из млекопитающих — медведь, волк, росомаха, рысь, черно-бурая лисица, дикий баран, соболь, заяц, куница, выдра, лось, олень, косуля, лань, кабан, белка, летучая мышь, крыса, тушканчик, сурок; из птиц — белый лебедь, утка, нырок, гусь, журавль, тетерев, белая куропатка, бекас.
Славится этот обездоленный вроде бы край и металлами. Здесь получают восьмую часть всего добываемого в мире золота. А ведь кроме того разрабатываются и месторождения платины, серебра, свинца, олова, меди, железа, ртути, цинка, сурьмы…
Не в состоянии перечислить все встречающиеся в Сибири металлы, спешу перейти к драгоценным камням — к топазам и аметистам, сапфирам и изумрудам, опалам и бирюзе, гранатам, аквамаринам, не говоря уже о малахитах, хризолитах, агатах, сердоликах, ляпис-лазури, родонитах, нефритах, селенитах, офитах, ониксе, порфире, яшме, а также о восхитительных александритах, которые из изумрудно-зеленоватых становятся на искусственном свету чуть ли не рубиновыми. Упомяну еще слюду, каменную соль, каменный уголь.
Земля, имеющая такие богатства, не может быть страной обездоленной. Сибирь не должна быть символом изгнания, краем, откуда не возвращаются!
ГЛАВА 12
Новые основанья бояться водных путей. — Ненадежное ледовое покрытие. — Обезвоженные морозом реки. — Олений паркет. — Якутск. — Две дороги на Нижнеколымск. — Смещение речных русел к правому берегу. — Установленный современными учеными закон географии. — Различия между левым и правым берегами. — Пробел в метеорологических познаниях Жака. — Чем выше, тем теплее. — Дальнейшее подтверждение широкого кругозора господина Ловатина. — Якут-проводник. — «Железные люди». — Хандыга. — Падение в реку.
Сани миновали Олекминск. Хотя этот горделиво зовущийся городом населенный пункт насчитывает всего восемьдесят домов, в его окрестностях располагаются самые богатые в Сибири залежи золота.
От указанного выше скромного поселка, окруженного чумами якутов и бурятов, до Якутска — шестьсот тридцать километров. И на этом пространстве нет никаких человеческих обиталищ, если не считать рыбацких хижин, постоялых дворов и почтовых станций.
Изб из цельных, положенных одно на другое бревен, с оконцами, закрытыми слюдой или просто брусьями изо льда, становилось все меньше, зато чаще попадались конусовидные строения кочевников.
Только почтовые станции сохранили неизменным свой внешний вид. Стойбища же, почти полностью засыпанные снегом, можно было различить только по клубам дыма, поднимавшимся из отверстий наверху чумов.
В одном из таких традиционных жилищ путешественники задержались на час, чтобы дать отогреться кучеру, сидевшему на облучке недвижно, как снежная баба, а затем сани съехали на укрытую снегом реку.
Федор Ловатин, прислушавшись к топоту рысаков, приказал вознице, управлявшему возком с провизией, побыстрее повернуть к берегу.
— Что такое? — спросил Жак, увидев, как сани изменили направление, и поняв по интонации купца, что делать это надо было быстро.
— А вы не замечаете, что удары копыт по льду стали что-то уж слишком звонкими?.. Ты тоже поворачивай, — бросил он кучеру, управлявшему их санями. — Следуй за своим приятелем и смотри ни в коем случае не сбейся с тракта.
— Да, я уловил какой-то непривычный звук, — сказал Жак. — Словно мы на деревянном полу.
— Ас чем это связано? Вы можете объяснить? — обратился к Ловатину Жюльен.
Не успел Федор ответить, как раздался страшный треск. Глыбы схваченной морозом воды зашевелились вдруг на середине реки, и двухметровый ледовый панцирь площадью в тысячу квадратных метров ушел под воду.
— Вот вам, господа, и ответ на ваш вопрос, — с удивительным хладнокровием произнес торговец мехами.
— Черт возьми! — воскликнул Жак. — Нам повезло! Еще немного, и мы нырнули бы в эту бездну. Так завершилось бы наше путешествие, и завещанное мне наследство пополнило бы сейфы бразильского правительства.
Жюльен невозмутимо взирал с прибрежной дороги на жуткую, с острыми краями полынью, в которой бились друг о друга ледовые обломки.
— Примите нашу благодарность и поздравления, господин Ловатин! Как заметил сейчас мой друг, вы весьма своевременно велели возницам выехать на берег… Бедный Жак, теперь ты невзлюбишь воду еще сильнее!
— Да уж не говори… Ничего хорошего от нее не жди, если даже такой толщины лед ломается словно стекло!
— Видишь ли, Жак, пласт льда отделяли от воды футов двадцать, и, лишенный опоры, он мог в любой момент рухнуть, что и случилось на наших глазах. Так ведь, месье Ловатин?
— Так-так! И в большие морозы это бывает довольно часто.
— Не понимаю, — произнес Жак, — как могла вода, укрытая таким слоем льда, испариться и образовать пустоту?
— Она не испарилась, — сказал Федор.
— Откуда же тогда эта пустота? Объясните, пожалуйста.
— Притоки промерзают от истока до устья и перестают нести воды в питаемую ими в другое время года реку. Ее же схватывает морозом, когда она еще полноводна, и поэтому, как только поступление воды из притоков уменьшается или вовсе прекращается, под ледяным покрытием появляются пустоты — торосовые ямы-отсеки, не сообщающиеся друг с другом.
— Прекрасно! — воскликнул Жюльен. — Объяснение полное и понятное. Лед, достаточно толстый, сам по себе еще держится, но ломается, стоит только чему-нибудь тяжелому надавить на него сверху. Когда мы подъехали к одной из таких пустот, удары копыт стали гулкими. Ваш опыт, месье Ловатин, подсказал вам, в чем дело, и вы вовремя изменили направление. Еще раз браво и спасибо!
— Это все хорошо, — промолвил Жак, еще не оправившийся от потрясения. — Конечно, выяснять причины некоторых явлений, а также симптомы, позволяющие их предугадать, — дело весьма занятное. Но я все же никак не пойму, почему кучер сам не свернул в сторону, не дожидаясь вашего, столь своевременного приказа.
Федор, улыбнувшись, обратился к вознице по-русски:
— Его превосходительство спрашивает, почему ты не изменил направление, приблизившись к мертвому льду?
Ямщик повернулся всем туловищем к седокам, тряхнул обледеневшей бородой и бросил странный ответ, тотчас переведенный Ловатиным:
— Не знаю, батюшка, не знаю. Я так и ждал, что ты спросишь меня об этом.
— Ну и теперь ты уже ни за что не свернешь на лед?
— Сверну, если прикажешь.
— Ну ладно, а пока держись дороги, смотри не потеряй ее.
— В добрый час, месье Ловатин! — воскликнул Жак. — Будем держаться тракта, и да здравствует коровий паркет, как называют у нас во Франции сушу!
— Точнее было бы сказать «олений паркет», для придания этой идиоме местного колорита, — заметил Жюльен. — Тем более что скоро мы, если не ошибаюсь, повстречаем этих замечательных представителей полярной фауны.
На следующий день, миновав без остановки Синское и Покровское — два так называемых города, похожих на Олекминск, путешественники въехали в Якутск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169
Славится этот обездоленный вроде бы край и металлами. Здесь получают восьмую часть всего добываемого в мире золота. А ведь кроме того разрабатываются и месторождения платины, серебра, свинца, олова, меди, железа, ртути, цинка, сурьмы…
Не в состоянии перечислить все встречающиеся в Сибири металлы, спешу перейти к драгоценным камням — к топазам и аметистам, сапфирам и изумрудам, опалам и бирюзе, гранатам, аквамаринам, не говоря уже о малахитах, хризолитах, агатах, сердоликах, ляпис-лазури, родонитах, нефритах, селенитах, офитах, ониксе, порфире, яшме, а также о восхитительных александритах, которые из изумрудно-зеленоватых становятся на искусственном свету чуть ли не рубиновыми. Упомяну еще слюду, каменную соль, каменный уголь.
Земля, имеющая такие богатства, не может быть страной обездоленной. Сибирь не должна быть символом изгнания, краем, откуда не возвращаются!
ГЛАВА 12
Новые основанья бояться водных путей. — Ненадежное ледовое покрытие. — Обезвоженные морозом реки. — Олений паркет. — Якутск. — Две дороги на Нижнеколымск. — Смещение речных русел к правому берегу. — Установленный современными учеными закон географии. — Различия между левым и правым берегами. — Пробел в метеорологических познаниях Жака. — Чем выше, тем теплее. — Дальнейшее подтверждение широкого кругозора господина Ловатина. — Якут-проводник. — «Железные люди». — Хандыга. — Падение в реку.
Сани миновали Олекминск. Хотя этот горделиво зовущийся городом населенный пункт насчитывает всего восемьдесят домов, в его окрестностях располагаются самые богатые в Сибири залежи золота.
От указанного выше скромного поселка, окруженного чумами якутов и бурятов, до Якутска — шестьсот тридцать километров. И на этом пространстве нет никаких человеческих обиталищ, если не считать рыбацких хижин, постоялых дворов и почтовых станций.
Изб из цельных, положенных одно на другое бревен, с оконцами, закрытыми слюдой или просто брусьями изо льда, становилось все меньше, зато чаще попадались конусовидные строения кочевников.
Только почтовые станции сохранили неизменным свой внешний вид. Стойбища же, почти полностью засыпанные снегом, можно было различить только по клубам дыма, поднимавшимся из отверстий наверху чумов.
В одном из таких традиционных жилищ путешественники задержались на час, чтобы дать отогреться кучеру, сидевшему на облучке недвижно, как снежная баба, а затем сани съехали на укрытую снегом реку.
Федор Ловатин, прислушавшись к топоту рысаков, приказал вознице, управлявшему возком с провизией, побыстрее повернуть к берегу.
— Что такое? — спросил Жак, увидев, как сани изменили направление, и поняв по интонации купца, что делать это надо было быстро.
— А вы не замечаете, что удары копыт по льду стали что-то уж слишком звонкими?.. Ты тоже поворачивай, — бросил он кучеру, управлявшему их санями. — Следуй за своим приятелем и смотри ни в коем случае не сбейся с тракта.
— Да, я уловил какой-то непривычный звук, — сказал Жак. — Словно мы на деревянном полу.
— Ас чем это связано? Вы можете объяснить? — обратился к Ловатину Жюльен.
Не успел Федор ответить, как раздался страшный треск. Глыбы схваченной морозом воды зашевелились вдруг на середине реки, и двухметровый ледовый панцирь площадью в тысячу квадратных метров ушел под воду.
— Вот вам, господа, и ответ на ваш вопрос, — с удивительным хладнокровием произнес торговец мехами.
— Черт возьми! — воскликнул Жак. — Нам повезло! Еще немного, и мы нырнули бы в эту бездну. Так завершилось бы наше путешествие, и завещанное мне наследство пополнило бы сейфы бразильского правительства.
Жюльен невозмутимо взирал с прибрежной дороги на жуткую, с острыми краями полынью, в которой бились друг о друга ледовые обломки.
— Примите нашу благодарность и поздравления, господин Ловатин! Как заметил сейчас мой друг, вы весьма своевременно велели возницам выехать на берег… Бедный Жак, теперь ты невзлюбишь воду еще сильнее!
— Да уж не говори… Ничего хорошего от нее не жди, если даже такой толщины лед ломается словно стекло!
— Видишь ли, Жак, пласт льда отделяли от воды футов двадцать, и, лишенный опоры, он мог в любой момент рухнуть, что и случилось на наших глазах. Так ведь, месье Ловатин?
— Так-так! И в большие морозы это бывает довольно часто.
— Не понимаю, — произнес Жак, — как могла вода, укрытая таким слоем льда, испариться и образовать пустоту?
— Она не испарилась, — сказал Федор.
— Откуда же тогда эта пустота? Объясните, пожалуйста.
— Притоки промерзают от истока до устья и перестают нести воды в питаемую ими в другое время года реку. Ее же схватывает морозом, когда она еще полноводна, и поэтому, как только поступление воды из притоков уменьшается или вовсе прекращается, под ледяным покрытием появляются пустоты — торосовые ямы-отсеки, не сообщающиеся друг с другом.
— Прекрасно! — воскликнул Жюльен. — Объяснение полное и понятное. Лед, достаточно толстый, сам по себе еще держится, но ломается, стоит только чему-нибудь тяжелому надавить на него сверху. Когда мы подъехали к одной из таких пустот, удары копыт стали гулкими. Ваш опыт, месье Ловатин, подсказал вам, в чем дело, и вы вовремя изменили направление. Еще раз браво и спасибо!
— Это все хорошо, — промолвил Жак, еще не оправившийся от потрясения. — Конечно, выяснять причины некоторых явлений, а также симптомы, позволяющие их предугадать, — дело весьма занятное. Но я все же никак не пойму, почему кучер сам не свернул в сторону, не дожидаясь вашего, столь своевременного приказа.
Федор, улыбнувшись, обратился к вознице по-русски:
— Его превосходительство спрашивает, почему ты не изменил направление, приблизившись к мертвому льду?
Ямщик повернулся всем туловищем к седокам, тряхнул обледеневшей бородой и бросил странный ответ, тотчас переведенный Ловатиным:
— Не знаю, батюшка, не знаю. Я так и ждал, что ты спросишь меня об этом.
— Ну и теперь ты уже ни за что не свернешь на лед?
— Сверну, если прикажешь.
— Ну ладно, а пока держись дороги, смотри не потеряй ее.
— В добрый час, месье Ловатин! — воскликнул Жак. — Будем держаться тракта, и да здравствует коровий паркет, как называют у нас во Франции сушу!
— Точнее было бы сказать «олений паркет», для придания этой идиоме местного колорита, — заметил Жюльен. — Тем более что скоро мы, если не ошибаюсь, повстречаем этих замечательных представителей полярной фауны.
На следующий день, миновав без остановки Синское и Покровское — два так называемых города, похожих на Олекминск, путешественники въехали в Якутск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169