«Не обращайте внимания, он не может сдержаться, – объяснял он. – Этот парень говорит, как будто из пулемета строчит»; или: «Он любит иногда поозорничать. Забудьте об этом». А потом он понимающе украдкой подмигивал мне. Я был свидетелем его жизненной непредсказуемости, грубости и резкости, своеобразной моделью его собственного озорного сердца. С этой точки зрения Минна влиял на мою речь, и она, так уж получилось, освободила меня от самых неприятных проявлений Туретта, превратилась в тик, что было вполне сносно.
– Ты когда-нибудь слушаешь себя? – спрашивал Минна позднее, качая головой. – Ты ведь и в самом деле строчишь, как долбаный пулемет.
«Дрочишь, как долбаный пулемет!»
– Наверное… Я просто… мать твою … не могу остановиться.
– Ты один способен заменить целый балаган комиков, – констатировал он. И повторил: – Целое шутовское шоу… Бесплатно для зрителей.
– Бесплатное комическое шоу! – выкрикнул я и похлопал его по плечу.
– Я так и сказал: бесплатное шутовское шоу.
Матрикарди и Рокафорте, живущим в аристократическом доме на Дегроу-стрит, нас представили как-то раз ближе к вечеру, месяца через три-четыре после того, как мы познакомились с Минной. Он, по обыкновению, собрал нас всех в свой грузовик, не объясняя, что мы должны будем делать. Однако сам Минна был необычайно возбужден, и его нервозное состояние стало причиной того, что мой тик усилился. Сначала мы поехали в Манхэттен по Бруклинскому мосту, потом под мостом, к докам, расположенным возле Фултон-стрит. Минна вел грузовичок, а я всю дорогу подражал тому, как он дергал головой. Наконец мы остановились в каком-то дворе неподалеку от причала. Минна исчез в небольшом сарайчике, сооруженном из гофрированных стальных листов, а нам велел стоять около грузовика, трясясь на холодном ветру, дувшем с Ист-Ривер. Я плясал вокруг грузовика, пересчитывая висевшие над нами провода толщиной с руку гигантского чудовища, а Тони и Дэнни, окоченевшие в своих тоненьких шерстяных куртках, толкали меня и ругались. Гилберт, одетый в стеганый толстый пуховик, напоминал Рыцаря из «Алисы в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла. Стоя в нескольких футах от нас, он бросал в реку куски бетона с таким видом, словно ждал, что ему заплатят за то, что он убирает мусор с набережной.
Минна вышел из сарая в тот момент, когда во двор въехали два небольших желтых грузовичка. Они были поменьше грузовика Минны, а на бортах у них красовалась одинаковая надпись: «Райдер Рентал. Автомобили напрокат»; только один чистый, другой – грязный. Водители, не выключив моторы, сидели в кабинах и курили. Минна открыл кузовы грузовичков и кивком головы велел нам перегружать их содержимое в его машину. Быстро.
Первым, что попалось мне в руки, была электрическая гитара в форме летящей буквы «V», украшенная инкрустацией в виде желтых и серебристых языков пламени. Из гнезда на деке свисал шнур. Остальные инструменты, гитары и бас-гитары, были уложены в твердые черные чехлы, но эту, похоже, второпях забросили в кузов, едва успев выдернуть шнур из розетки. Оба грузовика были полны концертным оборудованием – семь или восемь гитар, синтезаторы, панели с множеством электрических тумблеров, мотки кабеля, микрофоны и стойки к ним, педали для аппаратуры, ударная установка, которую засунули в кузов неразобранной, а также целая куча усилителей и мониторов, включая шесть больших сценических колонок, каждая размером с хороший холодильник. Эти колонки заняли половину пространства в кузове одного грузовичка, и в грузовик Минны мы несли каждую вдвоем. На усилителях и чехлах по трафарету было выведено название оркестра, которое было мне смутно знакомо. Позднее я узнал, что именно этот оркестр засорил наши уши парочкой хитов – грустными песенками про дороги, машины и покинутых женщин. Как я теперь понимаю, оборудования было достаточно даже для концерта на небольшом стадионе.
Я не был уверен, что мы сумеем запихнуть содержимое обоих кузовов в грузовик Минны, однако он приказал нам помалкивать и работать побыстрее. Водители не проронили ни слова, не вылезли из своих кабин – они лишь курили и ждали. Из сарая тоже никто не вышел. Под конец в кузове едва осталось место для Гилберта и меня. Мы кое-как втиснулись туда рядом со всеми этими железяками, а Дэнни и Тони сели впереди с Минной.
Так мы и ехали в Бруклин. Нам с Гилбертом оставалось молить Бога о том, чтобы на каком-нибудь ухабе или при повороте аппаратура не сдвинулась с места и не завалила нас насмерть. После нескольких головокружительных поворотов и столь же внезапных остановок Минна припарковал грузовик и выпустил нас из кузова. Целью нашей поездки был дорогой дом на Дегроу-стрит. Красный кирпич, осыпавшиеся от времени каменные украшения, аккуратненькие зашторенные окна. Какой-то хитрый моряк лет десять – двадцать назад продал целый квартал этих столетних домов с хрупкими металлическими навесами над элегантными дверьми. Единственное, что отличало дом Матрикарди и Рокафорте от других здешних домов, так это отсутствие такого навеса.
– Нам придется разобрать барабаны, – сказал Тони, увидев дверной проем.
– Вносите по-быстрому внутрь, – откликнулся Минна. – Они и так пройдут.
– Там есть лестница? – поинтересовался Гилберт.
– Увидишь, ты, шоколадный шарик, – оборвал его Минна. – Давай работай.
Попав наконец в дом, мы действительно все увидели. Здание, казавшееся снаружи совершенно обыкновенным, внутри являло удивительное зрелище. Все привычные внутренности дома – узкие лестницы и холлы, старенькие перила, высокие резные потолки – все это было сорвано и заменено типичной складской лестницей, ведущей в квартиру на нижнем этаже и наверх. Часть пола, на которой мы стояли, упиралась в белую стену и простую закрытую дверь. Мы таскали оборудование на верхний этаж, а Минна стоял у грузовика и караулил содержимое кузова. Барабаны легко пролезли в дверь.
Всю аппаратуру мы сложили в углу на деревянный настил, явно положенный там специально для этой цели. Верхние помещения здания были пустыми, если не считать нескольких сундуков, стоявших то тут, то там, да простого дубового стола, заваленного столовыми серебряными приборами – вилками, ложками двух размеров, ножами для масла; рукоятка каждого из сотен этих тяжелых приборов была украшена резьбой. Так они и лежали блестящими кучами, только почему-то ручки у всех смотрели в одну сторону. Я ни разу в жизни не видел такого количества столового серебра, даже в кухне «Сент-Винсента». Впрочем, серебра-то в приюте не было вообще, а вместо вилок мы использовали плоские куски грязной стали, изогнутые таким образом, чтобы образовывалось нечто вроде зубцов и ручек, так что едва ли они были много лучше тех пластиковых одноразовых вилочек, что нам выдавали к ланчу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Ты когда-нибудь слушаешь себя? – спрашивал Минна позднее, качая головой. – Ты ведь и в самом деле строчишь, как долбаный пулемет.
«Дрочишь, как долбаный пулемет!»
– Наверное… Я просто… мать твою … не могу остановиться.
– Ты один способен заменить целый балаган комиков, – констатировал он. И повторил: – Целое шутовское шоу… Бесплатно для зрителей.
– Бесплатное комическое шоу! – выкрикнул я и похлопал его по плечу.
– Я так и сказал: бесплатное шутовское шоу.
Матрикарди и Рокафорте, живущим в аристократическом доме на Дегроу-стрит, нас представили как-то раз ближе к вечеру, месяца через три-четыре после того, как мы познакомились с Минной. Он, по обыкновению, собрал нас всех в свой грузовик, не объясняя, что мы должны будем делать. Однако сам Минна был необычайно возбужден, и его нервозное состояние стало причиной того, что мой тик усилился. Сначала мы поехали в Манхэттен по Бруклинскому мосту, потом под мостом, к докам, расположенным возле Фултон-стрит. Минна вел грузовичок, а я всю дорогу подражал тому, как он дергал головой. Наконец мы остановились в каком-то дворе неподалеку от причала. Минна исчез в небольшом сарайчике, сооруженном из гофрированных стальных листов, а нам велел стоять около грузовика, трясясь на холодном ветру, дувшем с Ист-Ривер. Я плясал вокруг грузовика, пересчитывая висевшие над нами провода толщиной с руку гигантского чудовища, а Тони и Дэнни, окоченевшие в своих тоненьких шерстяных куртках, толкали меня и ругались. Гилберт, одетый в стеганый толстый пуховик, напоминал Рыцаря из «Алисы в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла. Стоя в нескольких футах от нас, он бросал в реку куски бетона с таким видом, словно ждал, что ему заплатят за то, что он убирает мусор с набережной.
Минна вышел из сарая в тот момент, когда во двор въехали два небольших желтых грузовичка. Они были поменьше грузовика Минны, а на бортах у них красовалась одинаковая надпись: «Райдер Рентал. Автомобили напрокат»; только один чистый, другой – грязный. Водители, не выключив моторы, сидели в кабинах и курили. Минна открыл кузовы грузовичков и кивком головы велел нам перегружать их содержимое в его машину. Быстро.
Первым, что попалось мне в руки, была электрическая гитара в форме летящей буквы «V», украшенная инкрустацией в виде желтых и серебристых языков пламени. Из гнезда на деке свисал шнур. Остальные инструменты, гитары и бас-гитары, были уложены в твердые черные чехлы, но эту, похоже, второпях забросили в кузов, едва успев выдернуть шнур из розетки. Оба грузовика были полны концертным оборудованием – семь или восемь гитар, синтезаторы, панели с множеством электрических тумблеров, мотки кабеля, микрофоны и стойки к ним, педали для аппаратуры, ударная установка, которую засунули в кузов неразобранной, а также целая куча усилителей и мониторов, включая шесть больших сценических колонок, каждая размером с хороший холодильник. Эти колонки заняли половину пространства в кузове одного грузовичка, и в грузовик Минны мы несли каждую вдвоем. На усилителях и чехлах по трафарету было выведено название оркестра, которое было мне смутно знакомо. Позднее я узнал, что именно этот оркестр засорил наши уши парочкой хитов – грустными песенками про дороги, машины и покинутых женщин. Как я теперь понимаю, оборудования было достаточно даже для концерта на небольшом стадионе.
Я не был уверен, что мы сумеем запихнуть содержимое обоих кузовов в грузовик Минны, однако он приказал нам помалкивать и работать побыстрее. Водители не проронили ни слова, не вылезли из своих кабин – они лишь курили и ждали. Из сарая тоже никто не вышел. Под конец в кузове едва осталось место для Гилберта и меня. Мы кое-как втиснулись туда рядом со всеми этими железяками, а Дэнни и Тони сели впереди с Минной.
Так мы и ехали в Бруклин. Нам с Гилбертом оставалось молить Бога о том, чтобы на каком-нибудь ухабе или при повороте аппаратура не сдвинулась с места и не завалила нас насмерть. После нескольких головокружительных поворотов и столь же внезапных остановок Минна припарковал грузовик и выпустил нас из кузова. Целью нашей поездки был дорогой дом на Дегроу-стрит. Красный кирпич, осыпавшиеся от времени каменные украшения, аккуратненькие зашторенные окна. Какой-то хитрый моряк лет десять – двадцать назад продал целый квартал этих столетних домов с хрупкими металлическими навесами над элегантными дверьми. Единственное, что отличало дом Матрикарди и Рокафорте от других здешних домов, так это отсутствие такого навеса.
– Нам придется разобрать барабаны, – сказал Тони, увидев дверной проем.
– Вносите по-быстрому внутрь, – откликнулся Минна. – Они и так пройдут.
– Там есть лестница? – поинтересовался Гилберт.
– Увидишь, ты, шоколадный шарик, – оборвал его Минна. – Давай работай.
Попав наконец в дом, мы действительно все увидели. Здание, казавшееся снаружи совершенно обыкновенным, внутри являло удивительное зрелище. Все привычные внутренности дома – узкие лестницы и холлы, старенькие перила, высокие резные потолки – все это было сорвано и заменено типичной складской лестницей, ведущей в квартиру на нижнем этаже и наверх. Часть пола, на которой мы стояли, упиралась в белую стену и простую закрытую дверь. Мы таскали оборудование на верхний этаж, а Минна стоял у грузовика и караулил содержимое кузова. Барабаны легко пролезли в дверь.
Всю аппаратуру мы сложили в углу на деревянный настил, явно положенный там специально для этой цели. Верхние помещения здания были пустыми, если не считать нескольких сундуков, стоявших то тут, то там, да простого дубового стола, заваленного столовыми серебряными приборами – вилками, ложками двух размеров, ножами для масла; рукоятка каждого из сотен этих тяжелых приборов была украшена резьбой. Так они и лежали блестящими кучами, только почему-то ручки у всех смотрели в одну сторону. Я ни разу в жизни не видел такого количества столового серебра, даже в кухне «Сент-Винсента». Впрочем, серебра-то в приюте не было вообще, а вместо вилок мы использовали плоские куски грязной стали, изогнутые таким образом, чтобы образовывалось нечто вроде зубцов и ручек, так что едва ли они были много лучше тех пластиковых одноразовых вилочек, что нам выдавали к ланчу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93