Лишь тогда Котятко задумался. А задумавшись, вспомнил о чужестранцах, с которыми он имел случай познакомиться пять дней назад после ночного вторжения Рыжего Вепря в гостиницу «Красный бык».
Эта молодая пара пришлась ему по душе, особенно понравилась сотнику госпожа Уолш. Он не хотел думать об этих людях плохо, а тем более подозревать их в злокозненных намерениях, однако долг повелевал ему быть объективным и беспристрастным и не поддаваться эмоциям. К тому же с тем ночным происшествием была связана одна странность: Рыжий Вепрь долго провалялся без сознания, а когда очнулся, то был как пьяный, еле держался на ногах, с трудом ворочал языком и что-то невнятно бормотал о нечистой силе. Его горячечному бреду не придавали никакого значения, решили, что он просто повредился умом после удара по голове, и в полдень, как и было намечено, вздёрнули на виселице.
«А стоило бы сперва допросить», – с некоторым опозданием подумал Котятко.
Он провёл небольшое расследование, спросил у Франя Вуйко, когда точно прибыли Уолши и на каком корабле, потом сверился с книгами в портовой канцелярии и выяснил, что корабль с таким или похожим названием ни в тот день, ни в течение последнего месяца в Мышковиче не появлялся. Следовательно, если только Франь Вуйко ничего не напутал, его постояльцы солгали ему. Также Влад Котятко узнал, что Кейт Уолш встречался со Славомиром Ковачем – будущим первым министром княжества. О том, что указ о его назначении уже подписан и находится в пути, знали все мышковицкие Конноры. Сам же Ковач не был Коннором, и сотник решил не обращаться к нему по поводу супругов Уолш.
Поскольку связаться с князем Стэниславом в настоящий момент не было возможности, а подозрительные чужестранцы отправились на «Одинокой звезде» в Ибрию, Котятко счёл наиболее разумным сообщить о них своему ибрийскому коллеге и сородичу, центуриону королевской гвардии Титу Рэдэчану.
Каково же было изумление сотника, когда всего через полчаса к нему явился Флавиан собственной персоной. Король Ибрии был в ярости...
Глава 27
Армия противников Чеслава вошла в Инсгвар пополудни. Этот крупнейший город юга Немета находился в стороне от первоначально проложенного Стэном маршрута; однако утром на восьмой день после выступления из Црвенеграда было получено известие, что верные узурпатору войска изменили направление своего продвижения и шли уже не навстречу сводной дружине южан, а наперерез основной армии под предводительством Стэна. Военачальники самозванного императора поняли, что их хитрый манёвр разгадан, и оказались перед нелёгким выбором: либо вернуться обратно в Златовар (что было позорно), либо продолжить поход и сразиться с объединёнными силами противника (что было неразумно), либо навязать бой основной армии ещё до того как подоспеют южане (что при благоприятном стечении обстоятельств давало неплохие шансы на успех, поскольку превосходство противника в численности было не очень значительным). Предводитель войска, старший сын Чеслава и, по иронии судьбы, тёзка отца Стэна, двадцатисемилетний княжич Всевлад Вышеградский, выбрал последнее и отправил к отцу курьеров с просьбой выслать подкрепление.
В свете изменившихся обстоятельств Стэн тоже изменил свои планы. После короткого совещания с союзниками-князьями и их воеводами он приказал армии повернуть на северо-восток, к Инсгвару, с тем чтобы занять этот стратегически важный пункт и получить дополнительное преимущество перед противником. А Дражан Ивашко обещал позаботиться о том, чтобы ни один из посланных за подмогой курьеров не добрался до столицы.
Князь Антал Инсгварский не был сторонником Чеслава, но также и не поддерживал выступивших против самозванного императора князей. Будучи самым могущественным князем Южного Немета, он явно рассчитывал воспользоваться смутой, чтобы укрепить своё влияние в регионе и, быть может, под шумок создать собственное королевство. Присутствие на его землях многочисленной армии поборников единства Империи чувствительно мешало осуществлению этих честолюбивых планов. А когда выяснилось, что с северо-востока к Инсгвару движутся верные Чеславу войска, и предстоящее сражение под стенами города из нежелательной перспективы превращается в неизбежную реальность, то князь Антал оказался перед трудным выбором, на чью сторону ему встать. По-прежнему соблюдать нейтралитет уже не представлялось возможным: если он впустит в Инсгвар Стэна и его союзников, значит поддержит их, а если закроет перед ними врата города, то тем самым объявит себя сторонником Чеслава. Горожане же, в большинстве своём равнодушные к княжеским междоусобицам и не разбиравшиеся в тонкостях политики, твёрдо знали, что осада им ни к чему, и считали, что их князь вполне может позволить войску войти в Инсгвар, сохраняя при том свой нейтралитет. В противном случае они были готовы взбунтоваться.
В этой ситуации князь Антал попросту смалодушничал и, вместе с дочерью, зятем, внуками и несколькими приближёнными, бежал под покровом ночи из города, переложив бремя ответственности за дальнейшие события на плечи своего племянника и наследника, двадцатидвухлетнего княжича Предрага.
Проснувшись утром полновластным хозяином города, Предраг недолго пребывал в растерянности. Он понял, что дядя крупно подставил его; но вместе с тем сразу сообразил, что ему предоставляется великолепный шанс укрепить свои позиции, как наследника княжества, которые в последнее время заметно пошатнулись. Предраг был заинтересован в единстве Империи из чисто эгоистических соображений: имперские законы предусматривали наследование княжеского престола только по мужской линии, а князь Антал, у которого была лишь дочь, с самого начала смуты исподволь принялся вбивать в головы своим подданным, что по праву первородства его наследником должен быть его старший внук, а никак не племянник.
Поэтому Предраг, временно встав во главе княжества, решил покончить с нейтралитетом Инсгвара и оказать поддержку тем силам, которые выступали за сохранение единого государства западных славов. Он встретил Стэна и его союзников, как своих лучших друзей, пообещал им всяческое содействие в подготовке к сражению и предложил высоким гостям поселиться в княжеском дворце. Это любезное приглашение Стэн вежливо отклонил под тем предлогом, что дворец всё-таки принадлежит князю Анталу, который не пожелал иметь с ними дела. Остальные князья признали разумность его доводов и решили воспользоваться гостеприимством богатых горожан. В качестве своей резиденции Стэн выбрал дом в центре города, принадлежавший Ладиславу Савичу, самому зажиточному из инсгварских Конноров. Со стороны его выбор выглядел вполне естественным:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Эта молодая пара пришлась ему по душе, особенно понравилась сотнику госпожа Уолш. Он не хотел думать об этих людях плохо, а тем более подозревать их в злокозненных намерениях, однако долг повелевал ему быть объективным и беспристрастным и не поддаваться эмоциям. К тому же с тем ночным происшествием была связана одна странность: Рыжий Вепрь долго провалялся без сознания, а когда очнулся, то был как пьяный, еле держался на ногах, с трудом ворочал языком и что-то невнятно бормотал о нечистой силе. Его горячечному бреду не придавали никакого значения, решили, что он просто повредился умом после удара по голове, и в полдень, как и было намечено, вздёрнули на виселице.
«А стоило бы сперва допросить», – с некоторым опозданием подумал Котятко.
Он провёл небольшое расследование, спросил у Франя Вуйко, когда точно прибыли Уолши и на каком корабле, потом сверился с книгами в портовой канцелярии и выяснил, что корабль с таким или похожим названием ни в тот день, ни в течение последнего месяца в Мышковиче не появлялся. Следовательно, если только Франь Вуйко ничего не напутал, его постояльцы солгали ему. Также Влад Котятко узнал, что Кейт Уолш встречался со Славомиром Ковачем – будущим первым министром княжества. О том, что указ о его назначении уже подписан и находится в пути, знали все мышковицкие Конноры. Сам же Ковач не был Коннором, и сотник решил не обращаться к нему по поводу супругов Уолш.
Поскольку связаться с князем Стэниславом в настоящий момент не было возможности, а подозрительные чужестранцы отправились на «Одинокой звезде» в Ибрию, Котятко счёл наиболее разумным сообщить о них своему ибрийскому коллеге и сородичу, центуриону королевской гвардии Титу Рэдэчану.
Каково же было изумление сотника, когда всего через полчаса к нему явился Флавиан собственной персоной. Король Ибрии был в ярости...
Глава 27
Армия противников Чеслава вошла в Инсгвар пополудни. Этот крупнейший город юга Немета находился в стороне от первоначально проложенного Стэном маршрута; однако утром на восьмой день после выступления из Црвенеграда было получено известие, что верные узурпатору войска изменили направление своего продвижения и шли уже не навстречу сводной дружине южан, а наперерез основной армии под предводительством Стэна. Военачальники самозванного императора поняли, что их хитрый манёвр разгадан, и оказались перед нелёгким выбором: либо вернуться обратно в Златовар (что было позорно), либо продолжить поход и сразиться с объединёнными силами противника (что было неразумно), либо навязать бой основной армии ещё до того как подоспеют южане (что при благоприятном стечении обстоятельств давало неплохие шансы на успех, поскольку превосходство противника в численности было не очень значительным). Предводитель войска, старший сын Чеслава и, по иронии судьбы, тёзка отца Стэна, двадцатисемилетний княжич Всевлад Вышеградский, выбрал последнее и отправил к отцу курьеров с просьбой выслать подкрепление.
В свете изменившихся обстоятельств Стэн тоже изменил свои планы. После короткого совещания с союзниками-князьями и их воеводами он приказал армии повернуть на северо-восток, к Инсгвару, с тем чтобы занять этот стратегически важный пункт и получить дополнительное преимущество перед противником. А Дражан Ивашко обещал позаботиться о том, чтобы ни один из посланных за подмогой курьеров не добрался до столицы.
Князь Антал Инсгварский не был сторонником Чеслава, но также и не поддерживал выступивших против самозванного императора князей. Будучи самым могущественным князем Южного Немета, он явно рассчитывал воспользоваться смутой, чтобы укрепить своё влияние в регионе и, быть может, под шумок создать собственное королевство. Присутствие на его землях многочисленной армии поборников единства Империи чувствительно мешало осуществлению этих честолюбивых планов. А когда выяснилось, что с северо-востока к Инсгвару движутся верные Чеславу войска, и предстоящее сражение под стенами города из нежелательной перспективы превращается в неизбежную реальность, то князь Антал оказался перед трудным выбором, на чью сторону ему встать. По-прежнему соблюдать нейтралитет уже не представлялось возможным: если он впустит в Инсгвар Стэна и его союзников, значит поддержит их, а если закроет перед ними врата города, то тем самым объявит себя сторонником Чеслава. Горожане же, в большинстве своём равнодушные к княжеским междоусобицам и не разбиравшиеся в тонкостях политики, твёрдо знали, что осада им ни к чему, и считали, что их князь вполне может позволить войску войти в Инсгвар, сохраняя при том свой нейтралитет. В противном случае они были готовы взбунтоваться.
В этой ситуации князь Антал попросту смалодушничал и, вместе с дочерью, зятем, внуками и несколькими приближёнными, бежал под покровом ночи из города, переложив бремя ответственности за дальнейшие события на плечи своего племянника и наследника, двадцатидвухлетнего княжича Предрага.
Проснувшись утром полновластным хозяином города, Предраг недолго пребывал в растерянности. Он понял, что дядя крупно подставил его; но вместе с тем сразу сообразил, что ему предоставляется великолепный шанс укрепить свои позиции, как наследника княжества, которые в последнее время заметно пошатнулись. Предраг был заинтересован в единстве Империи из чисто эгоистических соображений: имперские законы предусматривали наследование княжеского престола только по мужской линии, а князь Антал, у которого была лишь дочь, с самого начала смуты исподволь принялся вбивать в головы своим подданным, что по праву первородства его наследником должен быть его старший внук, а никак не племянник.
Поэтому Предраг, временно встав во главе княжества, решил покончить с нейтралитетом Инсгвара и оказать поддержку тем силам, которые выступали за сохранение единого государства западных славов. Он встретил Стэна и его союзников, как своих лучших друзей, пообещал им всяческое содействие в подготовке к сражению и предложил высоким гостям поселиться в княжеском дворце. Это любезное приглашение Стэн вежливо отклонил под тем предлогом, что дворец всё-таки принадлежит князю Анталу, который не пожелал иметь с ними дела. Остальные князья признали разумность его доводов и решили воспользоваться гостеприимством богатых горожан. В качестве своей резиденции Стэн выбрал дом в центре города, принадлежавший Ладиславу Савичу, самому зажиточному из инсгварских Конноров. Со стороны его выбор выглядел вполне естественным:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119