Винсеннс хотел, чтобы вы взглянули вот на это.
Эд выходит. В толстой папке - глянцевые порножурналы.
Верхние номера - красивые парни и девушки в красочных костюмах предаются изощренному распутству. У некоторых головы вырезаны, а затем вклеены на место - Джек пытался опознать натурщиков. Фотографии - настоящие произведения искусства, они и привлекают, и отталкивают - все, как рассказывал Мусорщик.
Нижние журналы - со строгими черными обложками. Изуродованные тела, потоки чернильной крови. Верно: вот этот распростертый на ковре парень с оторванными руками и ногами - точь-в-точь Хадженс.
Хадженса убил тот, кто делал эти фотографии.
Эд открывает последний выпуск - и застывает как вкопанный.
Хорошенький мальчик, обнаженный, с оторванными руками - из ран двумя ручьями струится чернильная кровь. Знакомое зрелище, слишком знакомое - но не по делу Хадженса. Эд торопливо листает журнал - натыкается на сфальцованную вклейку: расчлененные дети, мальчики и девочки, причудливые кровавые завитки на белом фоне…
ОН ЗНАЕТ, ЧТО ЭТО.
Эд бросается вниз, в архив Отдела убийств, находит ящик: «1934». «Атертон, Лорен, множественные судимости». Три толстые папки: снимки, сделанные самим доктором Франкенштейном.
Дети сразу после расчленения.
Руки и ноги отделены от тел.
Изуродованные трупы на белой вощеной бумаге.
Потоки крови - красное на белом. Причудливые кровавые узоры - палец макали в кровь и обводили по контуру. Все как у Хадженса. Все как на порнографических картинках.
Эд захлопывает ящик, в спешке прищемив себе пальцы. Выбегает из здания, садится в машину и, включив мигалку, мчится в Хенкок-парк.
* * *
В особняке у Престона Эксли вечеринка: на стоянке полно машин, из розового сада позади дома доносится музыка. Эд входит в гостиную - и останавливается, пораженный.
Книжные шкафы его матери исчезли. На их месте - огромный макет: вся Южная Калифорния из папье-маше. Города, связывающие их дороги, стрелки по периметру - указания на то, где пройдут сверхсовременные шоссе Престона Эксли.
Макет прекрасен - вид его заставляет Эда на миг забыть о глянцевой грязи. Корабли в порту Сан-Педро, горы Сан-Габриэль, даже крошечные автомобили на асфальте… Зримый триумф Престона Эксли.
Эд берет крошечную машинку, ведет ее от океана к холмам. За спиной - голос отца:
- Я думал, ты сейчас работаешь в Южном Централе.
Эд оборачивается:
- Что?
Престон, с улыбкой:
- Разве тебе не нужно оправдаться перед журналистами?
Очарование развеяно - перед глазами вновь встают снимки Атертона.
- Извини, отец, не понимаю, о чем ты.
Престон смеется:
- Мы в последнее время так редко видимся, что забываем о вежливости.
- Отец, я…
- Прости. Я имел в виду сегодняшнее интервью Дадли Смита в «Геральд». Он говорит, что новое расследование будет сосредоточено на Южном городе, что вы ищете другую банду грабителей-негров.
- Нет, не совсем.
Престон кладет руку ему на плечо.
- Эдмунд, мне не нравится, как ты выглядишь. Вид у тебя испуганный. Ты сейчас совсем не похож на полисмена. И сюда пришел явно не для того, чтобы поздравить меня с окончанием строительства.
Теплая, надежная рука у него на плече.
- Отец, кто, кроме полицейских, работавших над делом Атертона, видел фотографии его жертв?
- Теперь моя очередь воскликнуть: «Что?» Ты о тех фотографиях, что подшиты к делу? Что я много лет назад показывал тебе и Томасу?
- Да.
- О чем ты говоришь, сынок?
- Это улики, и улики закрытые, их никогда не демонстрировали ни публике, ни прессе. А теперь объясни…
- Отец, мы выяснили, что «Ночная сова» связана с еще несколькими серьезными преступлениями и негры к этому никакого отношения не имеют. Одно из этих преступлений…
- Эдмунд, ты меня удивляешь. Объясни улики так, как я тебя учил! У меня тоже бывали такие дела…
- Таких дел ни у кого еще не было! Я лучший детектив в полиции Лос-Анджелеса, отец, я лучше тебя, и у меня никогда еще не было такого дела!
Престон опускает ему на плечи обе руки. Теперь Эд не чувствует ни тепла, ни надежности - только тяжесть. Плечи немеют.
- Прости, но это правда. Я обнаружил, что одно убийство пятилетней давности непосредственно связано с «Ночной совой». Убитый был изуродован точно так же, как жертвы Лорена Атертона. И точно такие же увечья, только фальшивые - подрисованные красными чернилами, - я обнаружил на порнографических снимках, также связанных с делом «Ночной совы». А это может означать одно из двух: либо кто-то видел фотографии Атертона и позаимствовал идею у него, либо в тридцать четвертом ты отправил в газовую камеру не того человека.
Престон, совершенно спокойно:
- В виновности Лорена Атертона сомневаться невозможно. Он во всем признался, его уличили свидетели. Фотографии видели вы с Томасом, больше никто. Не думаю, что они вообще когда-нибудь покидали архив Отдела убийств. Если оставить предположение, что убийца - полицейский (что мне кажется чепухой), остается предположить, что Атертон показывал кому-то фотографии до ареста. Ты, Эдмунд, прославился убийством троих невиновных, но я такой ошибки не совершал. И думай, прежде чем повышать голос на отца.
Эд отступает, задевает модель - секция фривея падает на пол.
- Прости, отец. Я устал соревноваться с тобой, устал доказывать тебе, что я не хуже Томаса. Теперь я хочу попросить у тебя помощи. Отец, все ли я знаю о деле Атертона?
- Извинения принимаются. Да, Эдмунд, ты знаешь все, что нужно знать. Мы с Артом столько раз рассказывали тебе об этом деле на наших «семинарах», что, думаю, ты изучил его не хуже меня.
- У Атертона были друзья? Знакомые?
Престон качает головой.
- Нет, нет и нет. Типичный психопат-одиночка.
Глубоко вздохнув:
- Мне нужно поговорить с Рэем Дитерлингом.
- Зачем? Потому что от рук Атертона погиб ребенок, снимавшийся в ею фильмах?
- Нет. Потому что один из свидетелей по делу «Ночной совы», как выяснилось, знаком с Дитерлингом.
- И давно они познакомились?
- Около тридцати лет назад.
- Как зовут этого человека?
- Пирс Пэтчетт.
Престон, пожав плечами:
- Никогда о нем не слышал. И мне не хотелось бы, чтобы ты беспокоил Рэймонда расспросами. Знакомство тридцатилетней давности - не причина тревожить человека, занимающего такое положение, как Рэй Дитерлинг. Если хочешь, я спрошу Рэя об этом человеке и передам тебе его ответ. Этого достаточно?
Эд смотрит на макет. Огромный Лос-Анджелес, словно паутиной опутанный со всех сторон дорогами Престона
Эксли, - эта картина завораживает. Руки отца на плечах снова становятся мягкими, ласковыми:
- Сын, ты давно и полностью заслужил мое уважение. Сейчас тебе порядком достается, но держишься ты достойно. Однако подумай вот о чем. Именно дело «Ночной совы» дало стартовый толчок твоей карьере, именно пересмотр дела «Ночной совы» поможет тебе не скатиться вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Эд выходит. В толстой папке - глянцевые порножурналы.
Верхние номера - красивые парни и девушки в красочных костюмах предаются изощренному распутству. У некоторых головы вырезаны, а затем вклеены на место - Джек пытался опознать натурщиков. Фотографии - настоящие произведения искусства, они и привлекают, и отталкивают - все, как рассказывал Мусорщик.
Нижние журналы - со строгими черными обложками. Изуродованные тела, потоки чернильной крови. Верно: вот этот распростертый на ковре парень с оторванными руками и ногами - точь-в-точь Хадженс.
Хадженса убил тот, кто делал эти фотографии.
Эд открывает последний выпуск - и застывает как вкопанный.
Хорошенький мальчик, обнаженный, с оторванными руками - из ран двумя ручьями струится чернильная кровь. Знакомое зрелище, слишком знакомое - но не по делу Хадженса. Эд торопливо листает журнал - натыкается на сфальцованную вклейку: расчлененные дети, мальчики и девочки, причудливые кровавые завитки на белом фоне…
ОН ЗНАЕТ, ЧТО ЭТО.
Эд бросается вниз, в архив Отдела убийств, находит ящик: «1934». «Атертон, Лорен, множественные судимости». Три толстые папки: снимки, сделанные самим доктором Франкенштейном.
Дети сразу после расчленения.
Руки и ноги отделены от тел.
Изуродованные трупы на белой вощеной бумаге.
Потоки крови - красное на белом. Причудливые кровавые узоры - палец макали в кровь и обводили по контуру. Все как у Хадженса. Все как на порнографических картинках.
Эд захлопывает ящик, в спешке прищемив себе пальцы. Выбегает из здания, садится в машину и, включив мигалку, мчится в Хенкок-парк.
* * *
В особняке у Престона Эксли вечеринка: на стоянке полно машин, из розового сада позади дома доносится музыка. Эд входит в гостиную - и останавливается, пораженный.
Книжные шкафы его матери исчезли. На их месте - огромный макет: вся Южная Калифорния из папье-маше. Города, связывающие их дороги, стрелки по периметру - указания на то, где пройдут сверхсовременные шоссе Престона Эксли.
Макет прекрасен - вид его заставляет Эда на миг забыть о глянцевой грязи. Корабли в порту Сан-Педро, горы Сан-Габриэль, даже крошечные автомобили на асфальте… Зримый триумф Престона Эксли.
Эд берет крошечную машинку, ведет ее от океана к холмам. За спиной - голос отца:
- Я думал, ты сейчас работаешь в Южном Централе.
Эд оборачивается:
- Что?
Престон, с улыбкой:
- Разве тебе не нужно оправдаться перед журналистами?
Очарование развеяно - перед глазами вновь встают снимки Атертона.
- Извини, отец, не понимаю, о чем ты.
Престон смеется:
- Мы в последнее время так редко видимся, что забываем о вежливости.
- Отец, я…
- Прости. Я имел в виду сегодняшнее интервью Дадли Смита в «Геральд». Он говорит, что новое расследование будет сосредоточено на Южном городе, что вы ищете другую банду грабителей-негров.
- Нет, не совсем.
Престон кладет руку ему на плечо.
- Эдмунд, мне не нравится, как ты выглядишь. Вид у тебя испуганный. Ты сейчас совсем не похож на полисмена. И сюда пришел явно не для того, чтобы поздравить меня с окончанием строительства.
Теплая, надежная рука у него на плече.
- Отец, кто, кроме полицейских, работавших над делом Атертона, видел фотографии его жертв?
- Теперь моя очередь воскликнуть: «Что?» Ты о тех фотографиях, что подшиты к делу? Что я много лет назад показывал тебе и Томасу?
- Да.
- О чем ты говоришь, сынок?
- Это улики, и улики закрытые, их никогда не демонстрировали ни публике, ни прессе. А теперь объясни…
- Отец, мы выяснили, что «Ночная сова» связана с еще несколькими серьезными преступлениями и негры к этому никакого отношения не имеют. Одно из этих преступлений…
- Эдмунд, ты меня удивляешь. Объясни улики так, как я тебя учил! У меня тоже бывали такие дела…
- Таких дел ни у кого еще не было! Я лучший детектив в полиции Лос-Анджелеса, отец, я лучше тебя, и у меня никогда еще не было такого дела!
Престон опускает ему на плечи обе руки. Теперь Эд не чувствует ни тепла, ни надежности - только тяжесть. Плечи немеют.
- Прости, но это правда. Я обнаружил, что одно убийство пятилетней давности непосредственно связано с «Ночной совой». Убитый был изуродован точно так же, как жертвы Лорена Атертона. И точно такие же увечья, только фальшивые - подрисованные красными чернилами, - я обнаружил на порнографических снимках, также связанных с делом «Ночной совы». А это может означать одно из двух: либо кто-то видел фотографии Атертона и позаимствовал идею у него, либо в тридцать четвертом ты отправил в газовую камеру не того человека.
Престон, совершенно спокойно:
- В виновности Лорена Атертона сомневаться невозможно. Он во всем признался, его уличили свидетели. Фотографии видели вы с Томасом, больше никто. Не думаю, что они вообще когда-нибудь покидали архив Отдела убийств. Если оставить предположение, что убийца - полицейский (что мне кажется чепухой), остается предположить, что Атертон показывал кому-то фотографии до ареста. Ты, Эдмунд, прославился убийством троих невиновных, но я такой ошибки не совершал. И думай, прежде чем повышать голос на отца.
Эд отступает, задевает модель - секция фривея падает на пол.
- Прости, отец. Я устал соревноваться с тобой, устал доказывать тебе, что я не хуже Томаса. Теперь я хочу попросить у тебя помощи. Отец, все ли я знаю о деле Атертона?
- Извинения принимаются. Да, Эдмунд, ты знаешь все, что нужно знать. Мы с Артом столько раз рассказывали тебе об этом деле на наших «семинарах», что, думаю, ты изучил его не хуже меня.
- У Атертона были друзья? Знакомые?
Престон качает головой.
- Нет, нет и нет. Типичный психопат-одиночка.
Глубоко вздохнув:
- Мне нужно поговорить с Рэем Дитерлингом.
- Зачем? Потому что от рук Атертона погиб ребенок, снимавшийся в ею фильмах?
- Нет. Потому что один из свидетелей по делу «Ночной совы», как выяснилось, знаком с Дитерлингом.
- И давно они познакомились?
- Около тридцати лет назад.
- Как зовут этого человека?
- Пирс Пэтчетт.
Престон, пожав плечами:
- Никогда о нем не слышал. И мне не хотелось бы, чтобы ты беспокоил Рэймонда расспросами. Знакомство тридцатилетней давности - не причина тревожить человека, занимающего такое положение, как Рэй Дитерлинг. Если хочешь, я спрошу Рэя об этом человеке и передам тебе его ответ. Этого достаточно?
Эд смотрит на макет. Огромный Лос-Анджелес, словно паутиной опутанный со всех сторон дорогами Престона
Эксли, - эта картина завораживает. Руки отца на плечах снова становятся мягкими, ласковыми:
- Сын, ты давно и полностью заслужил мое уважение. Сейчас тебе порядком достается, но держишься ты достойно. Однако подумай вот о чем. Именно дело «Ночной совы» дало стартовый толчок твоей карьере, именно пересмотр дела «Ночной совы» поможет тебе не скатиться вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130