Вовсе опешили разбойники — была их только что дюжина, а ныне двое лишь живых осталось, не иначе как сам черт тут ворожит, коль ни пуля, ни палаш старика не берут, будто от железного отскакивая!
— Стой! — грозно кричит, карабкается чрез сугробы, увязая в них по пояс, Карл. — Стой, иродово племя — зар-рублю!!
Свят, свят!..
Закрестились, побежали от него злодеи без оглядки как от чумного.
Один-то далеко не убежал, потому как Прохор из чужого пистоля, что в снегу нашел, пальнул да пулей его с ног сшиб, отчего другой шибче прежнего припустил.
Карл — за ним, хоть возраст его уж не тот, чтобы по сугробам зайцем скакать — дыхание в груди спирает, глаза чернотой застит. Хрипит:
— Держи его, да до смерти не бей, живым, живым бери!
Прохор барина догоняет, за ним Яков поспевает. Все тут — все живы!
Побежали вослед беглецу, в сугробах утопая, от азарта улюлюкая.
А как за елки выскочили, увидали далеко на поляне возок, медвежьей полостью прикрытый, а подле него две фигуры в европейском платье, что, на месте топчась, весь снег изрыли.
Беглец прямиком к ним кинулся.
«А ведь не иваны это, коли их господа, за елками заснеженными схоронившись, ждут!» — подумал тут Карл...
Как беглец на поляну выскочил, господа подле возка на него оборотились да тут же увидели еще трех человек, что к ним через сугробы лезли.
— Кто это?.. И что сие значит? — удивленно спросил один.
— То и значит, что мы с вами конфузию потерпели! — зло ответил другой. — Уж не знаю как, но вырвались они!
— Так чего же вы медлите, их сейчас же убить надобно!
— Теперь не убивать, теперь ноги уносить следует! — сказал другой. — Скоро сюда, выстрелы заслышав, солдаты прискачут.
Выдернул из-за пояса пистолет, вскинул руку...
Увидал Прошка, как один из господ, что подле возка толклись, пистолет поднял, понял, что он в старого барина целит, прыгнул в сторону, да тут же сразу выстрел бахнул. Отлетел Прохор в сугроб, кровью своей горячей его кропя — пробила ему пуля грудь. Жалость-то какая!..
— Живой... барин?.. — прохрипел Прохор, голову поднимая, да, боле ничего не сказав, тут же и преставился.
Вот и выходит, что дважды он барина своего от неминучей смерти спас, сам через то жизни лишившись!
— Прохор! — вскрикнул Карл. — Али убили тебя?
Да глянув на убийцу, полез медведем чрез сугроб, ничего не страшась, не думая, что он в другой раз в него выстрелить может.
И верно, тот вновь руку вскинул, теперь левую, в которой второй пистолет был.
Вскинул да, замерев, прицелился...
— Батюшка! — крикнул Яков, упредить его желая.
Тут господин выпалил.
Яков зажмурился.
Бах!..
Да ведь попал!..
Но в кого?!.
Беглец, что к возку было кинулся, кувыркнулся и в снег упал, лицо зажимая, а меж пальцев у него кровь брызнула!
Как же так?!
Карл с Яковом так удивились, что даже бежать забыли, остановившись, а убивец меж тем в возок прыгнул да коня кнутом ожег, отчего тот на дыбы взвился.
— Пошел, пошел!
А ведь он не по-русски крикнул — по-немецки! — понял вдруг Карл.
Быстро побежал возок — теперь не догнать! Встали Карл с Яковом, дышат тяжело.
— Кто ж то был? — спрашивает Яков. — Или разбойники лесные?
— Может, и разбойники, коли по облику и одеже их судить, да только отчего они тогда промеж себя по-немецки говорили? — отвечает Карл.
— Вы знаете их, батюшка?
— Того, что стрелял, — не знаю, а другого, хошь он лицо свое в воротник прятал, я, кажись, признал, то — ювелир саксонский по фамилии Гольдман, у которого я камни для Рентереи покупал.
— Верно ли, батюшка?
— Может, и нет, а может, и так!..
Бежит возок по тропке, меж деревьев петляя.
— Отчего ж вы не убили его? — хмурится недовольно герр Гольдман.
— Хотел, да не смог, — отвечает Фридрих Леммер, коня по бокам кнутом охаживая. — Видно, Бог его хранит, коль другому пуля его досталась.
— Так да не так, у вас ведь второй пистоль имелся, чего ж вы в него сызнова не палили?
— А коли бы промахнулся? — возражает Фридрих. — Да хоть бы и попал, третьего-то заряда у меня не было, а в возке два места всего! Пусть бы я Карла убил, что нам с того толку, коли бы мой человек при том жив остался да под пытками против нас показал? Болтаться нам тогда на дыбе!
А ведь верно, свой в разбойном деле стократ опасней чужого! Прав Фридрих, что, Карла пощадив, в ивана стрелял. Стрелял — да убил!
Катится возок, скрипит под полозьями снег, кругом лес заиндевелый... Да только не до красот тем, кто под пологом медвежьим спрятался, сидят, молчат насупленно, гадают — а ну как кто из воинства Фридрихова жив остался, али Карл их признал, да ведь тогда беды не оберешься... И что теперь им делать, как себя спасти?..
А и верно — как?
Глава 20
Паровоз свистнул, вагоны дернулись и замерли.
Эшелон вновь встал на запасном пути.
Из теплушек в окна и в раскрытые двери повысовывались коротко стриженные головы, закрутились во все стороны.
— Эй! Чаво встали-то?
— А хто его знает — то ли пара нету, то ли пропущаем кого!
— Неужто опять на весь день застрянем?
— А ты куды спешишь — небось успеешь еще башку под пулю подставить. Каб моя воля, я бы подле каждого забора по неделе стоял да через то век бы ехал — чай не к теще на блины собрались, чтоб торопиться!
— Ага, а наши покуда Варшаву возьмут?
— Ну и возьмут...
— Чего, парень, небось жалеешь, что всех паненок допреж тебя разберут? — хохотнул кто-то. — И то — девки польские, они справные да сладкие!
— А ну... ррр-разговорчики!
Затихли все.
— Товарищ командир, можно хошь на путя сойти ноги размять?
— Я те сойду! Ершов!
— Я!
— А ну сбегай на станцию, разузнай, чего там. Да разведай, где воду для коней взять.
— Ага — я счас, я мигом!
Соскочил, побежал...
— Да вы-то куда — Валериан Христофорович?!
Валериан Христофорович тоже было высунулся из вагона, озираясь по сторонам, но ничего путного не увидел.
— Ну и станции ныне стали — ни ресторации приличной, ни даже буфета! Тьфу!.. При государе-императоре такого безобразия на железной дороге не было!
— Тише, Валериан Христофорович, а ну как ваши речи услышат — ведь контрреволюцию припишут — греха не оберешься, — предостерег Мишель.
Но унять Валериана Христофоровича было мудрено.
— И все равно, как хотите, милостивые государи, но при Николае-кровавом, палаче и душителе свобод, поезда ходили строго по расписанию, а в буфетах водка была-с — да притом холодная!
Паша-кочегар осуждающе покачал головой:
— Может, при царском режиме, верно, — порядка больше было, но это с чьей стороны глянуть. Вы-то, Валериан Христофорович, тогда все боле по ресторациям хаживали, а я на крейсере «Мстислав» при топке состоял — уголек лопатой кидал да от боцмана зуботычины получал! А заместо водки водичку из моря пресненую хлебал. Мне так при нынешней власти куда как лучше!
— Ну да, верно, — стушевался Валериан Христофорович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55