ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

 

Генерал, в отличие от комедианта, не может своё решение опробовать на репетициях, найти нужное решение порою нужно за считанные секунды, последствия ошибок – ужасны. Порою таковы, что для ошибшегося генерала с совестью наказанием за ошибку является уже не смерть, а жизнь – так тяжело на совесть ложится эта ошибка.
Между прочим, это мало кто понимает из писателей, возможно потому, что писатели не способны понять смысла действий офицера и, как следствие, не способны его описать. Я, к примеру, считаю, что только писатель В. Карпов оказался способным показать творчество генерала в своей книге «Полководец», да А. Бек в «Волоколамском шоссе». А большинство писателей написать роман о войне, без любовной интриги главного героя, просто не способны.
Но возвращаясь к творчеству. Если вы возьмёте мемуары Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления» и прочтёте его описание себя в 1941 г., присматриваясь к тексту, то вам бросится в глаза полное отсутствие какого-либо творческого начала в действиях этого маршала. Все его творческие замыслы сведены к примитивному приёму – куда немцы ударили – туда надо послать советские войска – пушечное мясо. Эти войска нужно брать либо с других участков фронта, где немцы ещё не бьют:
«Германское командование не сумело одновременно нанести удар в центре фронта, хотя здесь у него сил было достаточно. Это дало нам возможность свободно перебрасывать все резервы, включая и дивизионные, с пассивных участков, из центра к флангам и направлять их против ударных группировок врага». (стр. 345)
Либо, что ещё более дёшево, но сердито – потребовать их у Сталина. Вот его полководческие предложения Сталину в ходе битвы под Москвой и их итоги:
«Надо быстрее стягивать войска откуда только можно на можайскую линию обороны (стр. 321).
… прошу срочно подтягивать более крупные резервы (стр. 326).
… переброска войск с Дальнего Востока и из других отдалённых районов в силу ряда причин задерживалась (стр. 327).
… нужно ещё не менее двух армий и хотя бы двести танков (стр. 339).
… позвонил Верховному Главнокомандующему и, доложив обстановку, просил его дать приказ о подчинении Западному фронту 1-й ударной и 10-й армий (вновь сформированных – Ю.М.) (стр. 346).
… Западный фронт с 1 по 15 ноября получил в качестве пополнения 100 тыс. бойцов и офицеров, 300 танков, 2 тыс. орудий» (стр. 336).
И ни малейшей творческой попытки ударить по немцам самому, нанести им поражение, попытаться хотя бы какую-то часть их окружить, уничтожить, пленить. И мысли нет проявить свою волю полководца, инициативу. Более того, спустя столько лет даже в мемуарах он пытается высмеять инициативу Сталина:
«– Мы с Шапошниковым – позвонил Жукову Сталин – считаем, что нужно сорвать готовящиеся удары противника своими упреждающими контрударами. Один контрудар надо нанести в районе Волоколамска, другой – из района Серпухова во фланг 4-й армии немцев. Видимо, там собираются крупные силы, чтобы ударить на Москву.
– Какими же силами мы будем наносить эти контрудары? Западный фронт свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны.
– В районе Волоколамска используйте правофланговые соединения армии Рокоссовского, танковую дивизию и кавкорпус Доватора. В районе Серпухова используйте кавкорпус Белова, танковую дивизию Гетмана и часть сил 49-й армии.
– Этого делать сейчас нельзя. Мы не можем бросать на контрудары, успех которых сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдёт в наступление своими ударными группировками.
– Ваш фронт имеет шесть армий. Разве этого мало?
– Но ведь линия обороны войск Западного фронта сильно растянулась, с изгибами она достигла в настоящее время более 600 километров. У нас очень мало резервов в глубине, особенно в центре фронта».
Далее Жуков пишет:
«Часа через два штаб фронта дал приказ командующим 16-й и 49-й армиями и командирам соединений о проведении контрударов, о чём мы и доложили в Ставку. Однако эти контрудары, где главным образом действовала конница, не дали тех положительных результатов, которых ожидал Верховный. Враг был достаточно силён, а его наступательный пыл ещё не охладел».
Заметьте – у самого Жукова не было даже попытки обдумать как нанести врагу урон ударами во фланг по приказу Сталина. Штаб бумагу подготовил, Жуков как командующий фронтом эту бумагу подписал, а там пусть Рокоссовский сам разбирается как эту бумагу исполнять.
И спустя десятилетия Рокоссовский подобные полководческие таланты не забыл. Правда он фамилию Жукова прямо не называет, но всё же об этих приказах с обидой пишет:
«Не могу умолчать о том, что как в начале войны, так и в Московской битве вышестоящие инстанции не так уж редко не считались ни со временем, ни с силами, которым они отдавали распоряжения и приказы. Часто такие приказы и распоряжения не соответствовали сложившейся на фронте к моменту получения их войсками обстановке, нередко в них излагалось желание, не подкреплённое возможностями войск.
Походило это на стремление обеспечить себя (кто отдавал такой приказ) от возможных неприятностей свыше. В случае чего обвинялись войска, не сумевшие якобы выполнить приказ, а «волевой» документ оставался для оправдательной справки у начальника или его штаба. Сколько горя приносили войскам эти «волевые» приказы, сколько неоправданных потерь было понесено!»
Вы можете сказать, что это Рокоссовский о Сталине пишет. Нет! Сталину не нужно было «обеспечивать себя от возможных неприятностей свыше».
А сам Жуков, по поводу данной конкретной попытки Сталина заставить его воевать думаючи, злорадно пишет:
«Вражеские войска с утра 16 ноября начали стремительно развивать наступление на Клин. Резервов в этом районе у нас не оказалось, так как они, по приказу Сталина были брошены в район Волоколамска для нанесения контрудара, где и были скованы противником».
Даже не верится, что это писал маршал, ведь атакующие войска не могут быть скованными, их всегда можно вывести из атаки и перебросить в другое место. Сковываются те, по которым наносят контрудар, в данном случае Ставка контрударом сковала войска немцев. Но уж очень хочется Жукову показать какой он был всепредвидящий и умный и какие глупости творил Сталин, когда не слушался Жукова.
Как уже писалось, Сталин послушал бы любое предложение Жукова, согласился бы с его полководческими замыслами, если бы они у Жукова были. Но в 1941 году он был творческий ноль. Если не верите мне, то я ещё процитирую Рокоссовского.
«Сложность заключалась ещё и в том, что мне была непонятна основная цель действий войск Западного фронта. Генералиссимус Суворов поддерживался хорошего правила, согласно которому „каждый солдат должен знать свой манёвр“.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188