– оторопело переспросил Гилберт.
– Ну да. Бывают же кун-фу-мастера.
– Иди ты! – бросил Кони.
Обменявшись мнениями, мы удовлетворенно продолжили жевать. Разумеется, после этого разговора мой мозг начал глупо каламбурить: «Знать не знаю Дзендо, хорош в кен-до, кен-фу, фен-шу-мастер, фунго-ломастер, дзен-онанизм, съешьте меня!» Но эти каламбуры не хотелось громко озвучивать, во всяком случае не сейчас, когда нам надо было вскрыть, проинспектировать и пожрать «Белые замки». Чем я и занялся. Сунул себе в рот кусок, а потом посмотрел на дверь сто девятого, закинув голову так высоко, будто здание норовило на меня упасть. Кони и другие ребята из агентства Минны любили ходить со мной на слежку, потому что постоянные, навязчивые, неподвластные мне тики заставляли меня то и дело вращать глазами и осматривать интересующие нас объекты, что избавляло их от необходимости крутить шеями. Подобная логика объясняла и мою популярность в кампаниях по подслушиванию телефонных разговоров – дайте мне только список ключевых слов, которые следует выдергивать из разговора, и я больше ни о чем даже думать не буду, зато буквально выпрыгну из штанов, если услышу хоть малейший намек на искомое слово. От подобных заданий всех наших ребят обычно клонило в сон.
Пока я прожевывал номер три и следил за входом в «Йорквилл-Дзендо», у которого так ничего и не происходило, мои руки тщательно ощупывали бумажный пакет из «Замка», помогая убедиться, что еще три бургера не съедено. Вообще-то мы купили всего двенадцать штук. Кони хотел не только снабдить меня шестью бутербродами – нет, ему было приятно потрафить моим туреттовским навязчиво-неизбежным инстинктам, заставляющим меня постоянно все пересчитывать, уверяясь, что бургеров у нас поровну. Гилберт Кони был крупным парнем с золотым, как я подозревал, сердцем. А может, он просто легко поддавался обучению. Другие парни Минны хоть и дивились моим тикам и навязчивым состояниям, но раздражались и побаивались, что совершенно волшебным образом делало этих ребят сговорчивыми и послушными.
Вот из-за угла вышла какая-то женщина. Поднявшись на ступеньки дома, она шагнула к двери. Короткие темные волосы и квадратные очки – вот все, что я успел заметить, перед тем как она повернулась к нам спиной. На ней был жакет горохового цвета. Черные кудряшки на шее, мальчишеская короткая стрижка. Лет двадцать пять, судя по всему, а может, даже восемнадцать.
– Она входит в дом, – заметил Кони.
– Посмотри-ка, у нее ключ, – промолвил я.
– И чего от нас ждал Фрэнк?
– Он хотел, чтобы мы просто наблюдали. И делали заметки. Который час?
Кони смял очередную обертку от бургера и указал рукой на отделение для перчаток.
– Вот ты и делай заметки, – проворчал он. – Сейчас шесть сорок пять.
Я постучал рукой по пластмассовой крышке отделения для перчаток, и она издала изумительный звук, свидетельствующий о том, что бардачок пуст. Я сразу понял, что этот звук мне потом захочется повторить, и вытащил из бардачка записную книжку. «Девушка», – записал я. Потом перечеркнул это слово и написал снова: «Женщина, волосы, очки, ключ, 6:45». Я писал это для себя, чтобы иметь потом возможность описать женщину Минне. Если это понадобится. Потому что, насколько мы знали, он мог хотеть, чтобы мы просто напугали тут кого-то или дождались какой-то посылки. Оставив записную книжку на сиденье рядом с пакетом бургеров, я захлопнул крышку бардачка, а потом еще шесть раз постучал по пластмассе, чтобы уменьшить давление в мозгу и послушать тот самый пустой звук, который мне так понравился. Шестерка оказалась счастливым числом этого вечера – шесть бургеров, шесть сорок пять. А потому и шесть ударов по крышке отделения для перчаток.
Для меня трогать и считать предметы, повторять слова – это и значит жить. Туретт – это всего лишь одна большая жизнь, в которой все связано со всем, все вытекает одно из другого. Мир (или мои мозги, что одно и то же) снова и снова указывает мне на это. И я постоянно, упорно ищу эти связи.
А разве жизнь бывает иной? Если бы вы побывали в моей шкуре, вы бы знали ответ.
– Парни, – раздался голос сбоку от машины.
Мы с Гилбертом едва не подскочили от неожиданности.
– Фрэнк, – сказал я.
Это был Минна. Он поднял воротник своего шерстяного пальто, защищаясь от ветра, но даже это не скрыло его небритый подбородок и гримасу, как у Роберта Райана в «Диком букете». Фрэнк наклонился к окну с моей стороны машины, словно не хотел, чтобы его видели из «Йорквилл-Дзендо». За его спиной, дребезжа и подскакивая на выбоинах в асфальте, проносились по улице такси. Я опустил стекло и протянул руку, чтобы, как обычно, прикоснуться к его левому плечу – жест, который он уже перестал замечать… Как давно? Да уж, поди, лет пятнадцать, потому что мне было аккурат тринадцать годков, когда я впервые выполнял его задание и поднял руку, чтобы дотронуться до плеча парня – тогда двадцатипятилетнего уличного панка в шикарном куртоне. Пятнадцать лет похлопываний и прикосновений – если бы Фрэнк Минна был статуей, а не человеком из плоти и крови, то я бы уже до блеска отполировал ее плечи. Точно так же, как толпы туристов полируют носы и пальцы ног бронзовых мучеников в итальянских церквах.
– Что ты здесь делаешь? – поинтересовался Кони. Он понял, что дело, должно быть, важное: Минна вряд ли подошел к нам просто перемолвиться парой слов. Скорее всего, нам придется подобрать его где-нибудь, если он задумает уйти отсюда своим ходом. Дела, похоже, заворачивают круто, а мы – в который уж раз! – должны выполнять, что велят, не приставая с расспросами.
Я неслышно прошептал, почти не раскрывая губ: «Следить за Дзендо, взятым в аренду. Поймать дзену взять в шлеп» .
– Дай мне прикурить, – попросил Минна. Кони наклонился надо мной, протягивая пачку «Мэлла», и щелчком выбил сигарету для босса. Минна сунул сигарету в рот и прикурил ее, пряча зажигалку в поднятом воротнике. Хмуря брови, он пытался сосредоточиться. Затем сделал глубокую затяжку и выдохнул в воздух струйку дыма.
– Ну ладно, слушайте, – начал он таким тоном, будто мы и без того целиком не обратились в слух. Я сейчас иду туда. – Минна прищурил глаза и кивком головы указал на «Дзендо». – Они впустят меня. При этом я широко распахну дверь. Я хочу, чтобы ты… – он кивнул на Гилберта, – удержал дверь, вошел в дом – просто вошел, – пояснил Минна, – и подождал бы там, у лестницы.
– А что, если они выйдут тебе навстречу? – предположил Кони.
– Выйдут так выйдут, тогда об этом и потолкуем, – бросил Минна.
– Хорошо, но вдруг они…
Минна отмахнулся от Гилберта, не дав ему договорить. Без сомнения, Кони пытался выслужиться, а для этого получше разучить свою роль, только пока ему это не удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Ну да. Бывают же кун-фу-мастера.
– Иди ты! – бросил Кони.
Обменявшись мнениями, мы удовлетворенно продолжили жевать. Разумеется, после этого разговора мой мозг начал глупо каламбурить: «Знать не знаю Дзендо, хорош в кен-до, кен-фу, фен-шу-мастер, фунго-ломастер, дзен-онанизм, съешьте меня!» Но эти каламбуры не хотелось громко озвучивать, во всяком случае не сейчас, когда нам надо было вскрыть, проинспектировать и пожрать «Белые замки». Чем я и занялся. Сунул себе в рот кусок, а потом посмотрел на дверь сто девятого, закинув голову так высоко, будто здание норовило на меня упасть. Кони и другие ребята из агентства Минны любили ходить со мной на слежку, потому что постоянные, навязчивые, неподвластные мне тики заставляли меня то и дело вращать глазами и осматривать интересующие нас объекты, что избавляло их от необходимости крутить шеями. Подобная логика объясняла и мою популярность в кампаниях по подслушиванию телефонных разговоров – дайте мне только список ключевых слов, которые следует выдергивать из разговора, и я больше ни о чем даже думать не буду, зато буквально выпрыгну из штанов, если услышу хоть малейший намек на искомое слово. От подобных заданий всех наших ребят обычно клонило в сон.
Пока я прожевывал номер три и следил за входом в «Йорквилл-Дзендо», у которого так ничего и не происходило, мои руки тщательно ощупывали бумажный пакет из «Замка», помогая убедиться, что еще три бургера не съедено. Вообще-то мы купили всего двенадцать штук. Кони хотел не только снабдить меня шестью бутербродами – нет, ему было приятно потрафить моим туреттовским навязчиво-неизбежным инстинктам, заставляющим меня постоянно все пересчитывать, уверяясь, что бургеров у нас поровну. Гилберт Кони был крупным парнем с золотым, как я подозревал, сердцем. А может, он просто легко поддавался обучению. Другие парни Минны хоть и дивились моим тикам и навязчивым состояниям, но раздражались и побаивались, что совершенно волшебным образом делало этих ребят сговорчивыми и послушными.
Вот из-за угла вышла какая-то женщина. Поднявшись на ступеньки дома, она шагнула к двери. Короткие темные волосы и квадратные очки – вот все, что я успел заметить, перед тем как она повернулась к нам спиной. На ней был жакет горохового цвета. Черные кудряшки на шее, мальчишеская короткая стрижка. Лет двадцать пять, судя по всему, а может, даже восемнадцать.
– Она входит в дом, – заметил Кони.
– Посмотри-ка, у нее ключ, – промолвил я.
– И чего от нас ждал Фрэнк?
– Он хотел, чтобы мы просто наблюдали. И делали заметки. Который час?
Кони смял очередную обертку от бургера и указал рукой на отделение для перчаток.
– Вот ты и делай заметки, – проворчал он. – Сейчас шесть сорок пять.
Я постучал рукой по пластмассовой крышке отделения для перчаток, и она издала изумительный звук, свидетельствующий о том, что бардачок пуст. Я сразу понял, что этот звук мне потом захочется повторить, и вытащил из бардачка записную книжку. «Девушка», – записал я. Потом перечеркнул это слово и написал снова: «Женщина, волосы, очки, ключ, 6:45». Я писал это для себя, чтобы иметь потом возможность описать женщину Минне. Если это понадобится. Потому что, насколько мы знали, он мог хотеть, чтобы мы просто напугали тут кого-то или дождались какой-то посылки. Оставив записную книжку на сиденье рядом с пакетом бургеров, я захлопнул крышку бардачка, а потом еще шесть раз постучал по пластмассе, чтобы уменьшить давление в мозгу и послушать тот самый пустой звук, который мне так понравился. Шестерка оказалась счастливым числом этого вечера – шесть бургеров, шесть сорок пять. А потому и шесть ударов по крышке отделения для перчаток.
Для меня трогать и считать предметы, повторять слова – это и значит жить. Туретт – это всего лишь одна большая жизнь, в которой все связано со всем, все вытекает одно из другого. Мир (или мои мозги, что одно и то же) снова и снова указывает мне на это. И я постоянно, упорно ищу эти связи.
А разве жизнь бывает иной? Если бы вы побывали в моей шкуре, вы бы знали ответ.
– Парни, – раздался голос сбоку от машины.
Мы с Гилбертом едва не подскочили от неожиданности.
– Фрэнк, – сказал я.
Это был Минна. Он поднял воротник своего шерстяного пальто, защищаясь от ветра, но даже это не скрыло его небритый подбородок и гримасу, как у Роберта Райана в «Диком букете». Фрэнк наклонился к окну с моей стороны машины, словно не хотел, чтобы его видели из «Йорквилл-Дзендо». За его спиной, дребезжа и подскакивая на выбоинах в асфальте, проносились по улице такси. Я опустил стекло и протянул руку, чтобы, как обычно, прикоснуться к его левому плечу – жест, который он уже перестал замечать… Как давно? Да уж, поди, лет пятнадцать, потому что мне было аккурат тринадцать годков, когда я впервые выполнял его задание и поднял руку, чтобы дотронуться до плеча парня – тогда двадцатипятилетнего уличного панка в шикарном куртоне. Пятнадцать лет похлопываний и прикосновений – если бы Фрэнк Минна был статуей, а не человеком из плоти и крови, то я бы уже до блеска отполировал ее плечи. Точно так же, как толпы туристов полируют носы и пальцы ног бронзовых мучеников в итальянских церквах.
– Что ты здесь делаешь? – поинтересовался Кони. Он понял, что дело, должно быть, важное: Минна вряд ли подошел к нам просто перемолвиться парой слов. Скорее всего, нам придется подобрать его где-нибудь, если он задумает уйти отсюда своим ходом. Дела, похоже, заворачивают круто, а мы – в который уж раз! – должны выполнять, что велят, не приставая с расспросами.
Я неслышно прошептал, почти не раскрывая губ: «Следить за Дзендо, взятым в аренду. Поймать дзену взять в шлеп» .
– Дай мне прикурить, – попросил Минна. Кони наклонился надо мной, протягивая пачку «Мэлла», и щелчком выбил сигарету для босса. Минна сунул сигарету в рот и прикурил ее, пряча зажигалку в поднятом воротнике. Хмуря брови, он пытался сосредоточиться. Затем сделал глубокую затяжку и выдохнул в воздух струйку дыма.
– Ну ладно, слушайте, – начал он таким тоном, будто мы и без того целиком не обратились в слух. Я сейчас иду туда. – Минна прищурил глаза и кивком головы указал на «Дзендо». – Они впустят меня. При этом я широко распахну дверь. Я хочу, чтобы ты… – он кивнул на Гилберта, – удержал дверь, вошел в дом – просто вошел, – пояснил Минна, – и подождал бы там, у лестницы.
– А что, если они выйдут тебе навстречу? – предположил Кони.
– Выйдут так выйдут, тогда об этом и потолкуем, – бросил Минна.
– Хорошо, но вдруг они…
Минна отмахнулся от Гилберта, не дав ему договорить. Без сомнения, Кони пытался выслужиться, а для этого получше разучить свою роль, только пока ему это не удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93