Относительно же формы и
содержания заявления Палата нашла, что подача этого заявления целой
группой адвокатов и <так сказать> коллективность этого заявления ука-
зывает лишь на общность интересов защиты по данному делу и заменяет
восемь однородных заявлений. По форме же заявление спокойное, сдер-
жанное и ни в чем неуважения к Особому Присутствию Судебной Палаты,
ни осуждения действий ее председателя не выражает.
Если. по совету прокуратуры, вникнуть в эти рассуждения, то в них
нельзя не прочесть упрека харьковской Судебной Палате, возбудившей
дисциплинарное дело при отсутствии к тому какого-либо повода. Впрочем,
когда относительно другой группы защитников, подведомых харьковскому
Совету, вопрос этот пришлось обсуждать самой же харьковской Палате,
то и она, хотя и признала их виновными, но приговорила к низшей мере
взыскания, <так как поверенным ставится в вину нарушение лишь фор-
мальных перед клиентами и судом обязанностей, а не этических, а отказ
поверенных по взаимному их соглашению по каждому делу не может счи-
таться увеличивающим вину обстоятельством>.
Таким образом, возбуждение дисциплинарного производства только
сильнее подчеркнула значение предъявленного отказа от защиты и силу
произведенного этим впечатления. Но этим дело не ограничилось. После-
довало вмешательство всесильного тогда министра внутренних дел Плеве.
Вмешательство это так описывает Н.В. Тесленко в письме ко мне: <Через
несколько дней после первого процесса об аграрных беспорядках в г. Валках,
ко мне на квартиру явился чиновник московского охранного отделения Вой-
лошников и завил, что по телеграфному предписанию министра внутренних
дел я должен немедленно прибыть к директору департамента полиции для
личных объяснений. С меня была взята подписка о том, что я приеду в
намеченный мною день и час. Приехавши в Петербург, я был немедленно .
принят директором департамента А.А. Лопухиным, который мне сообщил,
что говорит со мною по распоряжению министра. Министр находит, что
защитники сделали политическую демонстрацию, отказавшись в Валках от
защиты. Я указал А.А. Лопухину, что защита объясняет свой образ дей-
ствий крайним стеснением ее прав, и обратил его внимание на решение
Сената, который указывал, что суд обязан принять во внимание, если под-
судимые еще до суда понесли какое-либо наказание, хотя бы по ненадле-
жащему распоряжению. Затем я сообщил А.А. Лопухину, что о нашем
образ г действий возбуждено дисциплинарное производство, и он получит
надлежащую оценку от компетентных учреждений. А.А. Лопухин ответил,
что Министерство Внутренних Дел не касается вопроса о нашем профес-
сиональном поведении, и, в подтверждение того, что наш поступок имеет
политическое значение, сослался на иностранную прессу и в особенности
на статью газеты ТЬе Тiппез, которая обрушилась с нападками на русское
правительство. Разговор закончился предупреждением со стороны
А.А. Лопухина, что по распоряжению министра, в случае повторения, про-
тив нас будут приняты решительные меры, о чем я должен сообщить всем
остальным защитникам>.
Так разговаривал директор департамента гос. полиции с Н.В. Тесленко.
Но словно нарочно, для того, чтобы еще резче подчеркнуть значение отказа
от защиты, одновременно с Тесленко был вызван к А.А. Лопухину и другой
защитник по тому же делу, присяжный поверенный Н.К. Муравьев, с
которым, однако, разговор носил совершенно другой характер. А.А. Ло-
пухин сообщил Н.К. Муравьеву, что министр внутренних дел озабочен
прекращением административной расправы и повез в Ливадию доклад о
передаче политических дел на разрешение судебных учреждений. Поэтому
для адвокатуры открывается новое широкое поле деятельности, и министр
надеется, что адвокаты будут стоять на высоте задачи и своим поведением
будут способствовать В.К. Плеве доказать, что его стремление заменить
административный произвол судебным рассмотрением было правильно.
Эта резкая разница в приемах воздействия равным образом не свиде-
тельствует об уверенности в своих словах. А на адвокатуру, напротив, ни
угрозы, ни заискивания не произвели никакого впечатления. Отказы от
защиты становились все более частыми, неизменно сопровождаясь моти-
вированными заявлениями, характеризующими способы ведения дела на
суде.
Чтобы покончить с характерной двойственностью, нужно привести еще
один весьма знаменательный эпизод. Выше уже упоминалось, что в Пет-
рограде общее собрание присяжных поверенных, назначенное на 21 ноября
1904 г. в ознаменование сорокалетия Судебных Уставов, не могло состо-
яться, так как все входы в здание судебных установлений оказались за-
пертыми. Председатель Совета объяснил, что утром того же дня ему от
имени инспектора здания (прокурора Судебной Палаты) было заявлено,
что собрание не разрешается, так как цель собрания не соответствует на-
значению здания судебных установлений. В своей жалобе министру юстиции
А.Н. Турчанинов, между прочим, указал, что право присяжных поверенных
собираться в здании освящено сорокалетней традицией, и не инспектору
здания судить о том, в чем состоит цель собрания. <Во всяком же случае,
едва ли какая-либо другая цель собрания могла больше соответствовать
значению здания судебных установлений, образованных по Судебным Ус-
тавам 20 ноября 1864 года, как не воспоминание о сорокалетии именно
этих Уставов>. Хотя эти доводы и кажутся бесспорными, можно было, не
задумываясь, предсказать, что жалоба будет оставлена без последствии,
бо трудно было допустить, чтобы прокурор Судебной Палаты решился,
не связавшись с Министерством Юстиции, нарушить традицию, притом
по столь неудобному поводу. К удивлению, однако, II января 1905 г. ди-
ректор департамента Министерства Юстиции уведомил председателя Со-
вета, что <министр юстиции признал неправильным распоряжение инспек-
тора здания о недопущении в здании судебных установлений общего со-
брания 21 ноября и нашел нужным сделать действительному статскому
советнику Вуичу надлежащее разъяснение>. Нельзя при этом не вспомнить
еще, что распоряжение последовало после того, как собрание 21 ноября
все же состоялось в городской думе и вынесло резолюцию об изменении
государственного строя.
Этот пример вместе с тем показывает, что двойственность отношений
раздвигалась все шире и шире. Если, с одной стороны, адвокатура получала
яркие свидетельства, что с ней считаются, как с организованной силой, что
ее роль в отстаивании законности и права становится все более неудобной
для современного режима, то, с другой стороны, и угрозы В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
содержания заявления Палата нашла, что подача этого заявления целой
группой адвокатов и <так сказать> коллективность этого заявления ука-
зывает лишь на общность интересов защиты по данному делу и заменяет
восемь однородных заявлений. По форме же заявление спокойное, сдер-
жанное и ни в чем неуважения к Особому Присутствию Судебной Палаты,
ни осуждения действий ее председателя не выражает.
Если. по совету прокуратуры, вникнуть в эти рассуждения, то в них
нельзя не прочесть упрека харьковской Судебной Палате, возбудившей
дисциплинарное дело при отсутствии к тому какого-либо повода. Впрочем,
когда относительно другой группы защитников, подведомых харьковскому
Совету, вопрос этот пришлось обсуждать самой же харьковской Палате,
то и она, хотя и признала их виновными, но приговорила к низшей мере
взыскания, <так как поверенным ставится в вину нарушение лишь фор-
мальных перед клиентами и судом обязанностей, а не этических, а отказ
поверенных по взаимному их соглашению по каждому делу не может счи-
таться увеличивающим вину обстоятельством>.
Таким образом, возбуждение дисциплинарного производства только
сильнее подчеркнула значение предъявленного отказа от защиты и силу
произведенного этим впечатления. Но этим дело не ограничилось. После-
довало вмешательство всесильного тогда министра внутренних дел Плеве.
Вмешательство это так описывает Н.В. Тесленко в письме ко мне: <Через
несколько дней после первого процесса об аграрных беспорядках в г. Валках,
ко мне на квартиру явился чиновник московского охранного отделения Вой-
лошников и завил, что по телеграфному предписанию министра внутренних
дел я должен немедленно прибыть к директору департамента полиции для
личных объяснений. С меня была взята подписка о том, что я приеду в
намеченный мною день и час. Приехавши в Петербург, я был немедленно .
принят директором департамента А.А. Лопухиным, который мне сообщил,
что говорит со мною по распоряжению министра. Министр находит, что
защитники сделали политическую демонстрацию, отказавшись в Валках от
защиты. Я указал А.А. Лопухину, что защита объясняет свой образ дей-
ствий крайним стеснением ее прав, и обратил его внимание на решение
Сената, который указывал, что суд обязан принять во внимание, если под-
судимые еще до суда понесли какое-либо наказание, хотя бы по ненадле-
жащему распоряжению. Затем я сообщил А.А. Лопухину, что о нашем
образ г действий возбуждено дисциплинарное производство, и он получит
надлежащую оценку от компетентных учреждений. А.А. Лопухин ответил,
что Министерство Внутренних Дел не касается вопроса о нашем профес-
сиональном поведении, и, в подтверждение того, что наш поступок имеет
политическое значение, сослался на иностранную прессу и в особенности
на статью газеты ТЬе Тiппез, которая обрушилась с нападками на русское
правительство. Разговор закончился предупреждением со стороны
А.А. Лопухина, что по распоряжению министра, в случае повторения, про-
тив нас будут приняты решительные меры, о чем я должен сообщить всем
остальным защитникам>.
Так разговаривал директор департамента гос. полиции с Н.В. Тесленко.
Но словно нарочно, для того, чтобы еще резче подчеркнуть значение отказа
от защиты, одновременно с Тесленко был вызван к А.А. Лопухину и другой
защитник по тому же делу, присяжный поверенный Н.К. Муравьев, с
которым, однако, разговор носил совершенно другой характер. А.А. Ло-
пухин сообщил Н.К. Муравьеву, что министр внутренних дел озабочен
прекращением административной расправы и повез в Ливадию доклад о
передаче политических дел на разрешение судебных учреждений. Поэтому
для адвокатуры открывается новое широкое поле деятельности, и министр
надеется, что адвокаты будут стоять на высоте задачи и своим поведением
будут способствовать В.К. Плеве доказать, что его стремление заменить
административный произвол судебным рассмотрением было правильно.
Эта резкая разница в приемах воздействия равным образом не свиде-
тельствует об уверенности в своих словах. А на адвокатуру, напротив, ни
угрозы, ни заискивания не произвели никакого впечатления. Отказы от
защиты становились все более частыми, неизменно сопровождаясь моти-
вированными заявлениями, характеризующими способы ведения дела на
суде.
Чтобы покончить с характерной двойственностью, нужно привести еще
один весьма знаменательный эпизод. Выше уже упоминалось, что в Пет-
рограде общее собрание присяжных поверенных, назначенное на 21 ноября
1904 г. в ознаменование сорокалетия Судебных Уставов, не могло состо-
яться, так как все входы в здание судебных установлений оказались за-
пертыми. Председатель Совета объяснил, что утром того же дня ему от
имени инспектора здания (прокурора Судебной Палаты) было заявлено,
что собрание не разрешается, так как цель собрания не соответствует на-
значению здания судебных установлений. В своей жалобе министру юстиции
А.Н. Турчанинов, между прочим, указал, что право присяжных поверенных
собираться в здании освящено сорокалетней традицией, и не инспектору
здания судить о том, в чем состоит цель собрания. <Во всяком же случае,
едва ли какая-либо другая цель собрания могла больше соответствовать
значению здания судебных установлений, образованных по Судебным Ус-
тавам 20 ноября 1864 года, как не воспоминание о сорокалетии именно
этих Уставов>. Хотя эти доводы и кажутся бесспорными, можно было, не
задумываясь, предсказать, что жалоба будет оставлена без последствии,
бо трудно было допустить, чтобы прокурор Судебной Палаты решился,
не связавшись с Министерством Юстиции, нарушить традицию, притом
по столь неудобному поводу. К удивлению, однако, II января 1905 г. ди-
ректор департамента Министерства Юстиции уведомил председателя Со-
вета, что <министр юстиции признал неправильным распоряжение инспек-
тора здания о недопущении в здании судебных установлений общего со-
брания 21 ноября и нашел нужным сделать действительному статскому
советнику Вуичу надлежащее разъяснение>. Нельзя при этом не вспомнить
еще, что распоряжение последовало после того, как собрание 21 ноября
все же состоялось в городской думе и вынесло резолюцию об изменении
государственного строя.
Этот пример вместе с тем показывает, что двойственность отношений
раздвигалась все шире и шире. Если, с одной стороны, адвокатура получала
яркие свидетельства, что с ней считаются, как с организованной силой, что
ее роль в отстаивании законности и права становится все более неудобной
для современного режима, то, с другой стороны, и угрозы В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145