Лина поставила бутылку на пол и всплеснула руками.
— Dios mio! Кто тебя так?
— Привет, Лина, — ответил я.
— Что случилось?
— Так, повздорили.
— Ничего себе повздорили. У тебя ничего не вышло?
— Да нет, я даже, можно сказать, оказался победителем. Но, как говорится, победил с минимальным преимуществом.
Она вздохнула:
— Pobrecito!
— Подожди, я сейчас. — Я направился через спальню в ванную. — А ты пока налей выпить.
О, видели бы вы меня в тот момент. Кровь пятнами запеклась по всему лицу, физиономию перекосило, челюсть выехала куда-то в сторону. Оба рукава пиджака были полуоторваны, и клочки белой ватной набивки торчали из-под коричневого габардина, как шутовские эполеты. На лице, где крови не было, пристала грязь с пола, на котором я спал. И сквозь эту грязь проступали капли пота. В общем, окажись я тогда на кладбище, любой принял бы меня за восставшего из могилы мертвеца.
Я снял костюм, вычистил карманы и выбросил его в мусорный бак. Двести долларов псу под хвост, неплохо. Оставил себе только подтяжки.
Сначала горячий, потом холодный душ сделал свое дело, и я почувствовал наконец, что опять становлюсь человеком. Вернувшись в спальню, я бросил носки, трусы и рубашку в корзину для грязного белья, переоделся в чистое и достал из шкафа один из оставшихся пяти костюмов. Я выбрал двубортный голубого цвета. К нему достал белую рубашку с широким воротничком, вязанный ромбиками шерстяной желто-голубой галстук и пару почти не разношенных ботинок из желтой кордовской кожи. Я оделся и обулся. Можно начинать все сначала.
Когда я вошел в гостиную, меня уже ждал суперкоктейль из Лины и виски с содовой. Она подала стакан, и я молча взял его. Тихая семейная обстановка. Но я ни на миг не забывал о том, что каша, которую заварил, вот-вот поплывет через край.
Лина в мое отсутствие переоделась. Она взяла одну из моих белых нарядных сорочек и темно-коричневые брюки, которые закатала почти до половины, чтобы штанины не волочились по полу. Ее пышные черные волосы уже не лежали копной на макушке, а были свободно распущены, а маленькие ноги буквально утопали в моих шлепанцах, которые смешно хлопали, когда она ходила. Одетая во все мужское, на мужчину она тем не менее совсем не была похожа. Да что там на мужчину! Лина даже на мальчишку не походила. О чем я ей и сказал.
В ответ Лина громко рассмеялась:
— Мужчина здесь ты. Чем говорить, лучше подойди и сядь со мной.
Но я остался стоять и только отрицательно покачал головой. Я уже знал, что делать:
— Прости, милая. Мне нужно бежать. Прямо сейчас. Кое-что надо сделать не откладывая.
— Но, Шелл, тебя так долго не было. Я даже начала волноваться. Ты же целый день где-то пропадал. Ну, пожалуйста, хоть немного. Я же одна, я так соскучилась.
— Знаю, Лина. Знаю, что одна. Джорджия тоже была одна. — Я допил виски и поставил стакан на столик. — Ну пока, моя страстная. Увидимся позднее.
Она недовольно надула губы:
— Я позову доктора. Пусть перевяжет и сделает массаж. У него такие мягкие руки.
— Ну уж нет, — возмутился я. — Тогда я вот этими мягкими руками сверну тебе шею. Абсолютно исключено. Пока никаких контактов. Ни с кем. Ясно?
— Ясно.
В дверях, уже уходя, я обернулся:
— И смотри у меня, чтоб ни-ни. Чао.
— Marrano cochino. — Сама такая.
Лина показала язык и хлопнула дверью, едва не ударив меня ею по носу.
Съехав с бульвара Сильвер-Лэйк на обочину, под деревья, я сидел в своем «кадиллаке» уже целый час, но ничего так и не сумел заметить. То есть нечего было и замечать. Черный автомобиль, в котором нам с Трэйси удалось улизнуть, был сейчас в полиции, а «кадиллак» я нашел там же, где оставил перед тем, как отправиться на утренний молебен Нарды. Как давно это было! Итак, я спокойно сидел в машине под деревьями, и никто не обращал на меня никакого внимания. Заведенная мною мина еще не взорвалась.
Я посмотрел на часы. Почти одиннадцать вечера, и завтра понедельник. Воскресенье выдалось нелегким. Мне вдруг подумалось, а не зря ли я торчу здесь, у храма Внутреннего Мира, и не лучше ли поехать еще куда-нибудь, но, поразмыслив немного, решил подождать еще с полчасика.
Ждать, однако, пришлось минут десять, не больше. Со стороны города подкатил и свернул на подъездную гравийную дорожку новенький двухместный «жучок». Единственное, что я успел заметить, — это то, что рядом с водителем никого не было. Я нащупал в кармане пистолет, взял его поудобнее и подумал: а как там Сэм? Успели ли его ребята на Алоха-стрит и, застали ли второго Сипеля, того, что остался лежать рядом с убитым братцем? Если не успели, то это означает, что один из Сипелей вышел сейчас на охоту за одним из Скоттов. И один из Скоттов от этого отнюдь не в восторге.
Двухместный «жучок» остановился, так и не подъехав к дому. Расстояние было довольно приличное, разглядеть человека, который из него вышел, я не смог, но заметил, что в руке он что-то несет. Человек прошел к двери с боковой стороны здания, и его немедленно впустили.
Я выскользнул из «кадиллака», перебежал улицу и притаился в кустах напротив, откуда мне все хорошо было видно. Помимо кустов, как я уже говорил, вокруг храма росли еще высокие эвкалиптовые деревья. Я сидел в кустах на корточках, и автомобильчик незнакомца находился от меня не более чем в десяти футах.
Только я уселся и приготовился ждать, как дверь сбоку снова открылась, и парень вышел обратно. Его провожал, я успел заметить, сам Нарда — как всегда, в черном одеянии и с тюрбаном на голове. Гость Нарды быстро юркнул в свой «жучок», включил заднюю передачу, выехал на дорогу, развернулся и поехал туда, откуда появился.
Я почувствовал, что иду по следу. Так, из ничего, одна интуиция, но я был уверен, что след правильный.
Я бегом кинулся к машине, медленно тронулся и поехал за прыгающими вверх-вниз по бульвару красными огоньками. Через двадцать минут огоньки свернули с Голливудского бульвара и замерли перед «Синема-отелем». Не доезжая футов пятьдесят, я нашел на обочине место, чтобы припарковаться, и остальной путь до отеля преодолел по тротуару пешком. Этого парня я раньше никогда не видел. Я рассмотрел его, пока он шел от стоянки. Ему было лет двадцать с чем-нибудь, может быть, почти тридцать. Он был довольно высокий, с очень приятным лицом. Одет в простые свободные брюки, явно не от костюма, пеструю спортивную куртку и яркую рубашку, застегнутую на все пуговицы. У ступенек, ведущих ко входу в отель, он огляделся и взбежал наверх. Я — за ним. В стеклянных дверях красовалась табличка: «Свободных мест нет».
Пройдя в вестибюль, парень остановился и закурил сигарету. Я подошел к стойке портье:
— Добрый вечер. У вас номера не найдется?
Гостиничный клерк вынул изо рта обгрызанный с одного конца карандаш.
— Мест нет, — не очень любезно ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Dios mio! Кто тебя так?
— Привет, Лина, — ответил я.
— Что случилось?
— Так, повздорили.
— Ничего себе повздорили. У тебя ничего не вышло?
— Да нет, я даже, можно сказать, оказался победителем. Но, как говорится, победил с минимальным преимуществом.
Она вздохнула:
— Pobrecito!
— Подожди, я сейчас. — Я направился через спальню в ванную. — А ты пока налей выпить.
О, видели бы вы меня в тот момент. Кровь пятнами запеклась по всему лицу, физиономию перекосило, челюсть выехала куда-то в сторону. Оба рукава пиджака были полуоторваны, и клочки белой ватной набивки торчали из-под коричневого габардина, как шутовские эполеты. На лице, где крови не было, пристала грязь с пола, на котором я спал. И сквозь эту грязь проступали капли пота. В общем, окажись я тогда на кладбище, любой принял бы меня за восставшего из могилы мертвеца.
Я снял костюм, вычистил карманы и выбросил его в мусорный бак. Двести долларов псу под хвост, неплохо. Оставил себе только подтяжки.
Сначала горячий, потом холодный душ сделал свое дело, и я почувствовал наконец, что опять становлюсь человеком. Вернувшись в спальню, я бросил носки, трусы и рубашку в корзину для грязного белья, переоделся в чистое и достал из шкафа один из оставшихся пяти костюмов. Я выбрал двубортный голубого цвета. К нему достал белую рубашку с широким воротничком, вязанный ромбиками шерстяной желто-голубой галстук и пару почти не разношенных ботинок из желтой кордовской кожи. Я оделся и обулся. Можно начинать все сначала.
Когда я вошел в гостиную, меня уже ждал суперкоктейль из Лины и виски с содовой. Она подала стакан, и я молча взял его. Тихая семейная обстановка. Но я ни на миг не забывал о том, что каша, которую заварил, вот-вот поплывет через край.
Лина в мое отсутствие переоделась. Она взяла одну из моих белых нарядных сорочек и темно-коричневые брюки, которые закатала почти до половины, чтобы штанины не волочились по полу. Ее пышные черные волосы уже не лежали копной на макушке, а были свободно распущены, а маленькие ноги буквально утопали в моих шлепанцах, которые смешно хлопали, когда она ходила. Одетая во все мужское, на мужчину она тем не менее совсем не была похожа. Да что там на мужчину! Лина даже на мальчишку не походила. О чем я ей и сказал.
В ответ Лина громко рассмеялась:
— Мужчина здесь ты. Чем говорить, лучше подойди и сядь со мной.
Но я остался стоять и только отрицательно покачал головой. Я уже знал, что делать:
— Прости, милая. Мне нужно бежать. Прямо сейчас. Кое-что надо сделать не откладывая.
— Но, Шелл, тебя так долго не было. Я даже начала волноваться. Ты же целый день где-то пропадал. Ну, пожалуйста, хоть немного. Я же одна, я так соскучилась.
— Знаю, Лина. Знаю, что одна. Джорджия тоже была одна. — Я допил виски и поставил стакан на столик. — Ну пока, моя страстная. Увидимся позднее.
Она недовольно надула губы:
— Я позову доктора. Пусть перевяжет и сделает массаж. У него такие мягкие руки.
— Ну уж нет, — возмутился я. — Тогда я вот этими мягкими руками сверну тебе шею. Абсолютно исключено. Пока никаких контактов. Ни с кем. Ясно?
— Ясно.
В дверях, уже уходя, я обернулся:
— И смотри у меня, чтоб ни-ни. Чао.
— Marrano cochino. — Сама такая.
Лина показала язык и хлопнула дверью, едва не ударив меня ею по носу.
Съехав с бульвара Сильвер-Лэйк на обочину, под деревья, я сидел в своем «кадиллаке» уже целый час, но ничего так и не сумел заметить. То есть нечего было и замечать. Черный автомобиль, в котором нам с Трэйси удалось улизнуть, был сейчас в полиции, а «кадиллак» я нашел там же, где оставил перед тем, как отправиться на утренний молебен Нарды. Как давно это было! Итак, я спокойно сидел в машине под деревьями, и никто не обращал на меня никакого внимания. Заведенная мною мина еще не взорвалась.
Я посмотрел на часы. Почти одиннадцать вечера, и завтра понедельник. Воскресенье выдалось нелегким. Мне вдруг подумалось, а не зря ли я торчу здесь, у храма Внутреннего Мира, и не лучше ли поехать еще куда-нибудь, но, поразмыслив немного, решил подождать еще с полчасика.
Ждать, однако, пришлось минут десять, не больше. Со стороны города подкатил и свернул на подъездную гравийную дорожку новенький двухместный «жучок». Единственное, что я успел заметить, — это то, что рядом с водителем никого не было. Я нащупал в кармане пистолет, взял его поудобнее и подумал: а как там Сэм? Успели ли его ребята на Алоха-стрит и, застали ли второго Сипеля, того, что остался лежать рядом с убитым братцем? Если не успели, то это означает, что один из Сипелей вышел сейчас на охоту за одним из Скоттов. И один из Скоттов от этого отнюдь не в восторге.
Двухместный «жучок» остановился, так и не подъехав к дому. Расстояние было довольно приличное, разглядеть человека, который из него вышел, я не смог, но заметил, что в руке он что-то несет. Человек прошел к двери с боковой стороны здания, и его немедленно впустили.
Я выскользнул из «кадиллака», перебежал улицу и притаился в кустах напротив, откуда мне все хорошо было видно. Помимо кустов, как я уже говорил, вокруг храма росли еще высокие эвкалиптовые деревья. Я сидел в кустах на корточках, и автомобильчик незнакомца находился от меня не более чем в десяти футах.
Только я уселся и приготовился ждать, как дверь сбоку снова открылась, и парень вышел обратно. Его провожал, я успел заметить, сам Нарда — как всегда, в черном одеянии и с тюрбаном на голове. Гость Нарды быстро юркнул в свой «жучок», включил заднюю передачу, выехал на дорогу, развернулся и поехал туда, откуда появился.
Я почувствовал, что иду по следу. Так, из ничего, одна интуиция, но я был уверен, что след правильный.
Я бегом кинулся к машине, медленно тронулся и поехал за прыгающими вверх-вниз по бульвару красными огоньками. Через двадцать минут огоньки свернули с Голливудского бульвара и замерли перед «Синема-отелем». Не доезжая футов пятьдесят, я нашел на обочине место, чтобы припарковаться, и остальной путь до отеля преодолел по тротуару пешком. Этого парня я раньше никогда не видел. Я рассмотрел его, пока он шел от стоянки. Ему было лет двадцать с чем-нибудь, может быть, почти тридцать. Он был довольно высокий, с очень приятным лицом. Одет в простые свободные брюки, явно не от костюма, пеструю спортивную куртку и яркую рубашку, застегнутую на все пуговицы. У ступенек, ведущих ко входу в отель, он огляделся и взбежал наверх. Я — за ним. В стеклянных дверях красовалась табличка: «Свободных мест нет».
Пройдя в вестибюль, парень остановился и закурил сигарету. Я подошел к стойке портье:
— Добрый вечер. У вас номера не найдется?
Гостиничный клерк вынул изо рта обгрызанный с одного конца карандаш.
— Мест нет, — не очень любезно ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51