Понимаешь, сначала я могу делать вид, что это ты. А потом, когда полюблю ее ради нее самой, ты постепенно уйдешь у меня из головы, и это не вызовет у меня невыносимой тоски.
Анайтида не была этим польщена.
– Так ты уже жаждешь этих потаскух! И думаешь, что они выглядят лучше меня! И ты говоришь мне это прямо в лицо!
– Моя дорогая, ты не можешь отрицать, что мы были женаты целых три месяца. И никто не может сохранять безрассудную страсть к какой угодно женщине так долго, несмотря на то что ему ни в чем не отказывали. Страсть – главным образом предмет любопытства, а оба этих чувства умирают, насытившись.
– Юрген, – осуждающе сказала Анайтида, – ты мне в чем-то лжешь. Я вижу это по глазам.
– Нельзя обмануть женскую интуицию. Да, я говорил не совсем честно, когда притворялся, что мне все равно куда отправляться – на Геспериды или в Тир-нам-Бео. В этом я не прав, извини меня. Я думал, что показным безразличием смогу тебя укротить. Но ты видела меня насквозь и весьма справедливо рассердилась. Так что я открываю карты и больше не буду ходить вокруг да около. Я люблю Айглу, дочь Кормака, и кто может меня винить? Видела ли ты когда-нибудь в жизни более соблазнительную фигуру, Анайтида? Я уж точно нет. Кроме того, я заметил… но это неважно! Все же я не мог этого не увидеть. А потом такие глаза! Два маяка, освещающие мне путь к утешению моего далеко не незначительного сожаления по поводу разлуки с тобой, моя дорогая. О да, конечно же, я выбираю Тир-нам-Бео.
– Куда ты отправишься, мой милый друг, выбираю я, а не ты. И ты отправляешься на Левку.
– Любовь моя, будь же благоразумна! Мы вдвоем согласились, что Левка нисколечко не подходит мне. На Левке даже нет привлекательных женщин.
– Неужели у тебя нет других чувств, кроме любви к книгам?! По этой причине я и посылаю тебя на Левку.
И, сказав это, Анайтида распространила сильнейшие чары, ускорившие наступление Равноденствия. Колдуя, она немного всплакнула, ибо любила Юргена.
А Юрген, как мог, сохранял обиженное и сердитое выражение лица, потому что при виде царицы Елены, так походившей на юную Доротею ла Желанэ, его перестала волновать королева Анайтида, и ее развлечения, и все остальное на свете, кроме одной царицы – наслаждения богов и людей. Но Юрген уже научился тому, что Анайтида требует к себе чуткого отношения.
«Ради нее же самой, – так он это выразил, – и из простой справедливости ко множеству восхитительных качеств, которыми она обладает».
Глава XXVII
Беспокойные владения царицы Елены
– Но как я могу путешествовать посредством Равноденствия, некоей фикции, простой условности? – спросил Юрген. – Требовать от меня совершения подобного нелепо. – Разве это более нелепо, чем путешествовать с помощью воображаемого существа вроде кентавра? – возразили ему. – Что ж, принц Юрген, мы удивляемся, как вы, совершивший этот неслыханный поступок, можете иметь наглость называть что-либо нелепым! Есть ли в вас хоть какая-нибудь рассудительность? Условности весьма уважаемы и намного сильнее, чем большинство кентавров. Не будете же вы бросать камни в добропорядочность, принц Юрген? Мы невыразимо поражены вашей нелюбовью к такому хорошо известному явлению, как Равноденствие! – И еще много подобного говорили ему.
Короче, на него наседали до тех пор, пока Юрген не оказался чересчур запутан, чтобы спорить, а голова у него шла кругом, и одно виделось таким же нелепым, как и другое. И он перестал замечать особую невероятность путешествия с Равноденствием и таким образом переправился без дальнейших возражений и споров с Кокаина на Левку. Но его возбуждение не было бы настолько сильно, не думай Юрген все это время о царице Елене и ее красоте.
Первым делом он немедленно расспросил, как можно быстрее всего предстать перед царицей Еленой.
– Вы найдете царицу Елену, – сказали ему, – в ее дворце в Псевдополе.
Его осведомительницей оказалась гамадриада, которую Юрген повстречал на опушке леса, возвышавшегося к западу от города. За широкими покатыми пространствами сжатых хлебов виднелся Псевдополь – город, построенный из золота и слоновой кости, ослепительно сверкающий под едва видимым небом, казавшимся необычайно удаленным от земли.
– И царица столь же прекрасна, как и слухи о ее красе? – спросил Юрген.
– Мужчины говорят, что она превосходит красотой всех женщин, – ответила гамадриада, – настолько же безмерно, насколько, на женский взгляд, ее муж выделяется среди всех мужчин…
– О, Боже! – сказал Юрген.
– …Хотя я не вижу ничего примечательного во внешнем облике царицы Елены. И, по-моему, женщине, о которой так много говорят, следует уделять больше внимания своим нарядам.
– Так эта царица Елена уже замужем! – Юрген не обрадовался этому, но и не видел причины для отчаянья. Затем Юрген спросил про мужа царицы и узнал, что сейчас на Елене, дочери Лебедя, женат Ахилл, сын Пелея, и они вдвоем правят в Псевдополе.
– Сообщают, – сказала гамадриада, – что в мрачном царстве Аида Ахилл вспомнил ее красоту и был так ободрен этим воспоминанием, что разорвал цепи Аида. Так сделал Ахилл, царь людей, а его товарищи отправились на повторные поиски этой Елены, которую называют, – и, по-моему, значительно преувеличивая, – чудом света. Затем боги осуществили желание Ахилла, поскольку, как они сказали, мужчина, хоть раз узревший царицу Елену, никогда не будет знать покоя без этого чуда света. Лично мне не нравится мысль, что все мужчины настолько глупы.
– Я допускаю, что мужчины не всегда действуют разумно, а потом, – лукаво сказал Юрген, – многие из их прародительниц – женщины.
– Но прародительница – всегда женщина. Никто никогда не слышал о прародительнице-мужчине. Мужчины – прародители. Так о чем же вы говорили?
– По-моему, мы разговаривали о браке царицы Елены.
– Разумеется! И я рассказывала вам о богах, когда вы сделали эту забавную ошибку с прародителями. Однако все порой делают ошибки, а иностранцы всегда норовят перепутать слова. Я сразу поняла, что вы – иностранец.
– Да, – сказал Юрген, – но вы рассказывали не обо мне, а о богах.
– Вам, наверно, известно, что стареющие боги стремятся к спокойствию. «Мы отдадим ее Ахиллу, – сказали они. – А потом, возможно, этот царь людей спрячет ее в таком надежном месте, что его младшие собратья придут в отчаянье и прекратят воевать за Елену. И нас больше не будут тревожить их войны и прочие глупости». По этой причине боги отдали Елену Ахиллу и отправили эту чету царствовать на Левку, хотя, – закончила гамадриада, – я не перестаю удивляться, – что он в ней находит… да, даже если доживу до тысячи лет.
– Я должен, – заявил Юрген, – посмотреть на этого монарха Ахилла, пока мир не стал на день старше. Царь – это, конечно, очень хорошо, но ни одна корона не позволяет избежать добавления другого головного убора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Анайтида не была этим польщена.
– Так ты уже жаждешь этих потаскух! И думаешь, что они выглядят лучше меня! И ты говоришь мне это прямо в лицо!
– Моя дорогая, ты не можешь отрицать, что мы были женаты целых три месяца. И никто не может сохранять безрассудную страсть к какой угодно женщине так долго, несмотря на то что ему ни в чем не отказывали. Страсть – главным образом предмет любопытства, а оба этих чувства умирают, насытившись.
– Юрген, – осуждающе сказала Анайтида, – ты мне в чем-то лжешь. Я вижу это по глазам.
– Нельзя обмануть женскую интуицию. Да, я говорил не совсем честно, когда притворялся, что мне все равно куда отправляться – на Геспериды или в Тир-нам-Бео. В этом я не прав, извини меня. Я думал, что показным безразличием смогу тебя укротить. Но ты видела меня насквозь и весьма справедливо рассердилась. Так что я открываю карты и больше не буду ходить вокруг да около. Я люблю Айглу, дочь Кормака, и кто может меня винить? Видела ли ты когда-нибудь в жизни более соблазнительную фигуру, Анайтида? Я уж точно нет. Кроме того, я заметил… но это неважно! Все же я не мог этого не увидеть. А потом такие глаза! Два маяка, освещающие мне путь к утешению моего далеко не незначительного сожаления по поводу разлуки с тобой, моя дорогая. О да, конечно же, я выбираю Тир-нам-Бео.
– Куда ты отправишься, мой милый друг, выбираю я, а не ты. И ты отправляешься на Левку.
– Любовь моя, будь же благоразумна! Мы вдвоем согласились, что Левка нисколечко не подходит мне. На Левке даже нет привлекательных женщин.
– Неужели у тебя нет других чувств, кроме любви к книгам?! По этой причине я и посылаю тебя на Левку.
И, сказав это, Анайтида распространила сильнейшие чары, ускорившие наступление Равноденствия. Колдуя, она немного всплакнула, ибо любила Юргена.
А Юрген, как мог, сохранял обиженное и сердитое выражение лица, потому что при виде царицы Елены, так походившей на юную Доротею ла Желанэ, его перестала волновать королева Анайтида, и ее развлечения, и все остальное на свете, кроме одной царицы – наслаждения богов и людей. Но Юрген уже научился тому, что Анайтида требует к себе чуткого отношения.
«Ради нее же самой, – так он это выразил, – и из простой справедливости ко множеству восхитительных качеств, которыми она обладает».
Глава XXVII
Беспокойные владения царицы Елены
– Но как я могу путешествовать посредством Равноденствия, некоей фикции, простой условности? – спросил Юрген. – Требовать от меня совершения подобного нелепо. – Разве это более нелепо, чем путешествовать с помощью воображаемого существа вроде кентавра? – возразили ему. – Что ж, принц Юрген, мы удивляемся, как вы, совершивший этот неслыханный поступок, можете иметь наглость называть что-либо нелепым! Есть ли в вас хоть какая-нибудь рассудительность? Условности весьма уважаемы и намного сильнее, чем большинство кентавров. Не будете же вы бросать камни в добропорядочность, принц Юрген? Мы невыразимо поражены вашей нелюбовью к такому хорошо известному явлению, как Равноденствие! – И еще много подобного говорили ему.
Короче, на него наседали до тех пор, пока Юрген не оказался чересчур запутан, чтобы спорить, а голова у него шла кругом, и одно виделось таким же нелепым, как и другое. И он перестал замечать особую невероятность путешествия с Равноденствием и таким образом переправился без дальнейших возражений и споров с Кокаина на Левку. Но его возбуждение не было бы настолько сильно, не думай Юрген все это время о царице Елене и ее красоте.
Первым делом он немедленно расспросил, как можно быстрее всего предстать перед царицей Еленой.
– Вы найдете царицу Елену, – сказали ему, – в ее дворце в Псевдополе.
Его осведомительницей оказалась гамадриада, которую Юрген повстречал на опушке леса, возвышавшегося к западу от города. За широкими покатыми пространствами сжатых хлебов виднелся Псевдополь – город, построенный из золота и слоновой кости, ослепительно сверкающий под едва видимым небом, казавшимся необычайно удаленным от земли.
– И царица столь же прекрасна, как и слухи о ее красе? – спросил Юрген.
– Мужчины говорят, что она превосходит красотой всех женщин, – ответила гамадриада, – настолько же безмерно, насколько, на женский взгляд, ее муж выделяется среди всех мужчин…
– О, Боже! – сказал Юрген.
– …Хотя я не вижу ничего примечательного во внешнем облике царицы Елены. И, по-моему, женщине, о которой так много говорят, следует уделять больше внимания своим нарядам.
– Так эта царица Елена уже замужем! – Юрген не обрадовался этому, но и не видел причины для отчаянья. Затем Юрген спросил про мужа царицы и узнал, что сейчас на Елене, дочери Лебедя, женат Ахилл, сын Пелея, и они вдвоем правят в Псевдополе.
– Сообщают, – сказала гамадриада, – что в мрачном царстве Аида Ахилл вспомнил ее красоту и был так ободрен этим воспоминанием, что разорвал цепи Аида. Так сделал Ахилл, царь людей, а его товарищи отправились на повторные поиски этой Елены, которую называют, – и, по-моему, значительно преувеличивая, – чудом света. Затем боги осуществили желание Ахилла, поскольку, как они сказали, мужчина, хоть раз узревший царицу Елену, никогда не будет знать покоя без этого чуда света. Лично мне не нравится мысль, что все мужчины настолько глупы.
– Я допускаю, что мужчины не всегда действуют разумно, а потом, – лукаво сказал Юрген, – многие из их прародительниц – женщины.
– Но прародительница – всегда женщина. Никто никогда не слышал о прародительнице-мужчине. Мужчины – прародители. Так о чем же вы говорили?
– По-моему, мы разговаривали о браке царицы Елены.
– Разумеется! И я рассказывала вам о богах, когда вы сделали эту забавную ошибку с прародителями. Однако все порой делают ошибки, а иностранцы всегда норовят перепутать слова. Я сразу поняла, что вы – иностранец.
– Да, – сказал Юрген, – но вы рассказывали не обо мне, а о богах.
– Вам, наверно, известно, что стареющие боги стремятся к спокойствию. «Мы отдадим ее Ахиллу, – сказали они. – А потом, возможно, этот царь людей спрячет ее в таком надежном месте, что его младшие собратья придут в отчаянье и прекратят воевать за Елену. И нас больше не будут тревожить их войны и прочие глупости». По этой причине боги отдали Елену Ахиллу и отправили эту чету царствовать на Левку, хотя, – закончила гамадриада, – я не перестаю удивляться, – что он в ней находит… да, даже если доживу до тысячи лет.
– Я должен, – заявил Юрген, – посмотреть на этого монарха Ахилла, пока мир не стал на день старше. Царь – это, конечно, очень хорошо, но ни одна корона не позволяет избежать добавления другого головного убора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77