— Сара здесь ни при чем, Саймон, — негромко сказала Анна. — Не забывай, ее не было дома три года. И ты знаешь, что только Доббс решает, кому можно взять Гордеца, а кому нет. Это конь с норовом. Он может быть даже опасным. Ведь он не раз скидывал тебя, не так ли? Очевидно, Доббс решил, что Макс сумеет с ним справиться.
— А как я смогу справиться с ним, если мне не дают возможности попробовать?
— Я поговорю с Доббсом, — отвела взгляд в сторону Анна. — Посмотрим, что он скажет. А может быть. Макс поможет тебе…
— Макс! — сердито фыркнул Саймон. — Как это мило! Нет уж, спасибо. Вас всех он, может, и покорил, но только не меня!
— Перестань, Саймон, — негромко попросила Сара. — Хватит.
— Хватит? — огрызнулся Саймон. — Нет, не хватит! Вы что, ослепли все, что ли? Не видите, что происходит? Он собирается все здесь прибрать к своим рукам. Все сделать по-своему! Если бы он при этом хотя бы любил Сару, но он-то ее не любит!
Он повернулся к Саре и теперь обращался только к ней:
— Ты что, не видишь, кто перед тобой? Да, он воспитан, не спорю. Но он — обыкновенный охотник за приданым! Он погубит тебя, Сара, он всех нас погубит!
Сара медленно поднялась с места с побледневшим как мел лицом, комкая в руке носовой платок.
— Достаточно, Саймон. Или немедленно извинись перед Максом, или вон из комнаты.
— Хватит учить меня, я не маленький! — огрызнулся Саймон.
— Тогда перестань вести себя как глупый, невоспитанный мальчишка.
Саймон стиснул зубы и выбежал из столовой. Мартин немного посидел, уставясь в свою тарелку, затем молча поднялся и вышел вслед за братом.
За столом повисло молчание. То самое молчание, которое повисало уже не раз и которое Макс называл про себя “молчание Лонгфилда”. Сара опустилась на свой стул. Оставшиеся за столом один за другим брали в руки ножи и вилки и продолжили еду.
Странно, но Макс почувствовал к Саймону что-то вроде симпатии. Со стороны юноши это было поступком — бросить вызов более старшему и сильному противнику. Что ж, если бы Макс знал о том, что вопрос о Гордеце настолько принципиален, он взял бы себе другую лошадь. Он не настолько жесток, чтобы бить по мальчишескому самолюбию. Однако Гордец — это только надводная часть айсберга. Истина кроется глубже.
Пора, пора поговорить с Саймоном с глазу на глаз, поговорить, как мужчина с мужчиной.
Анна поднялась и отставила свой стул.
— Пойду успокою его, — сказала она и направилась к выходу.
* * *
Анна была уверена в том, что искать Саймона и Мартина нужно на конюшне, и она отправилась прямо туда. Выйдя из дома, она увидела приближавшегося к ней всадника. Им оказался Дрю Примроуз. Меньше всего ей хотелось бы сейчас встретиться с Дрю Примроузом, но отступать было некуда. Однажды она застала его со своей мачехой в постели и с тех пор не могла относиться к Дрю без предубеждения.
— Анна! — окликнул он.
Ей было теперь не до юношеских обид Саймона и Мартина. Анна резко повернулась на каблуках и поспешила к дому. Здесь она остановилась, чтобы успокоиться. Нет, она не стала бы осуждать Дрю, будь это любая другая женщина. В конце концов, та женщина, о которой он мечтал, была ему недоступна. Но то, что это была Констанция… А если бы в домик садовника заглянула не она, а Люси? Или Саймон с Мартином? Что было бы с ними, если бы они увидели свою мать, лежащую в объятиях Дрю?
Констанция ее тогда не заметила, но Дрю… Этот заметил. Анна проходила тогда мимо домика и остановилась, услышав доносящиеся изнутри стоны. Войдя, она остановилась возле закрытой двери спальни и, очевидно, чем-то выдала свое присутствие, потому что дверь распахнулась и из нее выглянул Дрю — всклокоченный и полуодетый. Они какое-то время смотрели друг на друга, и дверь спальни вновь затворилась. Об этом случае они не сказали друг другу ни слова, но с того дня Анна всячески старалась избегать встречи с Дрю.
Ну, а в том, что женский голос принадлежал Констанции, Анна не сомневалась ни на минуту — ведь она слышала его всю свою жизнь.
Но, может быть, она придает слишком большое значение случившемуся? Ведь Констанция одинока, Дрю тоже одинок, этого нельзя отрицать. И все же они не должны были заниматься этим под крышей Лонгфилда.
Анна поймала свое отражение в висевшем зеркале. Остановилась и всмотрелась в него. Да, красавицей она не была и сама знала об этом, как и о том, что Уильям Невилл женился на ней только из-за денег. Впрочем, на большее ей вряд ли можно было рассчитывать. Какую же злую шутку сыграла с ней судьба! Она погрузила Анну в бесконечный, беспросветный кошмар.
Сара не знает и доли того, что было в ее семейной жизни на самом деле. Она думает, что Анна была заботливой, внимательной женой для Уильяма. Нет, такой она не была и теперь расплачивается за свои грехи.
В последние дни Анна постоянно испытывала страх. Макс Уорт. Сколько он задает вопросов! И как умеет их задавать! Ведь Сару оправдали, чего же еще?
Анна медленно, глубоко вздохнула.
Викарий говорит, что господь милостив. Хотелось бы верить в это, потому что порой кажется, будто уже живешь в аду.
Помня о том, что Макс Уорт обладает острым взглядом, Анна выдавила на своем лице улыбку и принялась подниматься наверх.
* * *
В тот вечер никто из обитателей дома не стал засиживаться в гостиной. Каждый был занят своими мыслями и проблемами. Констанция сослалась на головную боль и ушла первой;
Макс отправился на прогулку; Люси и Анна наскоро сыграли партию в шахматы и разошлись по своим комнатам. Сара же поспешила на поиски Саймона и Мартина.
Их не было в своих комнатах, и никто из слуг не мог сказать, куда они делись. “Может быть, это и к лучшему, — сказала себе Сара. — Ведь я опять начала бы их поучать, и только”. С этими мыслями она поднялась по лестнице и вошла в свою спальню.
Здесь ее вновь одолели мысли о семье. Почему, несмотря на все усилия Сары, никто из ее родственников не счастлив? Более того, все они, за исключением Люси и Анны, становятся с годами все сварливее и нетерпимее друг к другу?
Неужели они всегда были такими?
И почему никто никогда не спросил, что нужно сделать, чтобы она была счастлива?
Сара перегнулась через подоконник и выглянула наружу. Хотя время близилось к десяти, было еще совсем светло. Снова начал накрапывать дождь, но на сей раз он был тихим и теплым. В такую ночь ни к чему было и свет зажигать.
Сара сделала долгий выдох, словно извергая всю тяжесть, накопившуюся в душе. Она слишком строга к своим родным, не такие уж они и плохие. Взять, к примеру, суд: то, что Сара была под судом по подозрению в убийстве Уильяма, никак не отразилось на отношении к ней со стороны близких. Они ни словом, ни жестом никогда не проявляли недоверия к ней, не выказывали сомнения в ее невиновности. Они не боялись показываться с нею рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87