Чувство глубокого сострадания проснулось в нем. Он не любил полицейских, которые, казалось, только и мечтали о том, чтобы вытащить его то из облюбованного оврага, то из другого милого сердцу убежища, и облить холодной водой. Он пропустил беглеца и выставил ногу.
— Придурок! — падая, закричал Крейг. Когда он поднялся, между ним и русским было уже десять ярдов.
Семенов выбежал через стеклянные двери в приемное отделение и, не заметив маленькой узкой двери слева, которая вела на улицу, повернул направо. Он оказался в том же коридоре, по которому его везли на носилках полчаса назад. Он еще раз повернул направо и увидел, что по коридору прямо на него две медсестры и доктор Мета катят носилки с очередным пострадавшим. Носилки полностью перекрыли проход. Сзади доносился звук шагов бегущего полицейского.
Слева были четыре лифта. Двери одного уже закрывались. Он протиснулся в узкую щель. Двери закрылись за его спиной. Полицейский отчаянно стучал в них. Семенов присел, страдальчески закрыв глаза.
Крейг бросился вверх по лестнице. На каждом этаже он проверял, куда движется лифт. Лифт поднимался. Добежав до десятого, последнего этажа, вспотевший, злой, он совершенно вымотался.
Семенов вышел на десятом. Он заглянул в одну дверь — палата со спящими пациентами. Другая дверь была открыта, она вела на лестницу. Он побежал дальше. В конце коридора последняя дверь тоже была открыта. Она вела на плоскую крышу здания, в теплую спокойную ночь.
Крейг, спотыкаясь, вскоре добрался до этой последней двери, переступил порог и оказался на крыше. Привыкнув к темноте, он различил фигуру человека, стоящего на парапете. Раздражение вмиг покинуло полицейского. «Я бы, наверное, тоже бы запаниковал, очнувшись в московской больнице», — подумал он и двинулся к человеку, подняв руки, чтобы показать, что в них ничего нет.
— Эй, Иван, или как тебя там, все в порядке. Тебя стукнули по голове! Все нормально. Пойдем вниз.
Его глаза окончательно привыкли к темноте. Теперь он отчетливо видел лицо русского.
Человек подпустил его к себе не более, чем на двадцать футов, затем посмотрел вниз, глубоко вздохнул, зажмурил глаза и прыгнул.
Констебль не мог поверить своим глазам. Только через несколько секунд, услышав звук удара о землю, он понял, что случилось. Человек спрыгнул с высоты ста футов и упал на стоянку машин персонала.
— О, господи, — выдохнул полицейский, — горе мне. — Дрожащими руками он достал рацию и связался с участком.
* * *
В ста ярдах от бензоколонки, в полумиле от автобусной остановки, возле отеля «Понд» есть пруд. Несколько каменных ступенек ведут с тротуара к дорожке, опоясывающей его. Внизу у ступенек стоят две деревянные скамейки.
Человек в черной кожаной куртке и штанах, похожий на мотоциклиста, взглянул на часы. Три ночи. Встреча была назначена на два. Предусматривалась возможная часовая задержка. По запасному варианту вторая встреча будет в другом месте ровно через сутки. Он будет там. Если связной не появится, то придется воспользоваться радиоприемником. Мотоциклист поднялся и ушел.
* * *
Полицейский констебль Хью Мак Бэйн, пока его напарник пытался догнать русского, устанавливал точное время драки и телефонного звонка в дежурную часть. К тому моменту, когда его бледный, потрясенный товарищ спустился в приемное отделение, время было установлено.
— Элистэр, ты узнал его имя, адрес? — спросил Хью.
— Он... он был... русским матросом, — ответил Крейг.
— О черт, этого нам еще не хватало! Как его имя?
— Хью, он... только что... бросился с крыши.
Мак Бэйн отложил ручку и недоуменно уставился на своего напарника. Но полицейский взял в нем верх. Любой полицейский знает, что, когда дела идут плохо, нужно страховаться, надо выполнить все процедуры, согласно закону, никаких «ковбойских» штучек, никаких, даже самых умных инициатив.
— Ты связался с участком? — спросил он.
— Да, они скоро будут здесь.
— Пойдем за доктором, — сказал Мак Бэйн.
Доктор Мета очень устал после ночных приемов. Он потратил не более двух минут на осмотр трупа, констатировал смерть. Дальше не его дело. Два санитара накрыли тело, «скорая» отвезла его в городской морг на площади Джослин около Соляного рынка. Теперь уже другие люди снимут с него оставшуюся одежду: туфли, носки, брюки, кальсоны, наручные часы, упакуют, ко всем вещам прикрепят бирки — все будет в порядке.
В больнице оставалось заполнить еще несколько документов. Документы о приеме больного решили сохранить как свидетельство, но, в принципе, они были уже бесполезны. Два констебля упаковали и надписали все оставшиеся в больнице вещи. Список был следующий: куртка — 1 шт., свитер со стойкой — 1 шт., рюкзак — 1 шт., свитер толстой вязки — 1 шт., круглая табачная коробка — 1 шт.
Когда работа уже заканчивалась, в больницу прибыли инспектор и сержант, оба в форме, и попросили выделить им кабинет. Они заняли комнату администратора и принялись записывать показания констеблей. Через десять минут инспектор отправил сержанта в машину, чтобы тот связался с дежурным главным инспектором. Было 9 апреля, четверг, четыре утра, в Москве уже было восемь.
* * *
Пропустив поток транспорта, машина генерала Карпова выехала на прямую магистраль, ведущую в Ясенево. Тридцатилетний шофер знал, что генерал лично выбрал его и был готов оправдать оказанное доверие.
— Как вам нравится работа у нас? — спросил Карпов.
— Очень нравится.
— Приходится много ездить, но это лучше, чем сидеть в душном помещении?
— Да, я тоже так думаю.
— Вы недавно работали с моим другом полковником Филби?
Небольшая пауза. Черт, подумал Карпов, ему было приказано не упоминать об этом.
— Мм-да.
— Обычно он сам водил машину, до инсульта...
— Он мне говорил об этом. Лучше спрашивать напрямую.
— Куда вы его возили?
Пауза. Карпов видел лицо водителя в зеркало. Он был встревожен. Положение было действительно затруднительным.
— Так, кое-куда в Москве.
— Куда именно, Григорьев?
— Так, никуда, просто по Москве.
— Притормози, Григорьев.
Свернув с главной дороги, «Чайка» остановилась. Карпов подался вперед:
— Знаешь кто я?
— Да.
— Тебе известно мое звание в КГБ?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
— Тогда не шутите со мной, молодой человек. Куда конкретно вы его возили?
Григорьев сглотнул. Карпов видел, что он борется сам с собой. Вопрос был в том, кто приказал ему молчать. Если Филби, то Карпов был выше званием. Но, если это кто-то выше... На самом деле, майор Павлов — вот кто напугал Григорьева. Но для русского человека люди из ПГУ — фигуры неизвестные, зато майор кремлевской охраны... Все же генерал оставался генералом.
— В основном на несколько встреч, товарищ генерал. Несколько из них были в центре Москвы, но я был в машине, поэтому не знаю, в какие именно квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
— Придурок! — падая, закричал Крейг. Когда он поднялся, между ним и русским было уже десять ярдов.
Семенов выбежал через стеклянные двери в приемное отделение и, не заметив маленькой узкой двери слева, которая вела на улицу, повернул направо. Он оказался в том же коридоре, по которому его везли на носилках полчаса назад. Он еще раз повернул направо и увидел, что по коридору прямо на него две медсестры и доктор Мета катят носилки с очередным пострадавшим. Носилки полностью перекрыли проход. Сзади доносился звук шагов бегущего полицейского.
Слева были четыре лифта. Двери одного уже закрывались. Он протиснулся в узкую щель. Двери закрылись за его спиной. Полицейский отчаянно стучал в них. Семенов присел, страдальчески закрыв глаза.
Крейг бросился вверх по лестнице. На каждом этаже он проверял, куда движется лифт. Лифт поднимался. Добежав до десятого, последнего этажа, вспотевший, злой, он совершенно вымотался.
Семенов вышел на десятом. Он заглянул в одну дверь — палата со спящими пациентами. Другая дверь была открыта, она вела на лестницу. Он побежал дальше. В конце коридора последняя дверь тоже была открыта. Она вела на плоскую крышу здания, в теплую спокойную ночь.
Крейг, спотыкаясь, вскоре добрался до этой последней двери, переступил порог и оказался на крыше. Привыкнув к темноте, он различил фигуру человека, стоящего на парапете. Раздражение вмиг покинуло полицейского. «Я бы, наверное, тоже бы запаниковал, очнувшись в московской больнице», — подумал он и двинулся к человеку, подняв руки, чтобы показать, что в них ничего нет.
— Эй, Иван, или как тебя там, все в порядке. Тебя стукнули по голове! Все нормально. Пойдем вниз.
Его глаза окончательно привыкли к темноте. Теперь он отчетливо видел лицо русского.
Человек подпустил его к себе не более, чем на двадцать футов, затем посмотрел вниз, глубоко вздохнул, зажмурил глаза и прыгнул.
Констебль не мог поверить своим глазам. Только через несколько секунд, услышав звук удара о землю, он понял, что случилось. Человек спрыгнул с высоты ста футов и упал на стоянку машин персонала.
— О, господи, — выдохнул полицейский, — горе мне. — Дрожащими руками он достал рацию и связался с участком.
* * *
В ста ярдах от бензоколонки, в полумиле от автобусной остановки, возле отеля «Понд» есть пруд. Несколько каменных ступенек ведут с тротуара к дорожке, опоясывающей его. Внизу у ступенек стоят две деревянные скамейки.
Человек в черной кожаной куртке и штанах, похожий на мотоциклиста, взглянул на часы. Три ночи. Встреча была назначена на два. Предусматривалась возможная часовая задержка. По запасному варианту вторая встреча будет в другом месте ровно через сутки. Он будет там. Если связной не появится, то придется воспользоваться радиоприемником. Мотоциклист поднялся и ушел.
* * *
Полицейский констебль Хью Мак Бэйн, пока его напарник пытался догнать русского, устанавливал точное время драки и телефонного звонка в дежурную часть. К тому моменту, когда его бледный, потрясенный товарищ спустился в приемное отделение, время было установлено.
— Элистэр, ты узнал его имя, адрес? — спросил Хью.
— Он... он был... русским матросом, — ответил Крейг.
— О черт, этого нам еще не хватало! Как его имя?
— Хью, он... только что... бросился с крыши.
Мак Бэйн отложил ручку и недоуменно уставился на своего напарника. Но полицейский взял в нем верх. Любой полицейский знает, что, когда дела идут плохо, нужно страховаться, надо выполнить все процедуры, согласно закону, никаких «ковбойских» штучек, никаких, даже самых умных инициатив.
— Ты связался с участком? — спросил он.
— Да, они скоро будут здесь.
— Пойдем за доктором, — сказал Мак Бэйн.
Доктор Мета очень устал после ночных приемов. Он потратил не более двух минут на осмотр трупа, констатировал смерть. Дальше не его дело. Два санитара накрыли тело, «скорая» отвезла его в городской морг на площади Джослин около Соляного рынка. Теперь уже другие люди снимут с него оставшуюся одежду: туфли, носки, брюки, кальсоны, наручные часы, упакуют, ко всем вещам прикрепят бирки — все будет в порядке.
В больнице оставалось заполнить еще несколько документов. Документы о приеме больного решили сохранить как свидетельство, но, в принципе, они были уже бесполезны. Два констебля упаковали и надписали все оставшиеся в больнице вещи. Список был следующий: куртка — 1 шт., свитер со стойкой — 1 шт., рюкзак — 1 шт., свитер толстой вязки — 1 шт., круглая табачная коробка — 1 шт.
Когда работа уже заканчивалась, в больницу прибыли инспектор и сержант, оба в форме, и попросили выделить им кабинет. Они заняли комнату администратора и принялись записывать показания констеблей. Через десять минут инспектор отправил сержанта в машину, чтобы тот связался с дежурным главным инспектором. Было 9 апреля, четверг, четыре утра, в Москве уже было восемь.
* * *
Пропустив поток транспорта, машина генерала Карпова выехала на прямую магистраль, ведущую в Ясенево. Тридцатилетний шофер знал, что генерал лично выбрал его и был готов оправдать оказанное доверие.
— Как вам нравится работа у нас? — спросил Карпов.
— Очень нравится.
— Приходится много ездить, но это лучше, чем сидеть в душном помещении?
— Да, я тоже так думаю.
— Вы недавно работали с моим другом полковником Филби?
Небольшая пауза. Черт, подумал Карпов, ему было приказано не упоминать об этом.
— Мм-да.
— Обычно он сам водил машину, до инсульта...
— Он мне говорил об этом. Лучше спрашивать напрямую.
— Куда вы его возили?
Пауза. Карпов видел лицо водителя в зеркало. Он был встревожен. Положение было действительно затруднительным.
— Так, кое-куда в Москве.
— Куда именно, Григорьев?
— Так, никуда, просто по Москве.
— Притормози, Григорьев.
Свернув с главной дороги, «Чайка» остановилась. Карпов подался вперед:
— Знаешь кто я?
— Да.
— Тебе известно мое звание в КГБ?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
— Тогда не шутите со мной, молодой человек. Куда конкретно вы его возили?
Григорьев сглотнул. Карпов видел, что он борется сам с собой. Вопрос был в том, кто приказал ему молчать. Если Филби, то Карпов был выше званием. Но, если это кто-то выше... На самом деле, майор Павлов — вот кто напугал Григорьева. Но для русского человека люди из ПГУ — фигуры неизвестные, зато майор кремлевской охраны... Все же генерал оставался генералом.
— В основном на несколько встреч, товарищ генерал. Несколько из них были в центре Москвы, но я был в машине, поэтому не знаю, в какие именно квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109