В семнадцать ты окончил школу, год проучился в колледже, был призван в армию, получил ранение, был комиссован, затем ещё полтора года в колледже, потом поступил в полицию. Верно?
– Ты прямо читаешь мою анкету, – не без удивления сказал Карелла.
– Ну что ж, теперь я знаю, кто такой детектив Стив Карелла.
– Пожалуй. А кто такой детектив Коттон Хейз?
– Интересного мало, – сказал Хейз.
– Но все-таки?
– Скучно рассказывать.
– Так же скучно, как и слушать Пита Кронига?
– Примерно.
– Я хочу дать тебе один совет, Хейз.
– Какой совет?
– Я, наверное, не самый лучший полицейский в мире, – сказал Карелла. – Просто я стараюсь делать свое дело, вот и все. Но мне доводилось расследовать убийства, и Сэм Гроссман с лаборантами очень часто мне помогали, хотя иногда их помощь ни к чему. Случается, что все зависит от твоих ног, от осведомителей, от своих арифметических способностей. Но бывает и так, что все делают криминалисты, а тебе только остается пойти и арестовать убийцу. Поэтому, когда говорит специалист, я слушаю и слушаю внимательно.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Хейз.
– То, что уши есть и у тебя. А теперь не выпить ли нам по чашке кофе?
Глава 5
Дом 495 по Холл-авеню представлял собой роскошное здание с огромным вестибюлем и четырнадцатью лифтами. Он расположился в самом сердце издательского мира, между двумя огромными универмагами.
У Клинга было такое ощущение, будто он умер и вознесся на небеса.
Он был счастлив выбраться из 87-го участка. Оказавшись в центре Айсолы, он испытывал почти забытое радостное чувство. Правда, перед Рождеством он приезжал сюда за покупками со своей невестой Клер; но сейчас стоял июнь, и казалось, что Рождество было сто лет назад. Приятно было вновь оказаться на Холл-авеню, смотреть на деловых мужчин с портфелями, на спешащих в конторы симпатичных аккуратных мс лодых женщин в хорошо сшитых костюмах. Это была прек раснейшая часть города, и каждый, оказавшись здесь, понимал, что находится в центре огромного совершенного города.
Погода стояла идеальная. Лето ещё толком не началось, и воздух был по-весеннему свеж. Так и хотелось снять туфли и пошлепать босиком по мокрой траве. Клинг с сожалением вспомнил, что пришел сюда по делу. Но так или иначе он был рад оказаться на Холл-авеню.
Он вошел в дом под номером 495 и подошел к указателю Теодор Бун, комната 1804. Клинг взглянул на часы. Было два часа пятьдесят минут. Он двинулся к лифту. Клинг совершенно не был похож на полицейского. Одетый в серые брюки И легкий пиджак в полоску, светловолосый и широкоплечий, с уверенной и размашистой походкой, он напоминал скорее молодого скандинава, приехавшего в Америку изучать банковское дело.
Он подошел к лифтам. Миновав те, которые везли до 12-го этажа, он подошел к скоростной секции, откуда можно было добраться на этажи с 14-го по 22-й. Клинг усмехнулся: в современном деловом здании в центре современного города суеверно отсутствует тринадцатый этаж.
Он вошел в ближайший лифт и сказал:
– Восемнадцатый, пожалуйста.
Лифтер нажал кнопку и спросил:
– Как там погодка?
– Просто блеск.
– Я никогда не бываю на свежем воздухе. Сижу день-деньской взаперти. С восьми утра до пяти вечера. Как в тюрьме: света белого не вижу. Я и обедаю здесь же. Приношу еду с собой и съедаю в нашей каморке. Я крот.
Клинг сочувственно покивал головой.
– Это город кротов, да будет вам известно. Я знаю людей, которые приезжают на работу подземкой и через подземный переход попадают к себе. Я-то по меньшей мере дважды в день, утром и вечером, прохожу два квартала. А они вообще никогда не ходят. В любую погоду – хоть тебе солнце, хоть дождь – идут подземным переходом, потому что так быстрее. Обедают в кафе под землей, а потом кончают работу и опять шагают подземным переходом к поезду. Они вообще не бывают в городе. Я хоть прохожу два квартала. Ну, как там на улице?
– Отлично, – сказал Клинг.
– Значит, на восемнадцатый?
– Именно.
– И вот так день-деньской, – сказал лифтер. – Вверх-вниз, вверх-вниз. Только вверх и вниз и больше никуда. Я крот. Вертикальный крот. Лучше уж быть кондуктором на подземке. Тогда бы я стал горизонтальным кротом. Они хоть изредка видят белый свет. В Калм-Пойнте или в Риверхеде поезд выходит на поверхность. Я же только и знаю, что катаюсь вверх и вниз. Значит, на улице хорошо?
– Очень хорошо, – сказал Клинг.
– Когда я шел на работу, тоже было неплохо. Вы работаете на свежем воздухе?
– Время от времени.
– Это здорово, – сказал лифтер. – Непременно подыщу себе такую работу, чтоб не взаперти. Например, дворником. Все на свежем воздухе.
– Зимой холодновато, – сказал Клинг. Это прозвучало для лифтера откровением.
– Вообще-то верно, ничего не скажешь. – Лифт плавно остановился. – Восемнадцатый этаж! – возвестил лифтер. Дверь распахнулась.
– Благодарю вас, – сказал Клинг и вышел из лифта.
– Не за что, – крикнул ему вдогонку лифтер. Дверь снова закрылась, и лифт двинулся вниз.
Клинг улыбнулся и отправился на поиски комнаты 1804. Он прошел по коридору и остановился перед двустворчатой застекленной дверью. Открыв одну из створок, он вошел в приемную, маленькую, но изысканно обставленную. За столом в углу сидела секретарша.
– Мне к мистеру Буну, – сказал ей Клинг.
– Как доложить?
– Скажите, что пришел детектив Клинг. Девушка вскинула на него глаза:
– Вы действительно детектив?
– Да.
– Одну минутку.
Нажимая на кнопку на переговорном устройстве, она по-прежнему не спускала с Клинга глаз.
– Я слушаю, – раздался голос, по которому Клинг сразу узнал Теодора Буна.
– К вам детектив Клинг, сэр, – сообщила секретарша, по-прежнему поедая его взглядом.
– Скажите, что я жду его в студии.
– Слушаю, сэр. – Она выключила переговорное устройство и сказала: – Пожалуйста, мистер Клинг. Вот сюда и прямо по коридору, последняя дверь.
– Благодарю вас, – отозвался Клинг. – Направо или налево?
– Что?
– Я говорю: направо или налево по коридору?
– А! – улыбнулась девушка. – По коридору налево.
– Благодарю, – ещё раз повторил Клинг.
Он вышел из приемной, повернул налево и прошел по коридору до самого конца. Там он открыл дверь и оказался в большой комнате. У дальней её стены было возвышение, задрапированное черным бархатом. На бархате возлежала девушка в леопардовой шкуре. На неё были направлены шесть прожекторов и камера. С камерой возился человек. Другой человек расдравлял? бархатные складки. Слева от камеры, скрестив руки на груди, стоял третий.
– Хорошо бы снять её снизу, Тед, – сказал тот, что стоял скрестив руки.
– Я сделаю так, как ты мне скажешь, – ответил Тед. – Это же твоя реклама.
– Да, снизу будет лучше. Пусть у читателя создастся впечатление, будто она глядит на него сверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Ты прямо читаешь мою анкету, – не без удивления сказал Карелла.
– Ну что ж, теперь я знаю, кто такой детектив Стив Карелла.
– Пожалуй. А кто такой детектив Коттон Хейз?
– Интересного мало, – сказал Хейз.
– Но все-таки?
– Скучно рассказывать.
– Так же скучно, как и слушать Пита Кронига?
– Примерно.
– Я хочу дать тебе один совет, Хейз.
– Какой совет?
– Я, наверное, не самый лучший полицейский в мире, – сказал Карелла. – Просто я стараюсь делать свое дело, вот и все. Но мне доводилось расследовать убийства, и Сэм Гроссман с лаборантами очень часто мне помогали, хотя иногда их помощь ни к чему. Случается, что все зависит от твоих ног, от осведомителей, от своих арифметических способностей. Но бывает и так, что все делают криминалисты, а тебе только остается пойти и арестовать убийцу. Поэтому, когда говорит специалист, я слушаю и слушаю внимательно.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Хейз.
– То, что уши есть и у тебя. А теперь не выпить ли нам по чашке кофе?
Глава 5
Дом 495 по Холл-авеню представлял собой роскошное здание с огромным вестибюлем и четырнадцатью лифтами. Он расположился в самом сердце издательского мира, между двумя огромными универмагами.
У Клинга было такое ощущение, будто он умер и вознесся на небеса.
Он был счастлив выбраться из 87-го участка. Оказавшись в центре Айсолы, он испытывал почти забытое радостное чувство. Правда, перед Рождеством он приезжал сюда за покупками со своей невестой Клер; но сейчас стоял июнь, и казалось, что Рождество было сто лет назад. Приятно было вновь оказаться на Холл-авеню, смотреть на деловых мужчин с портфелями, на спешащих в конторы симпатичных аккуратных мс лодых женщин в хорошо сшитых костюмах. Это была прек раснейшая часть города, и каждый, оказавшись здесь, понимал, что находится в центре огромного совершенного города.
Погода стояла идеальная. Лето ещё толком не началось, и воздух был по-весеннему свеж. Так и хотелось снять туфли и пошлепать босиком по мокрой траве. Клинг с сожалением вспомнил, что пришел сюда по делу. Но так или иначе он был рад оказаться на Холл-авеню.
Он вошел в дом под номером 495 и подошел к указателю Теодор Бун, комната 1804. Клинг взглянул на часы. Было два часа пятьдесят минут. Он двинулся к лифту. Клинг совершенно не был похож на полицейского. Одетый в серые брюки И легкий пиджак в полоску, светловолосый и широкоплечий, с уверенной и размашистой походкой, он напоминал скорее молодого скандинава, приехавшего в Америку изучать банковское дело.
Он подошел к лифтам. Миновав те, которые везли до 12-го этажа, он подошел к скоростной секции, откуда можно было добраться на этажи с 14-го по 22-й. Клинг усмехнулся: в современном деловом здании в центре современного города суеверно отсутствует тринадцатый этаж.
Он вошел в ближайший лифт и сказал:
– Восемнадцатый, пожалуйста.
Лифтер нажал кнопку и спросил:
– Как там погодка?
– Просто блеск.
– Я никогда не бываю на свежем воздухе. Сижу день-деньской взаперти. С восьми утра до пяти вечера. Как в тюрьме: света белого не вижу. Я и обедаю здесь же. Приношу еду с собой и съедаю в нашей каморке. Я крот.
Клинг сочувственно покивал головой.
– Это город кротов, да будет вам известно. Я знаю людей, которые приезжают на работу подземкой и через подземный переход попадают к себе. Я-то по меньшей мере дважды в день, утром и вечером, прохожу два квартала. А они вообще никогда не ходят. В любую погоду – хоть тебе солнце, хоть дождь – идут подземным переходом, потому что так быстрее. Обедают в кафе под землей, а потом кончают работу и опять шагают подземным переходом к поезду. Они вообще не бывают в городе. Я хоть прохожу два квартала. Ну, как там на улице?
– Отлично, – сказал Клинг.
– Значит, на восемнадцатый?
– Именно.
– И вот так день-деньской, – сказал лифтер. – Вверх-вниз, вверх-вниз. Только вверх и вниз и больше никуда. Я крот. Вертикальный крот. Лучше уж быть кондуктором на подземке. Тогда бы я стал горизонтальным кротом. Они хоть изредка видят белый свет. В Калм-Пойнте или в Риверхеде поезд выходит на поверхность. Я же только и знаю, что катаюсь вверх и вниз. Значит, на улице хорошо?
– Очень хорошо, – сказал Клинг.
– Когда я шел на работу, тоже было неплохо. Вы работаете на свежем воздухе?
– Время от времени.
– Это здорово, – сказал лифтер. – Непременно подыщу себе такую работу, чтоб не взаперти. Например, дворником. Все на свежем воздухе.
– Зимой холодновато, – сказал Клинг. Это прозвучало для лифтера откровением.
– Вообще-то верно, ничего не скажешь. – Лифт плавно остановился. – Восемнадцатый этаж! – возвестил лифтер. Дверь распахнулась.
– Благодарю вас, – сказал Клинг и вышел из лифта.
– Не за что, – крикнул ему вдогонку лифтер. Дверь снова закрылась, и лифт двинулся вниз.
Клинг улыбнулся и отправился на поиски комнаты 1804. Он прошел по коридору и остановился перед двустворчатой застекленной дверью. Открыв одну из створок, он вошел в приемную, маленькую, но изысканно обставленную. За столом в углу сидела секретарша.
– Мне к мистеру Буну, – сказал ей Клинг.
– Как доложить?
– Скажите, что пришел детектив Клинг. Девушка вскинула на него глаза:
– Вы действительно детектив?
– Да.
– Одну минутку.
Нажимая на кнопку на переговорном устройстве, она по-прежнему не спускала с Клинга глаз.
– Я слушаю, – раздался голос, по которому Клинг сразу узнал Теодора Буна.
– К вам детектив Клинг, сэр, – сообщила секретарша, по-прежнему поедая его взглядом.
– Скажите, что я жду его в студии.
– Слушаю, сэр. – Она выключила переговорное устройство и сказала: – Пожалуйста, мистер Клинг. Вот сюда и прямо по коридору, последняя дверь.
– Благодарю вас, – отозвался Клинг. – Направо или налево?
– Что?
– Я говорю: направо или налево по коридору?
– А! – улыбнулась девушка. – По коридору налево.
– Благодарю, – ещё раз повторил Клинг.
Он вышел из приемной, повернул налево и прошел по коридору до самого конца. Там он открыл дверь и оказался в большой комнате. У дальней её стены было возвышение, задрапированное черным бархатом. На бархате возлежала девушка в леопардовой шкуре. На неё были направлены шесть прожекторов и камера. С камерой возился человек. Другой человек расдравлял? бархатные складки. Слева от камеры, скрестив руки на груди, стоял третий.
– Хорошо бы снять её снизу, Тед, – сказал тот, что стоял скрестив руки.
– Я сделаю так, как ты мне скажешь, – ответил Тед. – Это же твоя реклама.
– Да, снизу будет лучше. Пусть у читателя создастся впечатление, будто она глядит на него сверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36