– Меня зовут Израэль. А фамилии своей я не знаю. Тот, кто мной владеет, сам дает мне фамилию. Я принадлежу его семье с момента своего рождения.
– Вы больше уже никому не принадлежите, Израэль, – твердо сказал Тревис. – Война закончилась уже почти пять лет назад. Вы теперь свободный человек.
– Да я об этом вовсе не беспокоюсь, – с удивительной простотой произнес Израэль. – Мой хозяин Мейсон говорит, что я слишком старый и бить меня больше ни к чему. Что я все равно в любой момент могу помереть. Поэтому он разрешает мне оставаться в его усадьбе. И я делаю что по силам. Ухаживаю за цыплятами. А пока я могу делать хоть какую-то мелкую работу, он меня не выгонит. Но если он узнает, что я тут, у вас, – понизил голос Израэль и ухватился за ножки стула, – он меня обязательно выгонит. А пойти мне будет некуда. Жена моя умерла в прошлом году, а дети все убежали, потому что боялись ночных всадников. Все, кроме Мунроу. Он в такой ярости и ничего не боится. Вот почему вам надо вправить ему мозги, чтобы он понял, что его могут убить.
Костлявые руки Израэля дрожали. Тонкие, как карандаши, пальцы уперлись в грудь Тревиса.
– Вы должны спасти моего сына, шериф. Он – все, что у меня осталось. И вы не можете допустить, чтобы его убили. Убедите его, что никто не может справиться с белыми всадниками.
Сэм открыл ящик стола и вынул бутылку виски. Старик с благодарностью взял предложенный ему стакан.
– Послушайте, Израэль, я с вами не согласен, когда вы говорите, что никто не может справиться со злом, – сказал Сэм. – Нас как раз для этого сюда и послали. Шериф Колтрейн и я находимся здесь, чтобы проводить в жизнь законы. И я хочу, чтобы вы рассказали об этом вашему сыну. Скажите и другим неграм, что нам можно доверять и, если у них есть какие-то проблемы, они всегда могут прийти к нам. Мы сделаем все возможное, чтобы оказать им защиту. Это единственный способ прекратить творящиеся здесь безобразия.
– Ваш сын вызывает восхищение – он очень отважный, раз остается тут, а не убегает, – сказал Тревис. – Но он не может взять закон в свои собственные руки. Мне понятно, что так поступить хотелось бы каждому из вас, но приведет это лишь к новым неприятностям. Чтобы победить, нам потребуются такие люди, как вы, которые захотят помочь нам.
Израэль глубоко вздохнул и сказал:
– Вы понимаете, шериф, у меня не будет дома, если хозяин Мейсон узнает, что я был у вас. Он даже может меня побить, потому что ужасно разозлится. – Негр схватился за спинку стула, чтобы встать, но Тревис мягко посадил его снова. Откуда-то из самой глубины его души раздался скорбный стон, и старик прошептал: – Прошу вас, шериф. Отпустите меня. Мне не надо было приходить. Сделайте что сможете для моего парнишки, а меня отпустите и даже забудьте, что видели меня здесь.
– Я ничего никому не скажу о вашем к нам приходе, Израэль. Можете мне верить. – И Тревис погладил старика по плечу, надеясь таким образом придать ему больше уверенности. – Но теперь, раз вы уже к нам пришли, скажите хотя бы, что вы знаете.
– Правильно, – быстро подключился Сэм. – Мы ведь здесь люди новые. С нами пока никто не разговаривал. Если бы кто-то из таких людей, как вы, нам что-нибудь рассказал, хотя бы что-нибудь, мы бы знали, с чего начать.
Сжимая и разжимая руки на коленях, Израэль отрицательно покачал головой:
– Ничего не знаю. Ничего не могу вам сказать. Вы лучше найдите моего парнишку и поговорите с ним. Попробуйте убедить его держать рот на замке.
Тревис коротко спросил:
– А этот Мейсон, о котором вы говорите, он один из ночных всадников?
Израэль вдруг весь подался вперед, словно подстреленный.
– Ничего я не знаю ни про каких всадников, – хрипло закричал он. – Они носят белые капюшоны с вырезом у глаз, чтобы видеть, и у рта, чтобы говорить. Но никто никогда не видел их лиц.
– Но ведь наверняка, Израэль, ваши люди об этом говорят, – настойчиво убеждал старика Тревис. – У вас должны быть какие-то соображения, кто именно носит эти капюшоны.
Израэль умоляюще поднял на Тревиса полные слез глаза:
– Прошу вас, отпустите меня, шериф! Меня не должны здесь видеть. Пожалуйста, отпустите!
Тревис и Сэм тяжко вздохнули. Потом Тревис кивнул:
– Хорошо. Можете идти. Но если вы нам не подскажете, где найти вашего сына, мы с ним поговорить не сможем. Верно?
Израэль встал, ноги у него дрожали.
– Он скрывается в горах вместе с некоторыми своими друзьями. Точно где, я не знаю. Слышал что-то про Синюю Птицу. Но сказать наверняка не могу. А теперь можно мне идти?
– Конечно, конечно, можете. Только, пожалуйста, скажите своим людям, что, если кто-либо из них захочет с нами поговорить, они могут на нас положиться. Мы здесь как раз для того, чтобы все это прекратить, Израэль. Вы нам здорово помогли. Мы теперь знаем, с чего начать. – Тревис первым прошел к двери, вгляделся в пустую аллею и только потом кивнул старику.
Израэль зашаркал к двери, двигаясь со всей скоростью, на какую были способны его слабые ноги. Он очень внимательно всмотрелся в темную аллею и лишь после этого положил на ручку двери свою огрубевшую от тяжкого труда руку. Обернувшись, он в последний раз испуганно взглянул на обоих шерифов и исчез в глубине аллеи.
Стоя на пороге, Тревис молча смотрел на пустую аллею. Потом, не поворачивая головы, через плечо сказал Сэму:
– Давай пройдемся по городу. Надо узнать что можно про эту Синюю Птицу. И еще надо кое-что поспрашивать о Мейсоне.
Сэм поднялся, чтобы пойти вместе с Колтрейном. Он решил, что даже если им ничего узнать не удастся, все равно это лучше, чем разбирать бумаги.
Утренний воздух приятно холодил. Шерифы вступили на Главную улицу города. При виде их негры спешили побыстрее перейти дорогу. Горожане с явным недоверием посматривали на них.
– Мы уже прошлись по всем салунам, но безрезультатно, – заметил Тревис, когда друзья оказались у единственной в городе гостиницы. – Давай зайдем сюда. Здесь у них кафе-кондитерская, и мы непременно встретим людей совсем другого круга.
Сэм засмеялся:
– Уж не хочешь ли ты сказать, что нам могут что-то сообщить те, кто занимает высокое положение? Спорю, что именно они и платят негодяям, которые творят грязные дела.
– Нет, Сэм, вовсе не все в этом городе одобряют то, что здесь происходит. Наверняка найдется несколько человек, от души желающих нам помочь. Им только надо точно знать, на чьей мы стороне.
– Не рассчитывай, что кто-то станет с нами разговаривать. Белые, вероятно, напуганы не меньше, чем старик Израэль, – сказал Сэм.
– Иногда важно не то, что люди говорят, – Тревис толкнул двери гостиницы, – важно то, чего они не говорят.
Друзья вошли в полутемный холл. Оба шерифа мельком взглянули на портье, подозрительно уставившегося на них из-за своей стойки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114