Его повсюду сопровождали всевозможные слухи, сплетни и наговоры.
Скарагоглу был таким последовательным макиавеллистом, что даже внешне выглядел совсем как африканская копия знаменитого общественного деятеля шестнадцатого столетия. Те же плотно сжатые губы и пристальные глаза вкупе с длинной переносицей и острым подбородком; поговаривали даже, что это у него биоскульп. Редеру так не казалось, он скорее думал, что десантный генерал является реинкарнацией какого-то невероятно удачливого кондотьера.
- И как же так получилось, - продолжал тем временем адмирал Греттирсон, - что ни вам, ни вашему старшему механику не пришел в голову весьма простой способ решения проблемы с тем злосчастным антиводородным баком?
- Хочу вам напомнить, адмирал, что у меня нет инженерного образования, - негромко ответила Монтойя. - Что же касается главного старшины Кейси, то тут я ничего сказать не могу. Скорее всего, была слишком большая запарка. А кроме того, полетная палуба получила прямое попадание, действительно катастрофическое. Как вам известно, для опорожнения поврежденного бака коммандер Редер использовал шунт, изготовленный из мотора «спида». Старшине Кейси, даже реши он эту деталь использовать, она была бы попросту недоступна.
- Проверьте этот факт, - велел Греттирсон сидящему среди публики секретарю, и тот произнес несколько быстрых слов в свой наручный диктофон.
Допрос капитана Монтойи все длился и длился, а Редер мысленно ежился. «Интересно, - думал он, - если адмирал так обращается с людьми, который действовали в полном согласии с идеальным сценарием из учебника по ответственному и героическому поведению, что же он тогда собирается сказать мне?»
Как будто коммандер и так этого не знал.
Его непосредственный начальник, капитан Каверс, уже устроил Редеру первоклассную головомойку за этот, как он выразился, «один из самых дурацких и безответственных фортелей, какие мне в жизни довелось наблюдать!»
Наконец, следственная комиссия закончила с капитаном Монтойей - а точнее, адмирал Греттирсон счел, что достаточно над ней поглумился.
Следующим был вызван Падди Кейси, огненно-рыжий, а в данный момент к тому же неистово-краснолицый старший механик «Неустрашимого».
Вразвалку подтащив к свидетельскому столику двух с лишним метровую плиту твердокаменных мышц, Падди уселся и уставил на адмирала огненный взор своих голубых глаз. Взор этот наверняка способен был растворить все сильные и слабые связи молекулярной структуры Греттирсона. Огромные лапищи новоирландец сложил перед собой, костяшки его крепко сжатых кулаков побелели.
Греттирсон одарил его огненным взором в ответ, но почти без осуждения, явно не собираясь играть с ним в гляделки. Главный старшина сравнительно недолго оставался в центре событий - не в последнюю очередь потому, что каждый его негромкий, предельно вежливый ответ звучал странным образом угрожающе. А членам комиссии было прекрасно известно, что Падди - крайне вспыльчивый человек с прискорбно-длинным списком случаев физического насилия над старшими офицерами.
«Адмиралу не следует это забывать, - подумал Питер, - особенно учитывая, что он был непозволительно несправедлив к Монтойе».
К счастью для Греттирсона, Падди был по уши влюблен во второго лейтенанта Синтию Роббинс и для дальнейшего развития их отношений намеревался поступить на офицерские курсы. Иначе жестко связанная уставом Роббинс вечно оставалась бы для него недоступна.
- Что… вы… сделали? - осторожно переспросил Греттирсон.
- Я смастерил из акселератора «спида» магнитный спускач, сел в одну из брошенных спасательных шлюпок и привез его на «Неустрашимый», - просто сказал Питер.
- Вы бросили ваш боевой пост? - в неподдельном ужасе спросил адмирал. - В разгар сражения?
- Я постарался расставить своих людей так, чтобы обеспечить себе замену, - заверил его Редер.
- Вы старший офицер, ответственный за главную палубу, коммандер! Никто не может служить вам заменой! - Синяя венка на виске у Греттирсона буквально корчилась. Оторвав огненный взор от Питера, он устремил его в публику. - Мне следует спросить капитана Каверса, почему на вас не было наложено дисциплинарное взыскание. - Тут адмирал снова опустил глаза на Редера. - Можете занять свое место, коммандер. Но уверяю вас, последнего слова по поводу всего этого безобразия вы еще не услышали.
Редер кивнул и встал, бросая быстрый взгляд на остальных членов комиссии. Грецки и Трюдо смотрели на него в недоверчивом возмущении, Андерсон выглядела огорченной. А вот Скарагоглу… Скарагоглу казался заинтересованным.
Коммандер скованно вернулся на свое место среди публики, чувствуя, как глаза десантного генерала буквально сверлят ему затылок. «Это не тот человек, - подумал Питер, - чей интерес к моей военной карьере меня бы обрадовал. От таких лучше подальше».
Следующим свою долю острых вопросов и обвинений отправился получить капитан Каверс, а за ним - командир эскадрильи Шелдон. Последним блюдом стали капитаны истребителей «Дифенбакер» и «Маккензи». Но в итоге мучения все-таки закончились, и глава комиссии произнес заключительную речь. Завершил он ее ремарками, адресованными непосредственно коммандеру Питеру Редеру.
- Вот уж действительно персона, достойная «Звездного креста», - осклабился Греттирсон, попутно отправляя пренебрежительный взор капитану Каверсу. - Если бы вы, коммандер, погибли, тогда мы действительно презентовали бы вашей семье кое-какие посмертные украшения. А так я буду настойчиво рекомендовать, чтобы вам объявили строгий выговор с занесением в личное дело и переподчинили для исполнения канцелярской работы на Земле. Причем считайте, что вы счастливо отделались. Ибо вы, коммандер, не что иное как постоянная угроза порядку и дисциплине!
С этими словами он встал, грохнул молотком по латунной тарелке и повел остальных членов комиссии к выходу из залы.
Их адъютанты отделились от публики и последовали за ними, а прочие «обвиняемые», ибо именно таковыми они себя ощущали, встали по стойке «смирно».
- Выпить охота, - пробурчал Падди, выражая общее желание как высших, так и низших чинов.
- К Паттону? - предложила Ван Чунь-мэй, старпом «Непобедимого». Все одобрительно закивали.
Краем глаза Питер взглянул на капитана Каверса, от всей души желая, чтобы они могли включить в свою компанию и Старика. Но протокол это запрещал. На какой-то момент Питер ощутил все одиночество капитанского положения. А потом в приливе поразительного ожесточения подумал: «Зато у высшего командного состава свои привилегии. Только вот мне их теперь, похоже, так и не доведется узнать».
* * *
- Интересный человек этот коммандер Редер, - заметил Скарагоглу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Скарагоглу был таким последовательным макиавеллистом, что даже внешне выглядел совсем как африканская копия знаменитого общественного деятеля шестнадцатого столетия. Те же плотно сжатые губы и пристальные глаза вкупе с длинной переносицей и острым подбородком; поговаривали даже, что это у него биоскульп. Редеру так не казалось, он скорее думал, что десантный генерал является реинкарнацией какого-то невероятно удачливого кондотьера.
- И как же так получилось, - продолжал тем временем адмирал Греттирсон, - что ни вам, ни вашему старшему механику не пришел в голову весьма простой способ решения проблемы с тем злосчастным антиводородным баком?
- Хочу вам напомнить, адмирал, что у меня нет инженерного образования, - негромко ответила Монтойя. - Что же касается главного старшины Кейси, то тут я ничего сказать не могу. Скорее всего, была слишком большая запарка. А кроме того, полетная палуба получила прямое попадание, действительно катастрофическое. Как вам известно, для опорожнения поврежденного бака коммандер Редер использовал шунт, изготовленный из мотора «спида». Старшине Кейси, даже реши он эту деталь использовать, она была бы попросту недоступна.
- Проверьте этот факт, - велел Греттирсон сидящему среди публики секретарю, и тот произнес несколько быстрых слов в свой наручный диктофон.
Допрос капитана Монтойи все длился и длился, а Редер мысленно ежился. «Интересно, - думал он, - если адмирал так обращается с людьми, который действовали в полном согласии с идеальным сценарием из учебника по ответственному и героическому поведению, что же он тогда собирается сказать мне?»
Как будто коммандер и так этого не знал.
Его непосредственный начальник, капитан Каверс, уже устроил Редеру первоклассную головомойку за этот, как он выразился, «один из самых дурацких и безответственных фортелей, какие мне в жизни довелось наблюдать!»
Наконец, следственная комиссия закончила с капитаном Монтойей - а точнее, адмирал Греттирсон счел, что достаточно над ней поглумился.
Следующим был вызван Падди Кейси, огненно-рыжий, а в данный момент к тому же неистово-краснолицый старший механик «Неустрашимого».
Вразвалку подтащив к свидетельскому столику двух с лишним метровую плиту твердокаменных мышц, Падди уселся и уставил на адмирала огненный взор своих голубых глаз. Взор этот наверняка способен был растворить все сильные и слабые связи молекулярной структуры Греттирсона. Огромные лапищи новоирландец сложил перед собой, костяшки его крепко сжатых кулаков побелели.
Греттирсон одарил его огненным взором в ответ, но почти без осуждения, явно не собираясь играть с ним в гляделки. Главный старшина сравнительно недолго оставался в центре событий - не в последнюю очередь потому, что каждый его негромкий, предельно вежливый ответ звучал странным образом угрожающе. А членам комиссии было прекрасно известно, что Падди - крайне вспыльчивый человек с прискорбно-длинным списком случаев физического насилия над старшими офицерами.
«Адмиралу не следует это забывать, - подумал Питер, - особенно учитывая, что он был непозволительно несправедлив к Монтойе».
К счастью для Греттирсона, Падди был по уши влюблен во второго лейтенанта Синтию Роббинс и для дальнейшего развития их отношений намеревался поступить на офицерские курсы. Иначе жестко связанная уставом Роббинс вечно оставалась бы для него недоступна.
- Что… вы… сделали? - осторожно переспросил Греттирсон.
- Я смастерил из акселератора «спида» магнитный спускач, сел в одну из брошенных спасательных шлюпок и привез его на «Неустрашимый», - просто сказал Питер.
- Вы бросили ваш боевой пост? - в неподдельном ужасе спросил адмирал. - В разгар сражения?
- Я постарался расставить своих людей так, чтобы обеспечить себе замену, - заверил его Редер.
- Вы старший офицер, ответственный за главную палубу, коммандер! Никто не может служить вам заменой! - Синяя венка на виске у Греттирсона буквально корчилась. Оторвав огненный взор от Питера, он устремил его в публику. - Мне следует спросить капитана Каверса, почему на вас не было наложено дисциплинарное взыскание. - Тут адмирал снова опустил глаза на Редера. - Можете занять свое место, коммандер. Но уверяю вас, последнего слова по поводу всего этого безобразия вы еще не услышали.
Редер кивнул и встал, бросая быстрый взгляд на остальных членов комиссии. Грецки и Трюдо смотрели на него в недоверчивом возмущении, Андерсон выглядела огорченной. А вот Скарагоглу… Скарагоглу казался заинтересованным.
Коммандер скованно вернулся на свое место среди публики, чувствуя, как глаза десантного генерала буквально сверлят ему затылок. «Это не тот человек, - подумал Питер, - чей интерес к моей военной карьере меня бы обрадовал. От таких лучше подальше».
Следующим свою долю острых вопросов и обвинений отправился получить капитан Каверс, а за ним - командир эскадрильи Шелдон. Последним блюдом стали капитаны истребителей «Дифенбакер» и «Маккензи». Но в итоге мучения все-таки закончились, и глава комиссии произнес заключительную речь. Завершил он ее ремарками, адресованными непосредственно коммандеру Питеру Редеру.
- Вот уж действительно персона, достойная «Звездного креста», - осклабился Греттирсон, попутно отправляя пренебрежительный взор капитану Каверсу. - Если бы вы, коммандер, погибли, тогда мы действительно презентовали бы вашей семье кое-какие посмертные украшения. А так я буду настойчиво рекомендовать, чтобы вам объявили строгий выговор с занесением в личное дело и переподчинили для исполнения канцелярской работы на Земле. Причем считайте, что вы счастливо отделались. Ибо вы, коммандер, не что иное как постоянная угроза порядку и дисциплине!
С этими словами он встал, грохнул молотком по латунной тарелке и повел остальных членов комиссии к выходу из залы.
Их адъютанты отделились от публики и последовали за ними, а прочие «обвиняемые», ибо именно таковыми они себя ощущали, встали по стойке «смирно».
- Выпить охота, - пробурчал Падди, выражая общее желание как высших, так и низших чинов.
- К Паттону? - предложила Ван Чунь-мэй, старпом «Непобедимого». Все одобрительно закивали.
Краем глаза Питер взглянул на капитана Каверса, от всей души желая, чтобы они могли включить в свою компанию и Старика. Но протокол это запрещал. На какой-то момент Питер ощутил все одиночество капитанского положения. А потом в приливе поразительного ожесточения подумал: «Зато у высшего командного состава свои привилегии. Только вот мне их теперь, похоже, так и не доведется узнать».
* * *
- Интересный человек этот коммандер Редер, - заметил Скарагоглу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78