Уж больно смешной сценарий. Про то, как, якобы, давным-давно, американцы хотели воевать с Россией и победить ее. Я ж говорю, смешной сценарий.
Зуммер в ухе стал непереносимым. Я сделал вид, что поправляю автомат, и быстро ответил на вызов:
— Занят я!
— И чем же таким занят лучший мерзавец подразделения 000? — пропищало в ответ в ухе.
Голос Директора Службы я узнаю из миллиона голосов. Подчиненный должен узнавать голос начальника в любых ситуациях. И даже на шабашке.
— Товарищ Директор, — зашипел я. — Я попозже свяжусь. Не могу сейчас говорить.
— Почему это? — настаивал Директор. Ему по роду деятельности положено настаивать.
— Занят, потому что!
Я и сам не заметил, как последние слова практически прокричал на всю студию.
Окружающие меня артисты, стилисты, массовка, режиссер, а самое главное, кассир с пачкой брюликов в чемодане, замерли и уставились на меня.
Первым опомнился режиссер. Он стянул с головы шлем-камеру, красиво откинул на затылок кудрявые волосы и, указав на выход, тихо, но доходчиво объяснил:
— Вон!
Я даже не стал спорить. Потому что понимал, оплошал здорово. Каждая минута съемок исторической фантастики стоит неимоверную кучу брюликов. А тут я, со словами не из сценария.
— Вон, — повторил режиссер, прожигая меня взглядом.
Можно, конечно, побузить, и наговорить кучу гадостей. Но на данной шабашке мы с Бобом находились нелегально. В то время, как Герасим и Милашка плутали по столице и заметали следы, мы с янкелем зарабатывали. Но не получилось.
Боб, которого только что хорошо припечатали к стене, стянул через голову красную рубаху с петухами и, швырнув ее на колени озадаченного царя, двинулся вслед за мной. Мало того, что его национальная гордость была слегка задета, так еще обидели командира. А этого не может простить ни один член подразделения 000.
— Скучный фильм, — бросил я уже у дверей. — Скучный и неправдивый. Никто на Россию, даже в древности, пукнуть бы не смел. В сопли истерли бы.
Боб ничего не сказал. Видать помнило его сердце историческую родину. Но хоть не остался, и на том спасибо.
Уже на улице, дожидаясь приезда Милашки, я отклеил дурацкие усы и связался с Директором.
— Извините, товарищ Директор, — извинился я перед товарищем Директором. — У нас непредвиденная ситуация была. Тут на брусчатой площади ветром люк канализационный сорвало. Так туда народу понавалилось, жуть. Пришлось выручать.
После такого объяснения даже самый злой Директор становится добрым Директором.
— Молодцы, — донеслось из уха. — Надеюсь, завтра во всех газетах появятся фотографии с места спасения.
Надейся. А я со своей стороны надеюсь, что к завтрашнему дню все забудется. А если не забудется, то придется открыть пару колодцев и подождать, пока набегут репортеры. Безвыходных положений не бывает.
— У меня для вас работа, молодцы, — сообщил Директор, где-то у себя в кабинете потирая руки. — Не ожидали?
— Не ожидали, — вздохнул я, разглядывая пасмурное двухчасовое небо. Сейчас бы в пельменную забежать, перекусить. Вон, даже Боб при такой жизни немного похудел. А тут с работой… — Что-то очень срочное?
Директор хмыкнул. А когда он хмыкает, значит, срочность по самой верхней шкале, да еще и с хвостиком.
— Работа, молодцы, не только супер срочная, но и весьма важная. Со мной только что связался Министр Правопорядка. Сидит и шлепает на себя валерьяновые пластыри. Думает даже в больницу на пару недель лечь.
— Нас меньше всего интересует состояние здоровья министра, — поморщился я. — Дело-то в чем?
— Будет и дело. Ты, Сергеев, такой нетерпеливый. Восемь минут назад сообщили, что с автосалона Столица Центральная неизвестными злоумышленниками угнан раритетный экземпляр. Стоимость экземпляра неимоверная. Одна страховка составляет годовой бюджет таких стран, как…
Директор долго и нудно стал перечислять страны. Пришлось его перебить. Хорошие угоны раскрываются только по горячим следам.
— Товарищ Директор, а покороче?
— Торопыга, — ласково обозвался Директор. — Силами местных любителей правопорядка сразу же была организована погоня. Ими же было установлено, что похититель, не жалея раритетную модель, мчится с превышением скорости по Северо-столичному проспекту и уже успел грубо нарушить правила общественного движения.
— Как это произошло? — сердце стучало все глуше и глуше, а дыхание становилось все тише и тише.
— Нарушитель не пропустил колонну мусоровозов!
Мое сердце неприятно так сжалось. С самого утра чувствовал, что не к добру это затишье. Так всегда. То целый день ни одного вызова, то вдруг такое ЧП.
— Но и это не все! — голос в ухе опустился до еле различимого ужаса. — Источники докладывают, что водитель во время движения разговаривал по сотовому телефону…
В ухе послышался звук свалившегося на пол тела. Директор был весьма впечатлительным человеком.
Про себя я не говорю. Я еще умею держать чувства спасателя в руках. И могу стойко вынести даже самую дурную новость.
— Что, командир? — Боб, заметив, что я изменился в лице, вовремя подставил плечо. — Неужели все так плохо?
— Хуже некуда, — сердце толчками, словно семга на нересте, стремилось выбраться из груди наружу. — Где Милашка?
— Сейчас, командир, — успокоил Боб. — Сейчас. Мы ее срочненько вызовем, погрузимся и там, в спокойной обстановке ты нам все расскажешь.
Боб уложил меня на местный газон, поставил рядом табличку, что лежит не бревно, а живой человек, и побежал через гастроном к телефонной будке подать условный сигнал Милашке на возвращение.
Я валялся на травке, разглядывал прогуливающихся мимо собачек и размышлял о том, что есть еще в стране ужасные злодеи, которые не хотят свято блюсти закон. Это ж до какой такой степени надо было пасть, чтобы совершить такое правонарушение! Ладно, мусоровозы! С кем не бывает. Я и сам иногда их не пропускаю. Включаю все аварийные огни на Милашке, становлюсь посреди проспекта и злорадно наблюдаю, как колонна этих увальней вынуждена обходить меня дворами.
Но это я. У меня на то права есть. Но вот чтобы по телефону, да еще во время движения… Да еще на угнанном раритете, страховка за который составляет годовой бюджет таких стран, как… На моей памяти это первый случай за несколько тысяч лет. Архивы подразделения 000 до сих пор хранят данные о последнем водителе, который посмел угнать не принадлежащий ему автомобиль. Пожизненное заключение, строгий режим, полная конфискация имущества и запрет на продолжение рода. Чтобы преступные гены не распространялись по времени. Кстати, надо бы проверить, не случилось ли где осечки с наследственностью. Да… Ожидает нас сегодня большое и опасное дело.
— Едут, командир. — Боб запыхался. Бедняга. До гастронома три квартала, до телефонной будки десять метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Зуммер в ухе стал непереносимым. Я сделал вид, что поправляю автомат, и быстро ответил на вызов:
— Занят я!
— И чем же таким занят лучший мерзавец подразделения 000? — пропищало в ответ в ухе.
Голос Директора Службы я узнаю из миллиона голосов. Подчиненный должен узнавать голос начальника в любых ситуациях. И даже на шабашке.
— Товарищ Директор, — зашипел я. — Я попозже свяжусь. Не могу сейчас говорить.
— Почему это? — настаивал Директор. Ему по роду деятельности положено настаивать.
— Занят, потому что!
Я и сам не заметил, как последние слова практически прокричал на всю студию.
Окружающие меня артисты, стилисты, массовка, режиссер, а самое главное, кассир с пачкой брюликов в чемодане, замерли и уставились на меня.
Первым опомнился режиссер. Он стянул с головы шлем-камеру, красиво откинул на затылок кудрявые волосы и, указав на выход, тихо, но доходчиво объяснил:
— Вон!
Я даже не стал спорить. Потому что понимал, оплошал здорово. Каждая минута съемок исторической фантастики стоит неимоверную кучу брюликов. А тут я, со словами не из сценария.
— Вон, — повторил режиссер, прожигая меня взглядом.
Можно, конечно, побузить, и наговорить кучу гадостей. Но на данной шабашке мы с Бобом находились нелегально. В то время, как Герасим и Милашка плутали по столице и заметали следы, мы с янкелем зарабатывали. Но не получилось.
Боб, которого только что хорошо припечатали к стене, стянул через голову красную рубаху с петухами и, швырнув ее на колени озадаченного царя, двинулся вслед за мной. Мало того, что его национальная гордость была слегка задета, так еще обидели командира. А этого не может простить ни один член подразделения 000.
— Скучный фильм, — бросил я уже у дверей. — Скучный и неправдивый. Никто на Россию, даже в древности, пукнуть бы не смел. В сопли истерли бы.
Боб ничего не сказал. Видать помнило его сердце историческую родину. Но хоть не остался, и на том спасибо.
Уже на улице, дожидаясь приезда Милашки, я отклеил дурацкие усы и связался с Директором.
— Извините, товарищ Директор, — извинился я перед товарищем Директором. — У нас непредвиденная ситуация была. Тут на брусчатой площади ветром люк канализационный сорвало. Так туда народу понавалилось, жуть. Пришлось выручать.
После такого объяснения даже самый злой Директор становится добрым Директором.
— Молодцы, — донеслось из уха. — Надеюсь, завтра во всех газетах появятся фотографии с места спасения.
Надейся. А я со своей стороны надеюсь, что к завтрашнему дню все забудется. А если не забудется, то придется открыть пару колодцев и подождать, пока набегут репортеры. Безвыходных положений не бывает.
— У меня для вас работа, молодцы, — сообщил Директор, где-то у себя в кабинете потирая руки. — Не ожидали?
— Не ожидали, — вздохнул я, разглядывая пасмурное двухчасовое небо. Сейчас бы в пельменную забежать, перекусить. Вон, даже Боб при такой жизни немного похудел. А тут с работой… — Что-то очень срочное?
Директор хмыкнул. А когда он хмыкает, значит, срочность по самой верхней шкале, да еще и с хвостиком.
— Работа, молодцы, не только супер срочная, но и весьма важная. Со мной только что связался Министр Правопорядка. Сидит и шлепает на себя валерьяновые пластыри. Думает даже в больницу на пару недель лечь.
— Нас меньше всего интересует состояние здоровья министра, — поморщился я. — Дело-то в чем?
— Будет и дело. Ты, Сергеев, такой нетерпеливый. Восемь минут назад сообщили, что с автосалона Столица Центральная неизвестными злоумышленниками угнан раритетный экземпляр. Стоимость экземпляра неимоверная. Одна страховка составляет годовой бюджет таких стран, как…
Директор долго и нудно стал перечислять страны. Пришлось его перебить. Хорошие угоны раскрываются только по горячим следам.
— Товарищ Директор, а покороче?
— Торопыга, — ласково обозвался Директор. — Силами местных любителей правопорядка сразу же была организована погоня. Ими же было установлено, что похититель, не жалея раритетную модель, мчится с превышением скорости по Северо-столичному проспекту и уже успел грубо нарушить правила общественного движения.
— Как это произошло? — сердце стучало все глуше и глуше, а дыхание становилось все тише и тише.
— Нарушитель не пропустил колонну мусоровозов!
Мое сердце неприятно так сжалось. С самого утра чувствовал, что не к добру это затишье. Так всегда. То целый день ни одного вызова, то вдруг такое ЧП.
— Но и это не все! — голос в ухе опустился до еле различимого ужаса. — Источники докладывают, что водитель во время движения разговаривал по сотовому телефону…
В ухе послышался звук свалившегося на пол тела. Директор был весьма впечатлительным человеком.
Про себя я не говорю. Я еще умею держать чувства спасателя в руках. И могу стойко вынести даже самую дурную новость.
— Что, командир? — Боб, заметив, что я изменился в лице, вовремя подставил плечо. — Неужели все так плохо?
— Хуже некуда, — сердце толчками, словно семга на нересте, стремилось выбраться из груди наружу. — Где Милашка?
— Сейчас, командир, — успокоил Боб. — Сейчас. Мы ее срочненько вызовем, погрузимся и там, в спокойной обстановке ты нам все расскажешь.
Боб уложил меня на местный газон, поставил рядом табличку, что лежит не бревно, а живой человек, и побежал через гастроном к телефонной будке подать условный сигнал Милашке на возвращение.
Я валялся на травке, разглядывал прогуливающихся мимо собачек и размышлял о том, что есть еще в стране ужасные злодеи, которые не хотят свято блюсти закон. Это ж до какой такой степени надо было пасть, чтобы совершить такое правонарушение! Ладно, мусоровозы! С кем не бывает. Я и сам иногда их не пропускаю. Включаю все аварийные огни на Милашке, становлюсь посреди проспекта и злорадно наблюдаю, как колонна этих увальней вынуждена обходить меня дворами.
Но это я. У меня на то права есть. Но вот чтобы по телефону, да еще во время движения… Да еще на угнанном раритете, страховка за который составляет годовой бюджет таких стран, как… На моей памяти это первый случай за несколько тысяч лет. Архивы подразделения 000 до сих пор хранят данные о последнем водителе, который посмел угнать не принадлежащий ему автомобиль. Пожизненное заключение, строгий режим, полная конфискация имущества и запрет на продолжение рода. Чтобы преступные гены не распространялись по времени. Кстати, надо бы проверить, не случилось ли где осечки с наследственностью. Да… Ожидает нас сегодня большое и опасное дело.
— Едут, командир. — Боб запыхался. Бедняга. До гастронома три квартала, до телефонной будки десять метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96