Вайолет играла на пианино и спела известную песенку «Дом родной». После этого начали играть в шарады, и было много шуток и смеха. Наконец Адель оказалась наедине со своим женихом в тихом уголке гостиной.
– Гарольд, мне так неприятно, что я доставила столько волнений всей вашей семье в эти последние дни, – сказала она. – Мне трудно поверить, что я стала виновницей всех этих неприятностей.
– Ерунда, – ответил он, как всегда, благожелательно улыбаясь, – вы теперь здесь, и только это имеет значение. Завтра я проведу вас по всему дому и по саду, все объясню, и вам покажется, что вы жили тут всю жизнь.
– Это будет очень приятно, Гарольд. Большое спасибо.
– И мне кажется, – продолжал он, – моя мать полна самых разнообразных идей относительно нашего бракосочетания. Надеюсь, у вас хватит такта выслушивать ее. Она говорила о каких-то лилиях в церкви, и ей ужасно хочется узнать, что вы, американцы, предпочитаете из еды. Она считает своим долгом соорудить мостик между нашими двумя культурами и облегчить вам переход в наш английский мир.
Адель мягко улыбнулась:
– Но я ведь не меняю религию, Гарольд.
Он как-то неловко рассмеялся:
– Нет, конечно, нет. Я только хотел сказать, что какие-то вещи окажутся новыми для вас. Надеюсь, вы сможете со всеми вопросами обращаться к моей матушке. Очень важно, чтобы вы усвоили все обычаи, принятые у нас в Англии.
– Думаю, что так и будет. Но я надеюсь, что я и к вам, Гарольд, смогу обращаться со всеми своими вопросами, мы ведь скоро станем мужем и женой.
Он покраснел, потом громко рассмеялся:
– Конечно! Я буду счастлив ответить на любой ваш вопрос, мисс Уилсон. – Он еще сильнее покраснел и добавил: – Адель. Я каждый раз забываю.
Она улыбнулась, находя его волнение весьма трогательным. Ей было очень спокойно в его обществе. Никаких трепещущих бабочек внутри. Он был таким, каким она его помнила.
Вечер закончился после двух часов. Адель и Клара направились в свои комнаты, удобно расположенные одна напротив другой в хантингтонском крыле здания.
– Ты не зайдешь ко мне на несколько минут? – спросила Адель, надеясь, что сестра не очень устала.
– Конечно. У нас не было возможности поговорить по душам, так, чтобы матушка нас не слышала. А завтра приедет Сигер, и я буду, наверное, занята большую часть дня.
Сестры улыбнулись. Адель прекрасно знала, какие горячие чувства связывали сестру с ее мужем, Сигером.
– Ты, как всегда, озорничаешь, Клара. За это Сигер, вероятно, и любит тебя.
– За это и за сдобные булочки с коричневым сахаром. Он до сих пор злится, что я не рассказала секрет их приготовления повару. Я делаю их всегда сама, а слуги так и не понимают, как им вести себя, когда маркиза вертится на кухне. Они в панике мечутся, стараясь подать мне нужные вещи.
Адель рассмеялась, и они зашли в ее спальню. Клара уселась на кровать, в то время как Адель сняла ожерелье и положила его на ночной столик.
– Могу я спросить у тебя кое о чем, Клара?
– Конечно, – ответила старшая сестра.
Глядя в глаза сестре, Адель помолчала какое-то мгновение, потом спросила:
– Почему ты всегда уговаривала меня ввязаться в какое-нибудь приключение, хотя я убеждала тебя, что мне это не нужно?
Клара улыбнулась и не сразу ответила:
– Думаю, мне всегда хотелось, чтобы ты хоть однажды преодолела свои внутренние строгие запреты. Я боялась, что ты подавляешь свои чувства и что в конце концов ты можешь взорваться. Потому что я бы обязательно взорвалась, если бы все время вела себя так правильно, как ты.
Адель усмехнулась и переспросила:
– Взорвалась?
– Да, хотя ты никогда не показывала, что ты несчастлива или не удовлетворена. Всю свою жизнь я говорила себе, что ты совсем не такая, как я, и мне не следует опасаться, что ты сорвешься, как иногда случалось со мной. Мы совсем разные, постепенно мне удалось убедить себя в этом.
А Адель вспомнила, что она чувствовала, лежа в кровати рядом с Дамьеном прошлой ночью. Она, без сомнения, подавляла свои чувства, свою страсть, о существовании которой в себе она даже не подозревала.
– Но ты все равно пыталась заставить меня «вырваться», как ты это называешь, – возражала Адель, – на пароходе ты советовала мне попробовать выезжать на балы в этот зимний сезон.
Клара виновато пожала плечами:
– От старых привычек трудно отказаться.
Посмотрев в зеркало, Адель вытащила шпильки из прически.
– Может быть, тебе все еще кажется, что я подавляю свои чувства?
Старшая сестра ничего не ответила.
– Меня начинает удивлять, – продолжала Адель, – почему я всю жизнь вела себя так идеально и так отличалась от тебя и Софи. Я что, родилась с таким характером, или что-то заставило меня вести себя именно так?
– С этим вопросом лучше обратиться к нашей маме. – Наклонившись, Клара взяла какой-то предмет, лежавший на подушке. – Что это?
Она передала записку сестре. Записка была написана на почтовой бумаге Осалтонов.
«Мисс Уилсон, я взял на себя смелость и договорился с семейным врачом Осалтонов о том, что он посетит вас завтра, в десять часов утра.
Д . ».
Записка была от него, и этого было достаточно, чтобы пульс у Адели невероятно участился. И то, что завтра чужой человек будет осматривать ее и наконец скажет ей, сохранила ли она свою девственность, добавляло волнений.
Забрав записку из рук Адели, Клара сказала:
– Врач посмотрит на твою ногу, это весьма разумно. Надо убедиться, что там нет инфекции. Подожди, а чья это подпись, «Д.»? – Несколько секунд она смотрела на записку. – Это, должно быть, лорд Элсестер.
Клара внимательно смотрела на сестру, которая в этот момент не в состоянии была сказать ни слова. Хотя и трудно было понять, из-за чего. Это была просто записка о визите доктора, визите, которого она ждала, который был ей нужен. Но записка была личной, она предназначалась только для нее...
А Клара продолжала:
– Вы уже, оказывается, обращаетесь друг к другу по имени.
Адель ощутила, что каким-то чутьем Клара сразу поняла все, несмотря на то, что не было произнесено ни одного лишнего слова.
– Понимаю, – сказала она, отдавая Адели записку, – знаешь, я была весьма удивлена, когда увидела его сегодня вечером.
– Почему? – спросила Адель.
– Потому что он такой красавец. А почему ты не упомянула об этом?
– Я помолвлена с Гарольдом, – сердито проговорила Адель, – и я не обращаю внимания на то, красивы другие мужчины или нет.
Она сама не понимала, почему таким тоном разговаривает с Кларой, которая догадывалась о сути происходящего. Вероятно, инстинкт подсказывал, что ей следует внушить это самой себе. Она ведь так привыкла всегда быть хорошей!
Адель продолжала стоять у своего ночного столика, медленно отстегивая сережки, пока Клара не прекратила ходить по комнате за ее спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65