Теперь в ее душе было пусто, поражение стано-
вилось все ощутимее.
Не приходя в себя после его подозрений, она, еле передвигая ноги,
поднялась наверх, посмотрела в зеркало и подумала, как нелепо выгладит в
своем красивом облегающем платье, в то время как ее лицо похоже на белую
маску с темными глубокими глазницами. Вещи она не успела разобрать, и ей
ничего не оставалось делать, как свернуться на постели и, натянув теплое
покрывало на замерзшее тело, попрощаться со своим замужеством.
Вскоре она услыхала, что он вышел из дома. Всю ночь она пролежала без
сна, глядя в темноту сухими горячими глазами. На рассвете он вернулся, и
она сошла вниз в том же платье, в каком провела ночь, с чемоданом в ру-
ке. Он бросил на нее короткий жесткий взгляд. У рта залегли глубокие
складки, он казался старше; должно быть, ходил всю ночь. Жалость запол-
нила ее опустевшее сердце, и Клео поспешно сказала:
- Джуд... садись, я приготовлю тебе поесть... и, ради всего святого,
давай попробуем поговорить. Дело обстоит совсем не так, как ты дума-
ешь...
- Брось. - Он встал и пошел прочь. - Есть я не хочу, а слова уже ни-
чего не изменят.
С этой минуты он держался с ней так, словно ее и вовсе не существова-
ло. Наверное, для него так оно и есть, думала она, развешивая его рубаш-
ки в шкафу в комнате для гостей.
Он никогда даже вида не делал, что любит ее, и со своей стороны прос-
читался, решив, что их брак может состояться. И теперь окончательно ре-
шил вычеркнуть ее из своей жизни. Она понимала, что это только начало.
- Зачем же делать все самой? - (Она не услышала, как он вошел). - Ес-
ли бы ты сказала, что не хочешь просить Мег, я бы помог тебе. - Он уже
не выглядел таким усталым, хотя был попрежнему бледен, несмотря на за-
гар. Должно быть, кофе Мег сделал свое дело.
Клео повела плечом. Что она могла сказать? Не падать же ему в ноги,
умоляя выслушать. Гордость - единственное, что у нее оставалось.
Расстегивая рубашку, он двинулся в глубь комнаты, а Клео попятилась к
двери.
- Я приму душ и переоденусь, - сказал он, глядя на нее пустыми, по-
меркшими глазами. - К ужину я не вернусь, можешь меня не ждать. Предуп-
реди Мег, что меня не будет, хорошо? - Его тон давал понять, что разго-
вор окончен, и Клео, выскользнув из комнаты, пошла к себе. Завтра, выс-
павшись, она будет решать, что лучше предпринять: бросить гиблое дело,
последовав примеру мужа, или пытаться его продолжать.
Ни сон, ни тяжелая всепоглощающая работа не помогли Клео принять ка-
кое-либо решение. Ее дни были похожи один на другой, и что-либо изменить
у нее не хватало воли. Позавтракав в одиночестве, она садилась в машину,
и Торнвуд вез ее в Истчип; в шесть забирал и отвозил домой. Вечером она
снова садилась работать, разложив бумаги на столе в гостиной; потом -
снова одна - ужинала, заставляя себя есть ради ребенка. Иногда Джуд ужи-
нал с ней, а затем на оставшийся вечер запирался у себя в кабинете. Чаще
всего его вообще не было дома. Он не говорил, куда уходил, что делал.
Клео не спрашивала его об этом, уверяя себя, что ей безразлично.
Они прекратили всякое общение, не испытывали даже гнева, и Клео
чувствовала, что вскоре ей придется отвечать на вопросительные взгляды
Мег. Экономка обожала их обоих, особенно Джуда, и, если даже она и не
заметила холодка в их отношениях - а это только слепой и глухой мог не
заметить, - она прекрасно знала, что они спят в разных спальнях и что
Джуд каждый день уходит из дома в восемь утра и возвращается не раньше
полуночи.
Рано или поздно Мег не удержится и спросит, в чем дело. И что она ей
ответит? Клео устала гадать. Вряд ли она расскажет Мег всю правду - что
Джуд застал ее полураздетой на полу с Фентоном и что он считает ее бере-
менной от Фентона!
Мысль о ребенке заставила ее встрепенуться и высвободила чувства из
тяжкого, гнетущего заточения. Когда-то она надеялась сделать свой брак
счастливым, надеялась, что ее любовь пробудит в нем ответное чувство. Но
эта надежда мертва, и глупо даже мечтать оживить ее. Думать надо о мла-
денце, который должен родиться. А какому ребенку будет радостно в доме,
где родители почти не встречаются и неделями не удостаивают друг друга
парой слов?
Необходимо или разъехаться, или развестись. Все равно что. А если
Джуд не согласится, ей придется взять дело в свои руки. Уехать из дома,
и как можно скорее.
Придя к такому выводу, Клео оставалось лишь дождаться мужа. Он, оче-
видно, предупредил Мег, что к ужину не вернется. Насколько Клео знала,
он еще ни разу не проводил ночь вне дома. Но, когда часы пробили два,
Клео начала думать, что все когда-нибудь случается в первый раз. И
только она это подумала, как услыхала стук двери и его шаги - он ступал
тяжело, шаркал, словно был до предела измотан. Или пьян.
Еще сутки назад она могла бы встретить его, надев маску мрачного без-
различия. Но теперь она словно вырвалась из тюрьмы, ожила, и обида тер-
зала ее с новой силой. Все долгие томительные часы ожидания его безмолв-
ный, суровый призрак стоял перед ее глазами. Но ей предстояло встре-
титься с Джудом лицом к лицу - с ним, столь горячо любимым. Вопреки все-
му ее любовь осталась жить. Этого он не смог в ней убить.
Неверными шагами она двинулась в переднюю, чтобы перехватить его там;
устало проведя рукой по волосам, она сказала:
- Мне надо с тобой поговорить.
- Прямо сейчас?
В этот поздний час передняя была освещена слабо, но Клео разглядела
морщины у его глаз и рта, темную щетину на подбородке.
- Боюсь, что да. Это нельзя откладывать.
Она вернулась в гостиную; сердце гулко стучало. Она была почти увере-
на, что он, презрев ее просьбу, пойдет к себе наверх. С таким изможден-
ным видом ему только свалиться в постель и проспать целые сутки.
Но, обернувшись, она увидела его позади себя; он продел палец в узел
галстука, ослабляя его. Глядя, как он плеснул бренди себе в бокал, она
впервые спросила себя, с кем он проводил все эти вечера.
Вопрос испугал ее. Голова наполнилась предположениями, думать о кото-
рых она не хотела. Ревность оказалась страшной, мучительной бездной.
- И так?
Ни капли живого интереса. Клео почувствовала себя глубоко уязвленной.
Как будто она - нечто настолько несущественное, что и замечать не стоит,
разве только по крайней необходимости.
Он не отрываясь осушил бокал, и она злобно прошипела:
- Неужели нужно напиваться как свинья?
Черная бровь приподнялась, словно присутствие Клео было только сейчас
обнаружено, отмечено про себя и - сочтено несущественным. Он отвернулся,
чтобы снова наполнить бокал, и холодно проговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
вилось все ощутимее.
Не приходя в себя после его подозрений, она, еле передвигая ноги,
поднялась наверх, посмотрела в зеркало и подумала, как нелепо выгладит в
своем красивом облегающем платье, в то время как ее лицо похоже на белую
маску с темными глубокими глазницами. Вещи она не успела разобрать, и ей
ничего не оставалось делать, как свернуться на постели и, натянув теплое
покрывало на замерзшее тело, попрощаться со своим замужеством.
Вскоре она услыхала, что он вышел из дома. Всю ночь она пролежала без
сна, глядя в темноту сухими горячими глазами. На рассвете он вернулся, и
она сошла вниз в том же платье, в каком провела ночь, с чемоданом в ру-
ке. Он бросил на нее короткий жесткий взгляд. У рта залегли глубокие
складки, он казался старше; должно быть, ходил всю ночь. Жалость запол-
нила ее опустевшее сердце, и Клео поспешно сказала:
- Джуд... садись, я приготовлю тебе поесть... и, ради всего святого,
давай попробуем поговорить. Дело обстоит совсем не так, как ты дума-
ешь...
- Брось. - Он встал и пошел прочь. - Есть я не хочу, а слова уже ни-
чего не изменят.
С этой минуты он держался с ней так, словно ее и вовсе не существова-
ло. Наверное, для него так оно и есть, думала она, развешивая его рубаш-
ки в шкафу в комнате для гостей.
Он никогда даже вида не делал, что любит ее, и со своей стороны прос-
читался, решив, что их брак может состояться. И теперь окончательно ре-
шил вычеркнуть ее из своей жизни. Она понимала, что это только начало.
- Зачем же делать все самой? - (Она не услышала, как он вошел). - Ес-
ли бы ты сказала, что не хочешь просить Мег, я бы помог тебе. - Он уже
не выглядел таким усталым, хотя был попрежнему бледен, несмотря на за-
гар. Должно быть, кофе Мег сделал свое дело.
Клео повела плечом. Что она могла сказать? Не падать же ему в ноги,
умоляя выслушать. Гордость - единственное, что у нее оставалось.
Расстегивая рубашку, он двинулся в глубь комнаты, а Клео попятилась к
двери.
- Я приму душ и переоденусь, - сказал он, глядя на нее пустыми, по-
меркшими глазами. - К ужину я не вернусь, можешь меня не ждать. Предуп-
реди Мег, что меня не будет, хорошо? - Его тон давал понять, что разго-
вор окончен, и Клео, выскользнув из комнаты, пошла к себе. Завтра, выс-
павшись, она будет решать, что лучше предпринять: бросить гиблое дело,
последовав примеру мужа, или пытаться его продолжать.
Ни сон, ни тяжелая всепоглощающая работа не помогли Клео принять ка-
кое-либо решение. Ее дни были похожи один на другой, и что-либо изменить
у нее не хватало воли. Позавтракав в одиночестве, она садилась в машину,
и Торнвуд вез ее в Истчип; в шесть забирал и отвозил домой. Вечером она
снова садилась работать, разложив бумаги на столе в гостиной; потом -
снова одна - ужинала, заставляя себя есть ради ребенка. Иногда Джуд ужи-
нал с ней, а затем на оставшийся вечер запирался у себя в кабинете. Чаще
всего его вообще не было дома. Он не говорил, куда уходил, что делал.
Клео не спрашивала его об этом, уверяя себя, что ей безразлично.
Они прекратили всякое общение, не испытывали даже гнева, и Клео
чувствовала, что вскоре ей придется отвечать на вопросительные взгляды
Мег. Экономка обожала их обоих, особенно Джуда, и, если даже она и не
заметила холодка в их отношениях - а это только слепой и глухой мог не
заметить, - она прекрасно знала, что они спят в разных спальнях и что
Джуд каждый день уходит из дома в восемь утра и возвращается не раньше
полуночи.
Рано или поздно Мег не удержится и спросит, в чем дело. И что она ей
ответит? Клео устала гадать. Вряд ли она расскажет Мег всю правду - что
Джуд застал ее полураздетой на полу с Фентоном и что он считает ее бере-
менной от Фентона!
Мысль о ребенке заставила ее встрепенуться и высвободила чувства из
тяжкого, гнетущего заточения. Когда-то она надеялась сделать свой брак
счастливым, надеялась, что ее любовь пробудит в нем ответное чувство. Но
эта надежда мертва, и глупо даже мечтать оживить ее. Думать надо о мла-
денце, который должен родиться. А какому ребенку будет радостно в доме,
где родители почти не встречаются и неделями не удостаивают друг друга
парой слов?
Необходимо или разъехаться, или развестись. Все равно что. А если
Джуд не согласится, ей придется взять дело в свои руки. Уехать из дома,
и как можно скорее.
Придя к такому выводу, Клео оставалось лишь дождаться мужа. Он, оче-
видно, предупредил Мег, что к ужину не вернется. Насколько Клео знала,
он еще ни разу не проводил ночь вне дома. Но, когда часы пробили два,
Клео начала думать, что все когда-нибудь случается в первый раз. И
только она это подумала, как услыхала стук двери и его шаги - он ступал
тяжело, шаркал, словно был до предела измотан. Или пьян.
Еще сутки назад она могла бы встретить его, надев маску мрачного без-
различия. Но теперь она словно вырвалась из тюрьмы, ожила, и обида тер-
зала ее с новой силой. Все долгие томительные часы ожидания его безмолв-
ный, суровый призрак стоял перед ее глазами. Но ей предстояло встре-
титься с Джудом лицом к лицу - с ним, столь горячо любимым. Вопреки все-
му ее любовь осталась жить. Этого он не смог в ней убить.
Неверными шагами она двинулась в переднюю, чтобы перехватить его там;
устало проведя рукой по волосам, она сказала:
- Мне надо с тобой поговорить.
- Прямо сейчас?
В этот поздний час передняя была освещена слабо, но Клео разглядела
морщины у его глаз и рта, темную щетину на подбородке.
- Боюсь, что да. Это нельзя откладывать.
Она вернулась в гостиную; сердце гулко стучало. Она была почти увере-
на, что он, презрев ее просьбу, пойдет к себе наверх. С таким изможден-
ным видом ему только свалиться в постель и проспать целые сутки.
Но, обернувшись, она увидела его позади себя; он продел палец в узел
галстука, ослабляя его. Глядя, как он плеснул бренди себе в бокал, она
впервые спросила себя, с кем он проводил все эти вечера.
Вопрос испугал ее. Голова наполнилась предположениями, думать о кото-
рых она не хотела. Ревность оказалась страшной, мучительной бездной.
- И так?
Ни капли живого интереса. Клео почувствовала себя глубоко уязвленной.
Как будто она - нечто настолько несущественное, что и замечать не стоит,
разве только по крайней необходимости.
Он не отрываясь осушил бокал, и она злобно прошипела:
- Неужели нужно напиваться как свинья?
Черная бровь приподнялась, словно присутствие Клео было только сейчас
обнаружено, отмечено про себя и - сочтено несущественным. Он отвернулся,
чтобы снова наполнить бокал, и холодно проговорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45