, и слушай. Как я выгляжу? Тебе кажется, со мной все в порядке, да? Мы все еще друзья? Тогда перестань волноваться, потому что я совершил скачок соло в маленькую дыру в 1805 год два часа назад.
Дойль подозрительно уставился на него:
– Неужели ты это сделал?
– Перекрестясь и ожидая неминуемой смерти. Они одели меня как куклуксклановца, который вдобавок предпочитает металлические облачения и не нуждается в прорезях для глаз, а затем заставили встать на платформу около ограды, пока они выстраивали свою адскую машину по другую сторону ограды. И затем – ух! – только что я был здесь и сейчас, а в следующую секунду я уже в шатре, в июле, близ Излингтона в 1805 году.
– В шатре?
– Эх, вот было забавно! Я приземлился и оказался в цыганском таборе. Первое, что я увидел, когда разорвал капюшон, – это внутренность того шатра, он был весь задымлен ладаном и битком набит древним хламом, мне показалось – египетским. И там был какой-то человек, весьма напоминавший труп, – старый, лысый. Уставился на меня в совершенном ошалении и молчит. Я испугался и выбежал вон. А это не так-то просто – в моем-то балахоне. Огляделся я по сторонам и вижу: обычный английский сельский пейзаж. Так, ничего особенного. Не стоило ради этого никуда прыгать. Там не было ни высоковольтных линий, ни телефонных проводов – я думаю, это действительно 1805 год. И вот стою я посередь табора – лошади пасутся, шатры кругом и цыган полно. Цыгане уставились на меня, мне аж жутко стало. Но тут дыра как раз подошла к концу (благодарение Богу, я не выбежал за пределы поля действия дыры), и мобильный крючок схватил меня и вытащил обратно – сюда и сейчас. – Он нервно захихикал. – Интересно, что подумали цыгане, когда я внезапно исчез, а мой балахон остался на земле?…
Дойль внимательно разглядывал Беннера несколько нескончаемо долгих секунд. Беннер проявлял неизменное дружелюбие, но вряд ли ему можно верить на слово. Хотя весь рассказ не похож на вымысел. Дойль знал – Беннер плохой актер. Некоторые детали, особенно тот старик в шатре, застывший в недоумении… Да, Беннер передал обстановку с непринужденной уверенностью человека, который не лжет. Дойль вдруг понял, что поверил каждому слову.
– О Господи, – завистливо прошептал он, – а какой там воздух? На что было похоже ощущение земли под ногами?
Беннер пожал плечами:
– Свежий воздух и земля, покрытая травой. И лошади выглядели, как лошади. Цыгане были довольно маленького роста, но, может быть, цыгане всегда такие. – Он похлопал Дойля по спине. – Поэтому перестань беспокоиться. Клизмы с активированным углем сохранят здоровье наших гостей, и я не собираюсь позволять кому-нибудь уйти в самоволку. Так ты все еще хочешь позвонить копам?
– Нет. Конечно, нет, – горячо шептал Дойль. – Я хочу увидеть Кольриджа. Извини, Беннер, я должен заняться этой речью.
Дерроу разрешил ему воспользоваться маленькой служебной комнаткой для подготовки к выступлению. В шесть двадцать Дойль решил, что запомнил речь наизусть, решительно поднялся, вздохнул и открыл дверь в главную комнату.
Несколько хорошо одетых людей прогуливались в дальнем конце комнаты, между ними и Дойлем стояли стулья и большой круглый стол. Горели сотни свечей в канделябрах, и отсветы мерцающих огоньков отражались в полированных панелях стен и вычурно дробились в хрустале бокалов. В воздухе витал запах пряностей и жарящегося мяса.
– Беннер, – позвал он тихо, увидев высокого молодого человека, устало прислонившегося к стене рядом со столом. И в полном соответствии с костюмом прошлого века молодой человек открыл изящным жестом табакерку с изысканной перламутровой инкрустацией и несколько жеманно поднес к носу щепотку коричневого порошка. Беннер поднял глаза.
– Проклятие, Брендан – апч-хи-и! – проклятие. Персонал должен уже переодеться. Ничего страшного, гости сейчас в гардеробной, ты успеешь переодеться за несколько минут.
Беннер убрал табакерку и посмотрел неодобрительно на одежду Дойля.
– Но, я надеюсь, ты хотя бы нацепил мобильный крюк?
– Разумеется. – Дойль засучил рукав и показал ему кожаный ремешок, затянутый на выбритом предплечье. – Дерроу собственноручно надел мне это час назад. Приходи послушать лекцию. Ты ведь знаешь достаточно о…
– У меня нет времени, Брендан, но я уверен, твоя лекция будет просто великолепна. Все эти люди! Да ты только на них посмотри! Вышагивают… И ведь каждый уверен, что он император китайский по меньшей мере.
К нему поспешно подошел человек, тоже одетый в стиле начала девятнадцатого века.
– Опять этот Трефф, шеф, – сказал он спокойно. – Нам наконец удалось заставить его все с себя снять, но он надел бандаж на ногу и не снимает, и ведь совершенно ясно, что у него что-то под ним спрятано.
– Черт, я знал, кто-нибудь из них отколет нечто подобное. Ох уж эти богачи!
Внушительная фигура Дерроу появилась через главную дверь. В то же мгновение из двери гардеробной, как дикий кабан, вырвался совершенно голый человек и застыл, озираясь. Их пути сошлись в одной точке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125