Согласно Брунеру, воплощение опыта в форме истории, рас-
сказа позволяет осмыслить его в интерперсональной, межличност-
ной сфере, поскольку форма нарратива, выработанная в ходе раз-
вития культуры, уже сама по себе предполагает исторически опо-
средованный опыт межличност-
ных отношений.
Психосоциальная идентичность Эриксона
Американские психологи
Б.Слугоский и Дж. Гинзбург,
предлагая свой вариант решения
"парадокса персональной иден-
тичности -- того факта, что в любой момент мы являемся одним
и тем же лицом, и в то же время в чем-то отличным от того, ка-
ким мы когда-то были" (275, с. 36), основывают его на переос-
мыслении концепции Э. Эриксона в духе дискурсив-
но-нарративных представлений. Эриксон, представитель
эго-психологии, выдвинул теорию так называемой
"психосоциальной идентичности" как субъективно переживаемого
"чувства непрерывной самотождественности", основывающейся на
принятии личностью целостного образа своего Я в его неразрыв-
ном единстве со всеми своими социальными связями. Изменение
последних вызывает необходимость трансформации прежней
идентичности, что на психическом уровне проводит к утрате, по-
тере себя, проявляющейся в тяжелом неврозе, не изживаемом,
пока индивидом не будет сформирована новая идентичность.
Слугоский и Гинзбург считают необходимым перенести ак-
цент с психических универсалий эриксоновской концепции иден-
тичности, находящихся на глубинном, практически досознатель-
ном уровне, на "культурные и социальные структурные парамет-
ры, порождающие различные критерии объяснительной речи для
социально приемлемых схем" (275, с. 50). По мнению исследо-
вателей, люди прибегают к семиотическим ресурсам
"дискурсивного самообъяснения" для того, "чтобы с помощью
объяснительной речи скоординировать проецируемые ими иден-
тичности", т. е. воображаемые проекты своего Я, внутри которых
они должны выжить" (там же).
97
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
Личность как "самоповествование" у Слугосского и Гинзбурга
Слугоский и Гинзбург вы-
ступают против чисто внутрен-
него, "интрапсихического" обос-
нования идентичности человека,
считая, что язык, сам по себе
будучи средством социально
межличностного общения и в
силу этого укорененным в социо-
культурной реальности господствующих ценностей любого кон-
кретного общества, неизбежно социализирует личность в ходе
речевой коммуникации. Поэтому они и пересматривают эриксо-
новскую теорию формирования эго-идентичности уже как модель
"культурно санкционированных способов рассказывания о себе и
других на определенных этапах жизни. Как таковая, эта модель
лучше всего понимается как рационализированное описание само-
рассказов" (там же, с. 51). С их точки зрения, присущее челове-
ку чувство "собственного континуитета" основывается исключи-
тельно на континуитете, порождаемом самим субъектом в процес-
се акта "самоповествования". Стабильность же этого автонарра-
тива поддерживается стабильностью системы социальных связей
индивида с обществом, к которому он принадлежит.
Сформулированное таким образом понятие "социального
континуитета" оказывается очень важным для исследователей,
поскольку личность мыслится ими как "социально сконструиро-
ванная" (и лингвистически закрепленная в виде авторассказа), и
иного способа ее оформления они и не предполагают. То, что в
конечном счете подобный авторассказ может быть лишь художе-
ственной фикцией, хотя ее существование и связывается исследо-
вателями с наличием социально обусловленных культур-
но-идеологических установок исторически конкретного общества,
следует из приводимых примеров. В них объяснительная речь
литературных персонажей уравнивается в своей правомочности с
высказываниями реальных лю-
дей.
"Рассказовые структуры личности" у К. Мэррея: комедия, романс, трагедия, ирония.
Еще дальше по пути олите-
ратуривания сознания пошел
К. Мэррей. В своем стремлении
определить рассказовые структу-
ры личности он обращается к
классификации известного канад-
ского литературоведа Нортропа
Фрая и делит их на "комедию",
98
ГЛАВА II
"романос", "трагедию" и "иронию", т. е. на те повествовательные
модусы, которые Фрай предложил в свое время для объяснения
структурной закономерности художественного мышления.
Применительно к структурам личностного поведения
"комедию" Мэррей определяет как победу молодости и желания
над старостью и смертью. Конфликт в комедии обычно связан с
подавлением желания нормами и обычаями общества. Он находит
свое разрешение в результате рискованного приключения или в
ходе праздника, снимающего, временно отменяющего неудобства
обременительных условностей, посредством чего восстанавливает-
ся более здоровое состояние социальной единицы -- того микро-
общества, что составляет ближайшее окружение героя. "Романс",
наоборот, нацелен на реставрацию почитаемого прошлого, осуще-
ствляемую в ходе борьбы (обязательно включающей в себя ре-
шающее испытание героя) между героем и силами зла.
В "трагедии" индивид терпит поражение при попытке пре-
одолеть зло и изгоняется из своего общества -- из своей соци-
альной единицы. С величественной картиной его краха резко кон-
трастирует сатира "иронии"; ее задача, по Мэррею, состоит в
демонстрации того факта, что "комедия", "романс" и "трагедия",
с помощью которых человеческое сознание пытается осмыслить, в
терминах исследователя, "контролировать", данный ему жизнен-
ный опыт, на самом деле отнюдь не гарантируют нравственного
совершенства как индивидов, так и устанавливаемого ими соци-
ального порядка, в свою очередь регулирующего их поведение.
Хотя исследователь в своем анализе в основном ограничиваются
двумя нарративными структурами (комедия и романс) как
"проектами социализации личности", он не исключает возможно-
сти иной формы "биографического сюжета" становления лично-
сти, например, "эпической нарративной структуры".
Как подчеркивает Мэррей, "эти структуры претендуют не
столько на то, чтобы воспроизводить действительное состояние
дел, сколько на то, чтобы структурировать социальный мир в
соответствии с принятыми моральными отношениями между об-
ществом и индивидом, прошлым и будущим, теорией и опытом"
(275, с. 182). В отношении эпистемологического статуса этих
структур исследователь разделяет позицию Рикера, считающего,
что они представляют собой своего рода культурный осадок раз-
вития цивилизации и выступают в виде мыслительных форм, под-
верженных всем превратностям исторической изменчивости и яв-
ляющихся специфичными лишь для западной нарративной тради-
ции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
сказа позволяет осмыслить его в интерперсональной, межличност-
ной сфере, поскольку форма нарратива, выработанная в ходе раз-
вития культуры, уже сама по себе предполагает исторически опо-
средованный опыт межличност-
ных отношений.
Психосоциальная идентичность Эриксона
Американские психологи
Б.Слугоский и Дж. Гинзбург,
предлагая свой вариант решения
"парадокса персональной иден-
тичности -- того факта, что в любой момент мы являемся одним
и тем же лицом, и в то же время в чем-то отличным от того, ка-
ким мы когда-то были" (275, с. 36), основывают его на переос-
мыслении концепции Э. Эриксона в духе дискурсив-
но-нарративных представлений. Эриксон, представитель
эго-психологии, выдвинул теорию так называемой
"психосоциальной идентичности" как субъективно переживаемого
"чувства непрерывной самотождественности", основывающейся на
принятии личностью целостного образа своего Я в его неразрыв-
ном единстве со всеми своими социальными связями. Изменение
последних вызывает необходимость трансформации прежней
идентичности, что на психическом уровне проводит к утрате, по-
тере себя, проявляющейся в тяжелом неврозе, не изживаемом,
пока индивидом не будет сформирована новая идентичность.
Слугоский и Гинзбург считают необходимым перенести ак-
цент с психических универсалий эриксоновской концепции иден-
тичности, находящихся на глубинном, практически досознатель-
ном уровне, на "культурные и социальные структурные парамет-
ры, порождающие различные критерии объяснительной речи для
социально приемлемых схем" (275, с. 50). По мнению исследо-
вателей, люди прибегают к семиотическим ресурсам
"дискурсивного самообъяснения" для того, "чтобы с помощью
объяснительной речи скоординировать проецируемые ими иден-
тичности", т. е. воображаемые проекты своего Я, внутри которых
они должны выжить" (там же).
97
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
Личность как "самоповествование" у Слугосского и Гинзбурга
Слугоский и Гинзбург вы-
ступают против чисто внутрен-
него, "интрапсихического" обос-
нования идентичности человека,
считая, что язык, сам по себе
будучи средством социально
межличностного общения и в
силу этого укорененным в социо-
культурной реальности господствующих ценностей любого кон-
кретного общества, неизбежно социализирует личность в ходе
речевой коммуникации. Поэтому они и пересматривают эриксо-
новскую теорию формирования эго-идентичности уже как модель
"культурно санкционированных способов рассказывания о себе и
других на определенных этапах жизни. Как таковая, эта модель
лучше всего понимается как рационализированное описание само-
рассказов" (там же, с. 51). С их точки зрения, присущее челове-
ку чувство "собственного континуитета" основывается исключи-
тельно на континуитете, порождаемом самим субъектом в процес-
се акта "самоповествования". Стабильность же этого автонарра-
тива поддерживается стабильностью системы социальных связей
индивида с обществом, к которому он принадлежит.
Сформулированное таким образом понятие "социального
континуитета" оказывается очень важным для исследователей,
поскольку личность мыслится ими как "социально сконструиро-
ванная" (и лингвистически закрепленная в виде авторассказа), и
иного способа ее оформления они и не предполагают. То, что в
конечном счете подобный авторассказ может быть лишь художе-
ственной фикцией, хотя ее существование и связывается исследо-
вателями с наличием социально обусловленных культур-
но-идеологических установок исторически конкретного общества,
следует из приводимых примеров. В них объяснительная речь
литературных персонажей уравнивается в своей правомочности с
высказываниями реальных лю-
дей.
"Рассказовые структуры личности" у К. Мэррея: комедия, романс, трагедия, ирония.
Еще дальше по пути олите-
ратуривания сознания пошел
К. Мэррей. В своем стремлении
определить рассказовые структу-
ры личности он обращается к
классификации известного канад-
ского литературоведа Нортропа
Фрая и делит их на "комедию",
98
ГЛАВА II
"романос", "трагедию" и "иронию", т. е. на те повествовательные
модусы, которые Фрай предложил в свое время для объяснения
структурной закономерности художественного мышления.
Применительно к структурам личностного поведения
"комедию" Мэррей определяет как победу молодости и желания
над старостью и смертью. Конфликт в комедии обычно связан с
подавлением желания нормами и обычаями общества. Он находит
свое разрешение в результате рискованного приключения или в
ходе праздника, снимающего, временно отменяющего неудобства
обременительных условностей, посредством чего восстанавливает-
ся более здоровое состояние социальной единицы -- того микро-
общества, что составляет ближайшее окружение героя. "Романс",
наоборот, нацелен на реставрацию почитаемого прошлого, осуще-
ствляемую в ходе борьбы (обязательно включающей в себя ре-
шающее испытание героя) между героем и силами зла.
В "трагедии" индивид терпит поражение при попытке пре-
одолеть зло и изгоняется из своего общества -- из своей соци-
альной единицы. С величественной картиной его краха резко кон-
трастирует сатира "иронии"; ее задача, по Мэррею, состоит в
демонстрации того факта, что "комедия", "романс" и "трагедия",
с помощью которых человеческое сознание пытается осмыслить, в
терминах исследователя, "контролировать", данный ему жизнен-
ный опыт, на самом деле отнюдь не гарантируют нравственного
совершенства как индивидов, так и устанавливаемого ими соци-
ального порядка, в свою очередь регулирующего их поведение.
Хотя исследователь в своем анализе в основном ограничиваются
двумя нарративными структурами (комедия и романс) как
"проектами социализации личности", он не исключает возможно-
сти иной формы "биографического сюжета" становления лично-
сти, например, "эпической нарративной структуры".
Как подчеркивает Мэррей, "эти структуры претендуют не
столько на то, чтобы воспроизводить действительное состояние
дел, сколько на то, чтобы структурировать социальный мир в
соответствии с принятыми моральными отношениями между об-
ществом и индивидом, прошлым и будущим, теорией и опытом"
(275, с. 182). В отношении эпистемологического статуса этих
структур исследователь разделяет позицию Рикера, считающего,
что они представляют собой своего рода культурный осадок раз-
вития цивилизации и выступают в виде мыслительных форм, под-
верженных всем превратностям исторической изменчивости и яв-
ляющихся специфичными лишь для западной нарративной тради-
ции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80