ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Но, приняв мою помощь, ты должен
сделать выбор: служить мне или бороться против меня. Либо действовать в
соответствии с моими планами, либо пытаться воспрепятствовать мне.
Существуют лишь два пути. Но ожидать, что я буду служить тебе жертвенно и
бескорыстно - абсурд.
- Но горе огромного народа - это далеко не абсурд, - сказал Беран
резко. - Мои цели...
Палафокс поднял руку.
- Более не о чем говорить. О моих планах догадывайся сам. Делай
умозаключения. Подчиниться или воспротивиться - все в твоей воле. Мне до
этого дела нет, так как ты все равно бессилен что-либо изменить.
День за днем Беран совершенствовался в практике полетов и постепенно
стал привыкать к ощущению падения вверх головой, прочь от земли. Он
научился двигаться в воздухе, наклоняясь в том направлении, в котором он
хотел двигаться. Он научился спускаться так быстро, что воздух свистел в
ушах, при этом успевая затормозить и приземлиться без малейшего толчка.
На одиннадцатый день мальчик в ловко сидящем сером плаще, на вид не
более восьми лет от роду - типичный сын Палафокса - пригласил Берана в
апартаменты Магистра.
Пересекая четкие четырехугольники панелей пола, Беран вооружал свою
мысль и обуздывал чувства в преддверии беседы. Он решительно вошел в
дверь.
Палафокс сидел за рабочим столом, задумчиво перебирая кристаллы
горного хрусталя. Он почти любезно предложил Берану сесть. Беран осторожно
присел.
- Завтра, - сказал Палафокс, - мы приступаем ко второй части
программы. В народе царит чувство ожидания, эмоции весьма напряжены. И вот
завтра - последний удар! Приличествующим случаю способом мы восстановим
династию истинных Панархов Пао. А потом - кто знает? Бустамонте может
покориться обстоятельствам, а может и воспротивиться. Мы должны быть
готовы к любому повороту дела.
Решимость Берана не смягчила неожиданная сердечность Палафокса.
- Я лучше понял бы вас, если бы мы обсудили эти планы чуть позднее, -
проговорил юноша.
Палафокс добродушно фыркнул:
- Невозможно, досточтимый Панарх. Вы должны четко осознавать, что
здесь, в Поне, как бы генеральный штаб. Мы подготовили и детально
разработали дюжины программ разной степени сложности. И сейчас происходят
некие события, которые станут толчком для проведения в жизнь одного из
этих планов.
- Какие события?
- Завтра три миллиона паонитов соберутся на певческом поле в
Памалистене. И там ты объявишь о своем существовании. Телевидение разнесет
твои слова по всей планете, везде увидят твое лицо!
Беран прикусил губу, досадуя на собственную неловкость и неистощимую
любезность Палафокса.
- И каковы подробности программы?
- Все невероятно просто. Песнопения начинаются через час после
рассвета и продолжаются до полудня. В это время наступает перерыв. По
толпе поползет слух, все будут ждать тебя. Ты появишься в черных одеждах.
Ты будешь говорить, - Палафокс вручил Берану листок бумаги. - Этих
нескольких фраз будет достаточно.
Беран с сомнением пробежал глазами строчки.
- Надеюсь, что события пойдут по вашему плану. Я не хочу ни насилия,
ни кровопролития.
Палафокс пожал плечами:
- Предсказать будущее невозможно. Если все пойдет хорошо, то никто,
кроме Бустамонте, не пострадает.
- А если плохо?
Палафокс засмеялся:
- Те, кто плохо планируют, встречаются на дне океана.

14
Напротив Эйльянре, через пролив Гилиан, находилась область Матиоле -
место, овеянное особой славой. Самые фантастические и романтические
события в сказаниях древнего Пао происходили в Матиоле. К югу от Матиоле
раскинулась зеленая равнина Памалистен - с полями и чудесными садами.
Здесь неподалеку друг от друга, как бы на вершинах гигантского
семиугольника, находились семь городов. В центре этого семиугольника
находилось Певческое Поле, где проходили традиционные народные песнопения.
Из всех массовых форм народной активности на Пао песнопения в Памалистене
считались самыми престижными.
Задолго до рассвета на восьмой день восьмой недели восьмого месяца
поле начало заполняться народом. Над каждой тысячей человек горел
небольшой огонь, вся равнина наполнилась шелестом и шепотом.
К рассвету толпы прибыло: в основном это были семьи, оживленные и
жизнерадостные, одетые по паонитской моде. Маленькие дети были в чистых
белых блузах, дети постарше - в школьной форме с различными эмблемами,
взрослые - в платье, цвета и оттенки которого соответствовали их
социальному статусу.
Встало солнце, и паонитский день засиял всеми своими красками -
голубой, белой, желтой. Поле было заполнено толпой, миллионы стояли плечом
к плечу, некоторые говорили между собой приглушенным шепотом, но
большинство стояло молча, каждая личность сливалась с толпой, отдавая силы
своей души всеобщей восторженной мощи.
Послышались первые звуки пения: длинные звуки-вздохи, перемежаемые
интервалами абсолютной тишины. Звуки становились все громче, интервалы
тишины между ними все короче, и вот уже песня зазвучала во всю силу - нет,
песней назвать это было нельзя, ибо отсутствовали и мелодия, и
тональность. Это была гармония трех миллионов голосов, сливающихся и
проникающих друг в друга, определенной эмоциональной окраски. Эмоции
сменялись, казалось бы, спонтанно, но на самом деле в строгой
последовательности; стоны скорби сменялись звуками торжества, и равнина,
казалось, то окутывалась мрачным туманом, то искрилась алмазной россыпью.
Летели часы, песнопение набирало силу. Когда солнце прошло две трети
пути до зенита, со стороны Эйльянре появился в небе длинный черный
летательный аппарат. Он медленно снизился в дальнем конце поля. Тех, кто
стоял неподалеку, просто отбросило и швырнуло на землю - многие чудом
избежали гибели. Несколько любопытствующих бездельников приникли к
иллюминаторам, но сошедший на землю отряд нейтралоидов в ярко-красном и
голубом молча оттащил их.
Четверо слуг вначале расстелили на земле черно-коричневый ковер,
затем вынесли полированное кресло черного дерева, обитое черным.
Песнопение приобрело чуть иной характер, что было внятно лишь чуткому
паонитскому уху. Бустамонте, вышедший из салона, был паонитом, он услышал
- и понял.
Пение продолжалось. Оно снова изменило характер, будто бы прибытие
Бустамонте было не более чем мимолетным пустяком - оно стало еще более
язвительным, в нем переплетались насмешка и ненависть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45