Честное слово. Я люблю лошадей, особенно скаковых - они такие изящные, такие быстрые и красивые.
- Да, - согласился я.
Мы вместе шли по двору - она к воротам, а я к коттеджу у ворот.
- Они так отличаются от того, чем я занимаюсь всю неделю, - продолжала она.
- А чем вы занимаетесь всю неделю?
- Учусь. В Даремском университете.
Появившаяся на ее лице улыбка явно предназначалась не мне, просто она вдруг вспомнила что-то очень личное. Я подумал, что при близком знакомстве в Элинор можно найти нечто большее, нежели только хорошие манеры.
- А вы удивительно хорошо ездите верхом, - вдруг заметила она. - Я слышала утром, как мистер Инскип говорил папе, что стоит получить для вас лицензию. Вам никогда не хотелось участвовать в скачках?
- Если бы я только мог! - с жаром произнес я, не подумав.
- Так почему бы нет?
- Дело в том, что… может быть, я скоро уеду отсюда.
- Какая жалость.
Она была вежлива, не более того. Мы поравнялись с коттеджем. Дружески улыбнувшись мне, она не останавливаясь прошла к воротам, миновала их и скрылась из виду. Мне пришло в голову, что было бы жаль никогда больше ее не увидеть.
Лошадиный фургон вернулся с соревнований, привезя победителя, а также третье и последнее места, и я залез в кабину и еще раз заглянул в карту. Мне нужно было найти деревню, где жил мистер Пол Эдамс, и в конце концов это мне удалось. Когда до меня дошло все значение моей находки, я был ошеломлен. Кажется, я обнаружил еще одно место, где можно поискать работу.
Я вернулся в коттедж, в уютную кухню миссис Оллнат, съел приготовленную миссис Оллнат вкуснейшую яичницу с жареной картошкой, хлеб с маслом и сладкий пирог, всю ночь крепко проспал на продавленном матрасе миссис Оллнат, а утром принял роскошную ванну в ее сверкающей чистотой ванной комнате. А на следующий день отправился вверх по реке на свидание с Октобером, готовый наконец рассказать ему нечто важное.
Он встретил меня с каменным лицом и, прежде чем я успел произнести хоть слово, сильно ударил прямо в челюсть. Это был хороший крепкий боксерский удар, нанесенный от пояса, и заметил я его слишком поздно.
- Черт, за что это? - спросил я, проведя языком по зубам и убедившись, что, к счастью, ни один не сломан.
Он пристально посмотрел на меня.
- Пэтти рассказала мне… - начал он и остановился, не в силах продолжать.
- А-а, - без выражения произнес я.
- Да, а-а! - Он яростно передразнил меня.
Его дыхание было тяжелым, и я решил, что он собирается снова ударить меня. Я сунул руки в карманы, он же стоял, сжимая и разжимая кулаки.
- А что именно рассказала вам Пэтти?
- Все. - Его гнев был почти осязаем. - Сегодня утром она пришла ко мне в слезах… рассказала, как вы заставили ее пойти в сарай с сеном… и не отпускали, пока она не стала отбиваться… Она рассказала, о тех… гадостях, которые вы себе позволяли… и что вы принудили ее… силой… - Этого он не мог произнести.
Я был потрясен.
- Этого не было! - с горечью воскликнул я. - Ничего подобного я не делал. Я поцеловал ее… и все. Она придумывает.
- Она не могла придумать такое, со всеми этими подробностями… Раз она знает такие вещи, значит, они с ней произошли.
Я открыл рот и снова закрыл его. Произошли, это уж точно. Где-то, с кем-то, и не раз, причем при ее добровольном участии. Мне стало ясно, что до некоторой степени ее гнусная месть сойдет ей с рук, потому что есть вещи, которые невозможно сказать отцу девушки, особенно если хорошо к нему относишься.
Октобер со злостью продолжал:
- Никогда еще я так не ошибался в человеке. Я был уверен, что вы способны отвечать за свои поступки… или, по крайней мере, сдерживать себя. Не думал, что нарвусь на похотливого мерзавца, который за мои деньги - и мое расположение - посмеется за моей спиной, изнасиловав мою дочь.
Доля правды в его словах была, и это причиняло мне боль, а мое раскаяние в глупом поведении ничего не искупало. Но мне все же надо было как-то защищаться, ведь на самом деле я ни за что не причинил бы зла его дочери, а кроме того, мне предстояло продолжать расследование. Я уже так далеко продвинулся, что не хотелось быть изгнанным с позором.
Я медленно проговорил:
- Я действительно ходил с Пэтти в сарай. И я действительно поцеловал ее. Один раз. Только один раз. После этого я до нее не дотронулся. В буквальном смысле не дотронулся ни до какой части ее тела - ни до руки, ни даже до платья… Больше ничего не было.
Он долго и внимательно смотрел на меня, пока его ярость не утихла, уступив место какой-то усталости. Через некоторое время он почти спокойно сказал:
- Кто-то из вас лжет. Я должен верить своей дочери. - В его голосе вдруг послышалась умоляющая интонация.
- Конечно. - Я посмотрел в дальний конец лощины. - Что ж… как бы то ни было, одна проблема решена.
- Какая проблема?
- Как сделать, чтобы меня отсюда выставили без рекомендации. Это было настолько далеко от его мыслей, что прошло несколько
секунд, пока он отреагировал, обратив на меня пронизывающий сощуренный взгляд, которого я не пытался избежать.
- Так вы намерены продолжать расследование?
- Если вы хотите.
- Да, я хочу, - тяжело произнес он после продолжительной паузы. - Тем более что вы уедете и не будете иметь возможности видеть Пэтти. Несмотря на мое личное мнение о вас, вы все еще наша единственная надежда на успех, и мне придется поставить интересы дела на первое место.
Он замолчал. Я представил себе довольно мрачную перспективу - заниматься своей и без того не слишком веселой работой для человека, который меня ненавидит. Но странно, мысль о том, чтобы выйти из игры, была мне еще более неприятна.
Наконец он сказал:
- Почему вы хотите уйти без рекомендации? Без нее вас не возьмут ни в одну из тех трех конюшен.
- Там, куда я собираюсь, мне понадобится только одна рекомендация - ее отсутствие.
- Чья же это конюшня?
- Хедли Хамбера.
- Хамбера! - В его голосе звучало хмурое недоверие. - Почему? Он плохой тренер, к тому же он не тренировал ни одну из интересующих нас лошадей. Зачем он вам понадобился?
- Он не тренировал ни одну из этих лошадей в тот момент, когда они побеждали, - согласился я, - но три из них прошли через его руки до того. Есть также некий П.Дж. Эдамс, которому в разное время принадлежали шесть лошадей. Если верить карте, Эдамс живет менее чем в десяти милях от Хамбера. Хамбер живет в Поссете, в Дареме, а Эдамс - в Теллбридже, около границы с Нортумберлендом. А это значит, что девять из одиннадцати лошадей провели некоторое время на этом маленьком участке Британских островов. Правда, долго они там не задерживались. Досье Транзистора и Радьярда менее подробны, чем остальные, но я уверен - если мы покопаемся в их прошлом, то обнаружим, что и они попадали ненадолго в руки Эдамса или Хамбера.
- Хорошо, но каким образом это могло повлиять на их результаты через месяцы или даже годы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
- Да, - согласился я.
Мы вместе шли по двору - она к воротам, а я к коттеджу у ворот.
- Они так отличаются от того, чем я занимаюсь всю неделю, - продолжала она.
- А чем вы занимаетесь всю неделю?
- Учусь. В Даремском университете.
Появившаяся на ее лице улыбка явно предназначалась не мне, просто она вдруг вспомнила что-то очень личное. Я подумал, что при близком знакомстве в Элинор можно найти нечто большее, нежели только хорошие манеры.
- А вы удивительно хорошо ездите верхом, - вдруг заметила она. - Я слышала утром, как мистер Инскип говорил папе, что стоит получить для вас лицензию. Вам никогда не хотелось участвовать в скачках?
- Если бы я только мог! - с жаром произнес я, не подумав.
- Так почему бы нет?
- Дело в том, что… может быть, я скоро уеду отсюда.
- Какая жалость.
Она была вежлива, не более того. Мы поравнялись с коттеджем. Дружески улыбнувшись мне, она не останавливаясь прошла к воротам, миновала их и скрылась из виду. Мне пришло в голову, что было бы жаль никогда больше ее не увидеть.
Лошадиный фургон вернулся с соревнований, привезя победителя, а также третье и последнее места, и я залез в кабину и еще раз заглянул в карту. Мне нужно было найти деревню, где жил мистер Пол Эдамс, и в конце концов это мне удалось. Когда до меня дошло все значение моей находки, я был ошеломлен. Кажется, я обнаружил еще одно место, где можно поискать работу.
Я вернулся в коттедж, в уютную кухню миссис Оллнат, съел приготовленную миссис Оллнат вкуснейшую яичницу с жареной картошкой, хлеб с маслом и сладкий пирог, всю ночь крепко проспал на продавленном матрасе миссис Оллнат, а утром принял роскошную ванну в ее сверкающей чистотой ванной комнате. А на следующий день отправился вверх по реке на свидание с Октобером, готовый наконец рассказать ему нечто важное.
Он встретил меня с каменным лицом и, прежде чем я успел произнести хоть слово, сильно ударил прямо в челюсть. Это был хороший крепкий боксерский удар, нанесенный от пояса, и заметил я его слишком поздно.
- Черт, за что это? - спросил я, проведя языком по зубам и убедившись, что, к счастью, ни один не сломан.
Он пристально посмотрел на меня.
- Пэтти рассказала мне… - начал он и остановился, не в силах продолжать.
- А-а, - без выражения произнес я.
- Да, а-а! - Он яростно передразнил меня.
Его дыхание было тяжелым, и я решил, что он собирается снова ударить меня. Я сунул руки в карманы, он же стоял, сжимая и разжимая кулаки.
- А что именно рассказала вам Пэтти?
- Все. - Его гнев был почти осязаем. - Сегодня утром она пришла ко мне в слезах… рассказала, как вы заставили ее пойти в сарай с сеном… и не отпускали, пока она не стала отбиваться… Она рассказала, о тех… гадостях, которые вы себе позволяли… и что вы принудили ее… силой… - Этого он не мог произнести.
Я был потрясен.
- Этого не было! - с горечью воскликнул я. - Ничего подобного я не делал. Я поцеловал ее… и все. Она придумывает.
- Она не могла придумать такое, со всеми этими подробностями… Раз она знает такие вещи, значит, они с ней произошли.
Я открыл рот и снова закрыл его. Произошли, это уж точно. Где-то, с кем-то, и не раз, причем при ее добровольном участии. Мне стало ясно, что до некоторой степени ее гнусная месть сойдет ей с рук, потому что есть вещи, которые невозможно сказать отцу девушки, особенно если хорошо к нему относишься.
Октобер со злостью продолжал:
- Никогда еще я так не ошибался в человеке. Я был уверен, что вы способны отвечать за свои поступки… или, по крайней мере, сдерживать себя. Не думал, что нарвусь на похотливого мерзавца, который за мои деньги - и мое расположение - посмеется за моей спиной, изнасиловав мою дочь.
Доля правды в его словах была, и это причиняло мне боль, а мое раскаяние в глупом поведении ничего не искупало. Но мне все же надо было как-то защищаться, ведь на самом деле я ни за что не причинил бы зла его дочери, а кроме того, мне предстояло продолжать расследование. Я уже так далеко продвинулся, что не хотелось быть изгнанным с позором.
Я медленно проговорил:
- Я действительно ходил с Пэтти в сарай. И я действительно поцеловал ее. Один раз. Только один раз. После этого я до нее не дотронулся. В буквальном смысле не дотронулся ни до какой части ее тела - ни до руки, ни даже до платья… Больше ничего не было.
Он долго и внимательно смотрел на меня, пока его ярость не утихла, уступив место какой-то усталости. Через некоторое время он почти спокойно сказал:
- Кто-то из вас лжет. Я должен верить своей дочери. - В его голосе вдруг послышалась умоляющая интонация.
- Конечно. - Я посмотрел в дальний конец лощины. - Что ж… как бы то ни было, одна проблема решена.
- Какая проблема?
- Как сделать, чтобы меня отсюда выставили без рекомендации. Это было настолько далеко от его мыслей, что прошло несколько
секунд, пока он отреагировал, обратив на меня пронизывающий сощуренный взгляд, которого я не пытался избежать.
- Так вы намерены продолжать расследование?
- Если вы хотите.
- Да, я хочу, - тяжело произнес он после продолжительной паузы. - Тем более что вы уедете и не будете иметь возможности видеть Пэтти. Несмотря на мое личное мнение о вас, вы все еще наша единственная надежда на успех, и мне придется поставить интересы дела на первое место.
Он замолчал. Я представил себе довольно мрачную перспективу - заниматься своей и без того не слишком веселой работой для человека, который меня ненавидит. Но странно, мысль о том, чтобы выйти из игры, была мне еще более неприятна.
Наконец он сказал:
- Почему вы хотите уйти без рекомендации? Без нее вас не возьмут ни в одну из тех трех конюшен.
- Там, куда я собираюсь, мне понадобится только одна рекомендация - ее отсутствие.
- Чья же это конюшня?
- Хедли Хамбера.
- Хамбера! - В его голосе звучало хмурое недоверие. - Почему? Он плохой тренер, к тому же он не тренировал ни одну из интересующих нас лошадей. Зачем он вам понадобился?
- Он не тренировал ни одну из этих лошадей в тот момент, когда они побеждали, - согласился я, - но три из них прошли через его руки до того. Есть также некий П.Дж. Эдамс, которому в разное время принадлежали шесть лошадей. Если верить карте, Эдамс живет менее чем в десяти милях от Хамбера. Хамбер живет в Поссете, в Дареме, а Эдамс - в Теллбридже, около границы с Нортумберлендом. А это значит, что девять из одиннадцати лошадей провели некоторое время на этом маленьком участке Британских островов. Правда, долго они там не задерживались. Досье Транзистора и Радьярда менее подробны, чем остальные, но я уверен - если мы покопаемся в их прошлом, то обнаружим, что и они попадали ненадолго в руки Эдамса или Хамбера.
- Хорошо, но каким образом это могло повлиять на их результаты через месяцы или даже годы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69