Я хочу сказать, что все его трюки были очень неумелыми; он очень плохой профессионал.
— Понятно. Что еще о Винклере? А, вот и барашек, и, кажется, великолепно приготовлен.
Они подождали, пока их обслужат и официантка уйдет. Престон ковырял у себя в тарелке, он был явно озабочен. Сэр Найджел ел с удовольствием.
— Франц Винклер прилетел в Хитроу с настоящим австрийским паспортом и британской визой.
— Да, это так.
— Мы с вами оба знаем, как знал это и контролер-пограничник, что австрийским гражданам не требуется виза для въезда на территорию Великобритании. Любой работник нашего консульства в Вене сказал бы Винклеру об этом. Именно виза навела контролера в Хитроу на мысль проверить номер паспорта в банке компьютерных данных, и он оказался фальшивым.
— Мы все не застрахованы от ошибок, — заметил сэр Найджел.
— Но не КГБ. Там таких ошибок не делают, сэр. Их документы всегда безупречны.
— Не переоценивайте их, Джон. Все время от времени совершают «проколы». Еще моркови? Нет? Ну тогда, если позволите...
— Видите ли, сэр, в этом паспорте было два слабых места. Красный свет на дисплее компьютера зажегся потому, что три года назад другой, якобы австрийский гражданин с паспортом под таким же номером был арестован в Калифорнии ФБР и теперь отбывал свой срок на Соледах.
— Что вы говорите? Да, все-таки очень неумно со стороны Советов.
— Я позвонил представителю ФБР здесь в Лондоне и спросил, по какому обвинению его судили. Оказывается, тот человек пытался шантажировать служащего «Интер Корпорейшн», чтобы он продал ему технологические секреты.
— Очень нехорошо.
— Речь шла о производстве ядерного оружия.
— И это навело вас на мысль...
— Что Франц Винклер приехал сюда, светясь, как неоновая вывеска. Это был знак, послание — послание о двух ногах.
Лицо сэра Найджела все еще светилось благодушием, но искорки в глазах уже потухли.
— И что же сообщило это столь необычное послание?
— Думаю, следующее: я не могу вам выдать тайного агента, потому что я не знаю, где он находится. Идите за мной, я приведу вас к их передатчику. Так и произошло. Я организовал засаду у передатчика, и агент в конце концов туда пришел.
— Ну и что вы хотите этим сказать? — Сэр Найджел положил вилку и нож на пустую тарелку и промокнул рот салфеткой.
— Я считаю, сэр, что операция была провалена. Мне кажется, нужно сделать вывод, что кто-то с другой стороны преднамеренно сделал это.
— Крайне неожиданное предположение. Позвольте мне вам порекомендовать пирог с земляникой. Я уже пробовал такой на прошлой неделе. Это, конечно, другая партия. Да? Два кусочка, моя дорогая, если вы позволите. Да, и немного свежих сливок.
— Можно мне задать вопрос? — спросил Престон, когда посуду убрали.
— Вы же все равно зададите его, я уверен, — улыбнулся сэр Найджел.
— Почему русский должен был умереть?
— Как я понимаю, он полз к ядерному устройству с явным намерением взорвать его.
— Я ведь был там, — сказал Престон, когда принесли пирог с земляникой. Они подождали, пока нальют сливок. — Он был ранен в бедро, живот и плечо. Капитан Линдхерст мог бы остановить его одним ударом. Не нужно было сносить ему полголовы.
— Полагаю, бравый капитан хотел быть на сто процентов уверен, предположил старик.
— Если бы русский остался жив, мы бы приперли Советы к стенке, застали их на месте преступления и так далее. Без него у нас нет никаких доказательств. Другими словами, придется делать вид, что ничего не произошло.
— Верно, — кивнул старый разведчик, тщательно пережевывая кусок пирога с земляникой.
— Оказывается, капитан Линдхерст — сын лорда Фринтона.
— Действительно? Фринтона? А я его знаю?
— Очевидно. Ведь вы вместе учились в школе.
— Правда? Я учился с очень многими, очень трудно вспомнить,
— По-моему, Джулиан Линдхерст — ваш крестник.
— Да, мой дорогой Джон, вы действительно навели справки.
Сэр Найджел закончил десерт. Он оперся локтями на стол, а подбородок положил на переплетенные пальцы рук и пристально посмотрел на контрразведчика. Он все еще был вежлив, но хорошее настроение улетучилось.
— Что-нибудь еще?
Престон очень серьезно кивнул.
— За час до начала захвата капитану Линдхерсту позвонили. Я уточнял у коллеги, который первым взял трубку. Звонили из телефона-автомата.
— Наверное, кто-нибудь из его коллег.
— Нет, сэр. Они держали связь по радио. И никто, кроме принимавших участие в операции, не знал, что мы находимся в этом доме. Да и в Лондоне об этом знали всего несколько человек.
— Могу я спросить, что вы хотите этим сказать?
— И еще вот что, сэр Найджел. Перед смертью русский прошептал одно слово. Казалось, он собрал все силы для того, чтобы обязательно сказать его перед тем, как умрет. Я нагнулся почти к самым губам. Он сказал: «Филби».
— Филби? Бог мой, что он имел в виду?
— Я думаю, я знаю. Он сказал, что его предал Гарольд Филби. Уверен, что он не ошибся.
— Понимаю. И можно мне послушать, каким образом вы пришли к этому выводу? — «Си» говорил очень спокойно, но в голосе не было и тени недавнего благодушия.
Престон набрал побольше воздуха:
— Я пришел к заключению, что предатель Филби принимал участие в планировании операции, может быть, даже с самого начала. Если это так, то он ничего не терял. Я слышал, что он хочет вернуться домой, сюда, в Англию, чтобы умереть здесь.
Если бы план удался, он, вероятно, смог бы рассчитывать на то, что советские хозяева отпустят его, а правительство левых радикалов разрешит ему вернуться. Возможно, через год. Он мог передать в Лондон основные детали операции. А затем предать его.
— Ну, и на какой же из столь замечательных альтернатив он остановился, как вы полагаете?
— На второй, сэр Найджел.
— И с какой же целью?
— Чтобы купить право вернуться домой. Здесь сделка.
— И вы думаете, что я мог бы участвовать в этой сделке?
— Я не знаю, что и думать, сэр Найджел. Я просто не знаю, что еще думать. Идут слухи... о его старых коллегах, заколдованном круге, солидарности истэблишмента, к которому он когда-то принадлежал... ну и все в таком роде.
Престон изучал свою тарелку с недоеденной клубникой.
Сэр Найджел долго смотрел в потолок, прежде чем глубоко вздохнуть.
— Вы удивительный человек, Джон. Скажите, что вы намерены делать через неделю?
— Думаю, ничего.
— Тогда, будьте добры, встретьтесь со мной у входа в Сэнтинелхаус в восемь часов утра. Не забудьте захватить паспорт. А теперь, если вы не возражаете, мы пойдем пить кофе в библиотеку...
* * *
Человек в окне второго этажа конспиративной квартиры на одной из тихих улочек Женевы смотрел, как уходит его гость: он дошел по короткой дорожке до калитки и вышел на улицу, где его ожидала машина.
Из нее вышел шофер, обошел машину и открыл дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Понятно. Что еще о Винклере? А, вот и барашек, и, кажется, великолепно приготовлен.
Они подождали, пока их обслужат и официантка уйдет. Престон ковырял у себя в тарелке, он был явно озабочен. Сэр Найджел ел с удовольствием.
— Франц Винклер прилетел в Хитроу с настоящим австрийским паспортом и британской визой.
— Да, это так.
— Мы с вами оба знаем, как знал это и контролер-пограничник, что австрийским гражданам не требуется виза для въезда на территорию Великобритании. Любой работник нашего консульства в Вене сказал бы Винклеру об этом. Именно виза навела контролера в Хитроу на мысль проверить номер паспорта в банке компьютерных данных, и он оказался фальшивым.
— Мы все не застрахованы от ошибок, — заметил сэр Найджел.
— Но не КГБ. Там таких ошибок не делают, сэр. Их документы всегда безупречны.
— Не переоценивайте их, Джон. Все время от времени совершают «проколы». Еще моркови? Нет? Ну тогда, если позволите...
— Видите ли, сэр, в этом паспорте было два слабых места. Красный свет на дисплее компьютера зажегся потому, что три года назад другой, якобы австрийский гражданин с паспортом под таким же номером был арестован в Калифорнии ФБР и теперь отбывал свой срок на Соледах.
— Что вы говорите? Да, все-таки очень неумно со стороны Советов.
— Я позвонил представителю ФБР здесь в Лондоне и спросил, по какому обвинению его судили. Оказывается, тот человек пытался шантажировать служащего «Интер Корпорейшн», чтобы он продал ему технологические секреты.
— Очень нехорошо.
— Речь шла о производстве ядерного оружия.
— И это навело вас на мысль...
— Что Франц Винклер приехал сюда, светясь, как неоновая вывеска. Это был знак, послание — послание о двух ногах.
Лицо сэра Найджела все еще светилось благодушием, но искорки в глазах уже потухли.
— И что же сообщило это столь необычное послание?
— Думаю, следующее: я не могу вам выдать тайного агента, потому что я не знаю, где он находится. Идите за мной, я приведу вас к их передатчику. Так и произошло. Я организовал засаду у передатчика, и агент в конце концов туда пришел.
— Ну и что вы хотите этим сказать? — Сэр Найджел положил вилку и нож на пустую тарелку и промокнул рот салфеткой.
— Я считаю, сэр, что операция была провалена. Мне кажется, нужно сделать вывод, что кто-то с другой стороны преднамеренно сделал это.
— Крайне неожиданное предположение. Позвольте мне вам порекомендовать пирог с земляникой. Я уже пробовал такой на прошлой неделе. Это, конечно, другая партия. Да? Два кусочка, моя дорогая, если вы позволите. Да, и немного свежих сливок.
— Можно мне задать вопрос? — спросил Престон, когда посуду убрали.
— Вы же все равно зададите его, я уверен, — улыбнулся сэр Найджел.
— Почему русский должен был умереть?
— Как я понимаю, он полз к ядерному устройству с явным намерением взорвать его.
— Я ведь был там, — сказал Престон, когда принесли пирог с земляникой. Они подождали, пока нальют сливок. — Он был ранен в бедро, живот и плечо. Капитан Линдхерст мог бы остановить его одним ударом. Не нужно было сносить ему полголовы.
— Полагаю, бравый капитан хотел быть на сто процентов уверен, предположил старик.
— Если бы русский остался жив, мы бы приперли Советы к стенке, застали их на месте преступления и так далее. Без него у нас нет никаких доказательств. Другими словами, придется делать вид, что ничего не произошло.
— Верно, — кивнул старый разведчик, тщательно пережевывая кусок пирога с земляникой.
— Оказывается, капитан Линдхерст — сын лорда Фринтона.
— Действительно? Фринтона? А я его знаю?
— Очевидно. Ведь вы вместе учились в школе.
— Правда? Я учился с очень многими, очень трудно вспомнить,
— По-моему, Джулиан Линдхерст — ваш крестник.
— Да, мой дорогой Джон, вы действительно навели справки.
Сэр Найджел закончил десерт. Он оперся локтями на стол, а подбородок положил на переплетенные пальцы рук и пристально посмотрел на контрразведчика. Он все еще был вежлив, но хорошее настроение улетучилось.
— Что-нибудь еще?
Престон очень серьезно кивнул.
— За час до начала захвата капитану Линдхерсту позвонили. Я уточнял у коллеги, который первым взял трубку. Звонили из телефона-автомата.
— Наверное, кто-нибудь из его коллег.
— Нет, сэр. Они держали связь по радио. И никто, кроме принимавших участие в операции, не знал, что мы находимся в этом доме. Да и в Лондоне об этом знали всего несколько человек.
— Могу я спросить, что вы хотите этим сказать?
— И еще вот что, сэр Найджел. Перед смертью русский прошептал одно слово. Казалось, он собрал все силы для того, чтобы обязательно сказать его перед тем, как умрет. Я нагнулся почти к самым губам. Он сказал: «Филби».
— Филби? Бог мой, что он имел в виду?
— Я думаю, я знаю. Он сказал, что его предал Гарольд Филби. Уверен, что он не ошибся.
— Понимаю. И можно мне послушать, каким образом вы пришли к этому выводу? — «Си» говорил очень спокойно, но в голосе не было и тени недавнего благодушия.
Престон набрал побольше воздуха:
— Я пришел к заключению, что предатель Филби принимал участие в планировании операции, может быть, даже с самого начала. Если это так, то он ничего не терял. Я слышал, что он хочет вернуться домой, сюда, в Англию, чтобы умереть здесь.
Если бы план удался, он, вероятно, смог бы рассчитывать на то, что советские хозяева отпустят его, а правительство левых радикалов разрешит ему вернуться. Возможно, через год. Он мог передать в Лондон основные детали операции. А затем предать его.
— Ну, и на какой же из столь замечательных альтернатив он остановился, как вы полагаете?
— На второй, сэр Найджел.
— И с какой же целью?
— Чтобы купить право вернуться домой. Здесь сделка.
— И вы думаете, что я мог бы участвовать в этой сделке?
— Я не знаю, что и думать, сэр Найджел. Я просто не знаю, что еще думать. Идут слухи... о его старых коллегах, заколдованном круге, солидарности истэблишмента, к которому он когда-то принадлежал... ну и все в таком роде.
Престон изучал свою тарелку с недоеденной клубникой.
Сэр Найджел долго смотрел в потолок, прежде чем глубоко вздохнуть.
— Вы удивительный человек, Джон. Скажите, что вы намерены делать через неделю?
— Думаю, ничего.
— Тогда, будьте добры, встретьтесь со мной у входа в Сэнтинелхаус в восемь часов утра. Не забудьте захватить паспорт. А теперь, если вы не возражаете, мы пойдем пить кофе в библиотеку...
* * *
Человек в окне второго этажа конспиративной квартиры на одной из тихих улочек Женевы смотрел, как уходит его гость: он дошел по короткой дорожке до калитки и вышел на улицу, где его ожидала машина.
Из нее вышел шофер, обошел машину и открыл дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109