).
23. Н. Я. Мандельштам. "Воспоминания", глава "Старое и новое".
24. Вообще, я полагаю, что перечитывать книги, слушать заново музыкальные
произведения несравненно важнее, чем впервые знакомиться с ними. При первом
чтении мы не узнаем ровно ничего. Первое чтение никак не может нас увлечь,
оно томительно и скучно. Напротив, все последующие возвращения к тому же
тексту всегда значительны и увлекательны. Правда, увлекает нас не то, что
содержится в книге, а то, как по-другому, по-новому мы ее воспринимаем.
Перемена эта произошла в нас самих, и о ней-то мы и узнаем, возвращаясь к
уже знакомому произведению, и только это нам и интересно. Собственно
говоря, в этом смысле, мы читаем не книги, мы читаем самих себя. Но вот,
наконец, мы замечаем, что книга уже не дает нам ничего нового, она застыла
и не движется. Так и должно быть. Это значит, что все свое воздействие на
нас, что было в ее силах, она уже произвела. Мы ее восприняли, она вошла в
нас и растворилась там, переменив сам состав нашего существа. И тем самым
умерла - принеся много плода. В сущности, такое же воздействие оказывает и
просто обычная протекающая жизнь. Потому-то и воспринимается она как
медленно прочитываемый текст. А не потому, что она наполнена не всегда
предвиденными событиями. Ошибка это, никаких событий в нашей жизни не
происходит, каждый из десятков тысяч дней, от первого и до последнего,
наполнен всегда одним и тем же содержанием. Мы перечитываем изо дня в день
ту же самую страницу. Протекающее время сказывается только на том, как
поразному, по-новому эту страницу мы воспринимаем.
25. Кондитерская С. Вольфа и Т. Беранже находилась в доме N18 на углу
Невского и Мойки (в этом доме, кстати, с 1824 года жил Фаддей Булгарин), и
служила в свое время чем-то вроде литературного клуба. Пушкину она была
хорошо известна. Именно здесь он, живший поблизости, на Мойке, встретился
со своим секундантом Данзасом 27 января 1837 года. Было около четырех часов
пополудни. Пушкин выпил стакан воды, после чего они вышли из кондитерской и
отправились к месту дуэли, на Черную речку.
Нередко посещал кондитерскую и Лермонтов. Вскоре после гибели Пушкина
его имя стало известно многим ее завсегдатаям - здесь же, за столиками, они
переписывали "На смерть поэта". Как только стихотворение стало известно
правительству, Лермонтов немедленно был арестован и отправлен в ссылку на
Кавказ.
В сороковых годах бывал у Вольфа и Достоевский. Весной 1846 года,
прогуливаясь по Невскому, он зашел в кофейню почитать свежие газеты. В это
время там находился М. В. Буташевич-Петрашевский. Они познакомились, и
вскоре после этого Достоевский вошел в кружок Петрашевского. Арестовали
петрашевцев в апреле 1849 года. После восьми месяцев заключения в
Петропавловской крепости Достоевский был приговорен к смертной казни,
которую перед расстрелом заменили каторгой. В Сибири он пробыл до 1859
года.
Чернышевский, по его собственному признанию, года полтора только и делал,
что ежедневно читал газеты у Вольфа. Добром это, конечно, не кончилось. В
июле 1862 года он был арестован и тоже заключен в Петропавловскую крепость,
где и пробыл около двух лет. В 1864 году над Чернышевским совершили обряд
гражданской казни, после чего он был отправлен на каторгу. В Сибири провел
двадцать лет.
Наведывался в кондитерскую и Шевченко. Он был арестован в 1847 году,
сослан в Оренбург, затем в Орскую крепость. В ссылке пробыл свыше десяти
лет.
Позднее кофейня была переоборудована под ресторан. Рядом, в том же доме
N18, открылся еще один ресторан, "Лейнер". Однажды вечером (это было 20
октября 1893 года), возвращаясь из Александринского театра, мимо него
проходил Чайковский, в сопровождении друзей и родственников. Он предложил
им посетить ресторан и вместе поужинать. Сделав заказ, Петр Ильич обратился
к слуге и попросил принести ему стакан воды. Кипяченой воды в ресторане не
оказалось, и он выпил сырой. Вернувшись домой после ужина, Чайковский
почувствовал себя плохо. Ночью у него начал болеть живот, на следующий день
боли усилились, и уже к вечеру обнаружились признаки холеры. Через четыре
дня композитора не стало.
26. Существует, по-видимому, некая удивительная закономерность в нашем
восприятии произведения искусства. Если в тот момент времени, когда это
произведение создавалось, его стиль соответствовал своей эпохе, то и дальше
оно воспринимается как современное. Если же что-то уже тогда казалось
архаичным, то во все времена оно будет производить впечатление архаики.
Какой-нибудь органный пассаж, совершенно один и тот же у Фрескобальди и у
Баха, в первом случае и сейчас прозвучит по-современному, тогда как во
втором покажется устаревшим - потому что сам Бах, вводя в свое произведение
музыкальный ход столетней давности, чувствовал его архаичность, и это его
ощущение передается и нам. Точно так же дело обстоит и с модернизмом.
Нововведения у Стерна и теперь нам кажутся смелее, чем джойсовские, хотя
Стерн писал гораздо раньше и вроде бы сильнее должен устареть. С этой точки
зрения неправильно говорить "новое для своего времени". То, что ново для
своего времени, ново и для всякого другого. Другое дело, что новизна или
архаика никакого отношения к ценности произведения иметь не может. По той
простой причине, что искусство никуда не движется, а топчется на месте уже
много тысяч лет. Ну, да это всем давно известно.
27. Стих Верлена.
1 2 3 4 5 6 7 8
23. Н. Я. Мандельштам. "Воспоминания", глава "Старое и новое".
24. Вообще, я полагаю, что перечитывать книги, слушать заново музыкальные
произведения несравненно важнее, чем впервые знакомиться с ними. При первом
чтении мы не узнаем ровно ничего. Первое чтение никак не может нас увлечь,
оно томительно и скучно. Напротив, все последующие возвращения к тому же
тексту всегда значительны и увлекательны. Правда, увлекает нас не то, что
содержится в книге, а то, как по-другому, по-новому мы ее воспринимаем.
Перемена эта произошла в нас самих, и о ней-то мы и узнаем, возвращаясь к
уже знакомому произведению, и только это нам и интересно. Собственно
говоря, в этом смысле, мы читаем не книги, мы читаем самих себя. Но вот,
наконец, мы замечаем, что книга уже не дает нам ничего нового, она застыла
и не движется. Так и должно быть. Это значит, что все свое воздействие на
нас, что было в ее силах, она уже произвела. Мы ее восприняли, она вошла в
нас и растворилась там, переменив сам состав нашего существа. И тем самым
умерла - принеся много плода. В сущности, такое же воздействие оказывает и
просто обычная протекающая жизнь. Потому-то и воспринимается она как
медленно прочитываемый текст. А не потому, что она наполнена не всегда
предвиденными событиями. Ошибка это, никаких событий в нашей жизни не
происходит, каждый из десятков тысяч дней, от первого и до последнего,
наполнен всегда одним и тем же содержанием. Мы перечитываем изо дня в день
ту же самую страницу. Протекающее время сказывается только на том, как
поразному, по-новому эту страницу мы воспринимаем.
25. Кондитерская С. Вольфа и Т. Беранже находилась в доме N18 на углу
Невского и Мойки (в этом доме, кстати, с 1824 года жил Фаддей Булгарин), и
служила в свое время чем-то вроде литературного клуба. Пушкину она была
хорошо известна. Именно здесь он, живший поблизости, на Мойке, встретился
со своим секундантом Данзасом 27 января 1837 года. Было около четырех часов
пополудни. Пушкин выпил стакан воды, после чего они вышли из кондитерской и
отправились к месту дуэли, на Черную речку.
Нередко посещал кондитерскую и Лермонтов. Вскоре после гибели Пушкина
его имя стало известно многим ее завсегдатаям - здесь же, за столиками, они
переписывали "На смерть поэта". Как только стихотворение стало известно
правительству, Лермонтов немедленно был арестован и отправлен в ссылку на
Кавказ.
В сороковых годах бывал у Вольфа и Достоевский. Весной 1846 года,
прогуливаясь по Невскому, он зашел в кофейню почитать свежие газеты. В это
время там находился М. В. Буташевич-Петрашевский. Они познакомились, и
вскоре после этого Достоевский вошел в кружок Петрашевского. Арестовали
петрашевцев в апреле 1849 года. После восьми месяцев заключения в
Петропавловской крепости Достоевский был приговорен к смертной казни,
которую перед расстрелом заменили каторгой. В Сибири он пробыл до 1859
года.
Чернышевский, по его собственному признанию, года полтора только и делал,
что ежедневно читал газеты у Вольфа. Добром это, конечно, не кончилось. В
июле 1862 года он был арестован и тоже заключен в Петропавловскую крепость,
где и пробыл около двух лет. В 1864 году над Чернышевским совершили обряд
гражданской казни, после чего он был отправлен на каторгу. В Сибири провел
двадцать лет.
Наведывался в кондитерскую и Шевченко. Он был арестован в 1847 году,
сослан в Оренбург, затем в Орскую крепость. В ссылке пробыл свыше десяти
лет.
Позднее кофейня была переоборудована под ресторан. Рядом, в том же доме
N18, открылся еще один ресторан, "Лейнер". Однажды вечером (это было 20
октября 1893 года), возвращаясь из Александринского театра, мимо него
проходил Чайковский, в сопровождении друзей и родственников. Он предложил
им посетить ресторан и вместе поужинать. Сделав заказ, Петр Ильич обратился
к слуге и попросил принести ему стакан воды. Кипяченой воды в ресторане не
оказалось, и он выпил сырой. Вернувшись домой после ужина, Чайковский
почувствовал себя плохо. Ночью у него начал болеть живот, на следующий день
боли усилились, и уже к вечеру обнаружились признаки холеры. Через четыре
дня композитора не стало.
26. Существует, по-видимому, некая удивительная закономерность в нашем
восприятии произведения искусства. Если в тот момент времени, когда это
произведение создавалось, его стиль соответствовал своей эпохе, то и дальше
оно воспринимается как современное. Если же что-то уже тогда казалось
архаичным, то во все времена оно будет производить впечатление архаики.
Какой-нибудь органный пассаж, совершенно один и тот же у Фрескобальди и у
Баха, в первом случае и сейчас прозвучит по-современному, тогда как во
втором покажется устаревшим - потому что сам Бах, вводя в свое произведение
музыкальный ход столетней давности, чувствовал его архаичность, и это его
ощущение передается и нам. Точно так же дело обстоит и с модернизмом.
Нововведения у Стерна и теперь нам кажутся смелее, чем джойсовские, хотя
Стерн писал гораздо раньше и вроде бы сильнее должен устареть. С этой точки
зрения неправильно говорить "новое для своего времени". То, что ново для
своего времени, ново и для всякого другого. Другое дело, что новизна или
архаика никакого отношения к ценности произведения иметь не может. По той
простой причине, что искусство никуда не движется, а топчется на месте уже
много тысяч лет. Ну, да это всем давно известно.
27. Стих Верлена.
1 2 3 4 5 6 7 8