ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Но примите мое великодушие и продолжайте свой путь.
– А может, путь-то у нас один? У всех горцев он один. Подумай, Сулейман. Ты человек отважный. Видишь, как народ наш терзают всякого рода иноземцы. Стонет под ними земля… Ты сам хорошо понимаешь, что к чему. Будь с народом, с горцами. Вот с ними…
– У меня есть на то свои соображения…
– Я знаю, что ты порвал с белогвардейцами. Если ты не с ними, то должен быть с нами, иного пути нет.
– Эй, вы!.. – крикнул Сулейман бойцам, которые возились с турками. – Оружие аккуратно сложите вон у того стога и их отведите всех туда, а лошадей в загон. – Он взялся за голову: – Трещит, проклятая, крови, что ли, много потерял? Разделаюсь вот со всеми этими турками и потом…
– Что ты хочешь с ними делать?
– Прикажу расстрелять! Отвести вон к той пропасти и расстрелять.
– О, это не годится, Сулейман.
– А я никого не спрашиваю, годится или не годится. У меня с ними свои счеты…
– Хорошо, я не требую, чтобы ты спрашивал нас. Но сам рассуди, если хочешь сберечь своих людей: сегодня ты расстреляешь турок, а завтра генерал Хакки-паша расстреляет всех этих людей. А Хакки-паша, ты знаешь, уже близко. – Хасана внимательно слушали окружавшие его воины отряда Исмаила. – Сейчас каждый человек на счету. Решающие бои впереди.
– Наши люди готовы умереть!.. – сказал Сулейман. По тому, как воины смотрят на Хасана из Амузги и как его слушают, он понимал, что люди эти уже настроены встать на его сторону. Но Сулейману не хотелось сдаваться так сразу. Внутренне он и сам соглашался с доводами амузгинца, а признаться в этом самолюбие не позволяло.
– За что же они готовы умереть? – Хасан из Амузги повернулся к бойцам: – Вот ты или ты, хотите вы завтра умереть?
– Если придется…
– А за что?
– Я обязан… В долгу…
– Перед кем?
– Исмаилу должен. Ему обязан…
– Да чтоб ваш род передох, как говорит Исмаил! – возмутился Хасан из Амузги. – Самое дорогое у человека жизнь, а вы заложили ее в долг… Добровольно надели на себя хомуты. «Я обязан…», «Если придется…» Хоть один из вас подумал о родном крае, о горах, о кунаках, о жизни вообще. О том, что она может быть прекрасной, доброй вот в этих наших горах…
– Улыбнулась нам советская власть, и нет ее… – сказал один из бойцов. – Вот если бы вернуть… За это можно бы всем миром пойти.
– Так о том же я и толкую! Была советская власть. Да, она улыбнулась нам. Но враги не дали ей расцвести. Вот чтобы вернуть ее, нам надо собраться с силами… Ваш командир Сулейман еще не решил, с кем он. А вот ты или ты, с кем вы?
– А как же Исмаил? Он мне три барана дал…
– Да Исмаил-то один, а вас много, и всех нас в горах много!
Горцы вдруг зашумели. Человек-то ведь дело говорит?!
– Сулейман, у тебя доброе сердце…
– Сулейман, ты наш командир…
– Мы тебе верим…
– Ударьте по рукам с Хасаном из Амузги, и ты увидишь, мы нигде и никогда не дадим тебя в обиду…
Они знали Сулеймана. Он суров, но справедлив. Никогда не давал Исмаилу самодурствовать, удерживал от бесчинств, и за это люди его уважали. Вот и сейчас. Верили, потому и уговаривали.
– Хасан из Амузги, так и быть, я скажу тебе всю правду. Характер у меня дрянной… вот пока вы не появились, задумка у меня одна была: покончить с турками и податься с этими людьми к вам, к комиссарам. Ты пришел, словно бы на зов мой объявился, а во мне вдруг гордыня заговорила, самолюбие… Ну, да ладно… Вот тебе моя рука.
Хасан из Амузги крепко пожал его руку.
– Друзья мои, спасибо. Кто не со всеми, тот пусть и не в могиле, а покойник.
– Только одна у меня просьба, – сказал Сулейман. – Не трогайте старика Исмаила, я сам с ним все улажу. Горе у него…
– Пусть будет по-твоему, Сулейман! – Хасан сел на коня.
– Ура! – прокатилось в рядах.
– Сулейман, с тобой мы оставим Муртуза-Али, брата известного тебе комиссара Али-Баганда. Думаю, ты примешь его…
– Ну уж, если он брат комиссара, пусть и сам будет комиссаром.
– Советчиком тебе будет, поможет разобраться, как дальше поступить с турками.
– Хорошо.
– А нам пора!
– Счастливо!..
Хасан из Амузги ехал довольный тем, что все уладилось, что вот теперь и здесь будут надежные люди на случай будущих боев. Умар из Адага попробовал было высказать недоверие этому бывшему царскому офицеру, но Мустафа не согласился. Офицер не офицер, а деваться ему некуда. Он понял, что его люди не очень-то хотят проливать кровь неведомо за что. Вон как Хасана слушали…
Втроем они скоро преодолели талгинские холмы и уже спускались к долине Каменной Черепахи – так называют одинокую скалу у полустанка Инчхе в степи, – когда навстречу им из-за поворота вдруг показались шестеро всадников.
– Это сыновья Абу-Супьяна, – сказал Мустафа сын Али-Шейха. – Но с ними еще двое, кто бы это мог быть?
– Ослепнуть мне на месте, если один из них не Саид Хелли-Пенжи! – воскликнул Хасан из Амузги. – Но где Муумина? – Тут же радость оттого, что он увидел Саида Хелли-Пенжи, которого так ждал, сменилась волнением и беспокойством за судьбу девушки, перед которой он чувствовал себя виноватым. Хвастался: «…Позови меня, и я явлюсь» – а сам предстал перед ней в позоре…
Тревожная мысль заставила Хасана рвануться с места. И понеслись они навстречу всадникам, поднимая пыль за собой. Подъехав, Хасан резко потянул узду, конь вздыбился и остановился. Глянув в упор на хмурого Саида, Хасан спросил:
– Где Муумина?
– Я здесь! Здесь, Хасан! – вырвался у девушки радостный возглас, и она подъехала к нему.
– Муумина, это ты? А что на тебе надето?
– Саид меня так обрядил, когда выбирались из хутора.
– Саид Хелли-Пенжи, я приветствую тебя! – это прозвучало как благодарность. В душе Хасан дважды торжествовал: вот он и не обманулся.
– Я рад услышать от тебя приветствие, Хасан из Амузги! – с поклоном ответил Саид.
– Гордые сыны Абу-Супьяна, вы всегда на пути моих удач, поклон вам, братья!
– Слава тебе, Хасан из Амузги, – ответил старший брат. – Этот человек – убийца нашего отца, и нам непонятно такое расположение нашего брата к врагу нашему. У тебя, верно, на то есть свои причины, объясни их нам, Хасан из Амузги. Твое имя он трижды назвал с надеждой. Мы сохранили ему жизнь до встречи с тобой…
– Я обязан вам за любовь ко мне, сыновья Абу-Супьяна, и моя сабля всегда на вашей стороне… Вы и на этот раз были великодушны… Сойдем с коней, братья…
Все спешились. Хасан из Амузги отвесил почтительный поклон старшему сыну Абу-Супьяна, затем обнял его за плечи и сказал:
– Поверьте мне, никогда не желавшему вам боли и печали, поверьте, что этот человек, которому я простил то, что не прощается, понял, осознал все и к тому же еще совершил полезное для всего нашего общего дела. Я понимаю, что и это не повод для сыновей, чтобы они могли простить убийцу отца. Но поверьте мне и в том, что он не убивал уважаемого Абу-Супьяна… Я говорю это потому, что хочу, чтобы вы избежали ошибки, которую потом себе не простили бы…
– Ты знаешь наше уважение к тебе, Хасан из Амузги, ты нам как брат, но на сей раз позволь нам поступить так, как велит наша честь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59