А я намерен обращаться с тобой справедливо.
Затем он кинул взгляд в сторону на свою тень и прошептал предложение, вынудившее Флоримель вздохнуть.
– По условию моей судьбы, – сказала она, – ни в какое время в течение девяти жизней кошки я не могу отказаться от этого. Все же утешительно, что вы – император Нумырийский и имеете доброе сердце.
– О, и многое другое, моя милая! И я вновь уверяю тебя, что намерен обращаться с тобой справедливо. Флоримель провела Юргена сквозь неизменный сумрак Геенны, похожий на полумрак серого зимнего дня, к тихой расселине у Моря Крови, которую она очень мило обставила, подражая уюту своего девичьего дома. Она зажгла свечу и пригласила Юргена к себе в расселину. А когда Юрген уже собрался войти, он увидел, что тень идет за ним в дом вампирки.
– Давай потушим свечу! – сказал Юрген. – Я сегодня видел столько пламени, что у меня устали глаза.
Флоримель затушила свечу с доброжелательностью, порадовавшей Юргена. Теперь они находились в кромешной тьме, а в темноте никто не видит, что происходит. Но Флоримель теперь доверяла Юргену, а его нумырийские притязания были признаны в ее самой первой реплике.
– Вначале я подозрительно отнеслась к вашему величеству, – сказала Флоримель, – поскольку всегда слышала, что у любого императора великолепный скипетр, а вы тогда ничего такого не показали. Но сейчас я почему-то уже в вас не сомневаюсь. А о чем думает ваше величество?
– Я размышляю о том, моя милая, – ответил Юрген, – что у моего отца весьма сносное воображение.
Глава XXXVIII
Касающаяся одобренных прецедентов
В дальнейшем Юрген жил в Аду и подчинялся обычаям этой страны. А история рассказывает, что через неделю, а может, через десять дней, после встречи с Флоримелью Юрген женился на ней, чему нисколько не помешало то, что у него было еще три жены. Он обнаружил, что черти высоко ценят полигамию и ставят ее выше простого умения мучить проклятых, буквально истолковывая поговорку, что лучше жениться, чем сгореть.
– А прежде, – сказали они Юргену, – едва ли можно было встретить брак, не отмеченный клеймом «сделано на Небесах». Но с тех пор, как мы воюем с Раем, мы отобрали это ремесло у наших врагов. Так что, если угодно, можно жениться и здесь.
– Значит, – сказал Юрген, – я женюсь на скорую руку, да на долгую муку. А можно здесь получить развод?
– О, нет, – сказали ему. – Мы торговали ими какое-то время, но обнаружили, что все, получившие развод за счет нашего усердия, за то, что они наконец освободились, благодарят Небеса. Перед лицом такой неблагодарности мы оставили это невыгодное ремесло, и теперь на этом месте мастерская по пошиву мужской одежды на старых, узаконенных основаниях.
– Но такие паллиативы неудовлетворительны, и мне хотелось бы узнать, что вы делаете в Аду, когда жен больше уже нельзя терпеть.
Все черти покраснели.
– Этого мы предпочли бы не говорить, – сказали они, – ибо это может дойти до их ушей.
– Теперь я понимаю, – сказал Юрген, – что Ад – место точно такое же, как любое другое.
Так Юрген и прелестная вампирка должным образом поженились. Сперва Юргену подстригли ногти, и обрезки отдали Флоримели. Перед ними положили метловище, и они переступили через него. Затем Флоримель трижды сказала: «Темой!» – а Юрген девять раз ответил: «Аригизатор!». А после всего императору Юргену и его невесте подали горячий отвар дикой капусты, и, совершив это «венчание вокруг ракитового куста», черти скромно удалились.
Юрген жил в Аду и подчинялся обычаям этой страны и какое-то время он был вполне всем доволен. Теперь Юрген делил с Флоримелью ту тихую расселину, которую она обставила, подражая уюту девичьего дома. А жили они весьма добропорядочно на окраине Геенны, на берегу моря. В Аду, конечно же, нет воды. На самом деле ввоз воды запрещен под угрозой суровых наказаний из-за возможного использования ее для крещения. Это же море состояло из крови, пролитой благочестием при содействии царству Князя Мира, и считалось самым большим из существующих океанов. И это объясняло бессмысленную поговорку, которую так часто слышал Юрген, что Ад вымощен благими намерениями.
– В конце концов, Епиген Родесский прав, – сказал Юрген, – предположив опечатку: должно стоять слово «вымочен».
– Разумеется, ваше величество, – согласилась Флоримель. – Я же всегда говорила, что у вашего величества замечательная проницательность, не считая учености вашего величества.
У Флоримели был вот такой обходительный способ выражаться. Тем не менее, все вампиры имели свою слабую струнку: они питались силой и молодостью своих возлюбленных. Так что однажды утром Флоримель пожаловалась на недомогание и отнесла его к несварению желудка.
Юрген задумчиво погладил ее по голове, затем распахнул свою блестящую рубаху и показал то, что было достаточно отчетливо видно.
– Я полон сил, и я молод, – сказал Юрген, – но моя сила и моя молодость – своеобразного рода, и они не совсем полезны. Так что давай больше не устраивай своих штучек, а то ты совершенно испортишь себе отпуск, по-настоящему заболев.
– Но я думала, что все императоры – люди! – сказала Флоримель, покраснев и задрожав от раскаяния, за чем Юргену было очень приятно наблюдать.
– Даже при этом, моя любимая, все императоры – не Юргены, – величественно ответил он. – Поэтому ты обнаружишь, что не всякий император справедливо величается отцом своего народа или определяется способностью владеть скипетром Нумырии. Полагаю, это достаточный урок.
– Да, – сказала Флоримель с перекосившимся лицом.
И впоследствии у них больше не было неприятностей подобного рода, а рана на груди у Юргена вскоре зажила.
Юрген, конечно же, держался в стороне от проклятых, потому что он и Флоримель жили добропорядочно. Они, однако, нанесли визит отцу Юргена сразу после женитьбы, потому что так было положено. Котт был достаточно вежлив для Котта и выразил надежду, что Флоримель окажет хорошее влияние на Юргена и сделает из него достойного человека, но не высказывал при этом особого оптимизма. Все же этот визит так и не повлек за собой ответного, потому что Котт считал свою порочность чересчур огромной, чтобы пропустить хоть минуту мучений, и не покидал пламени.
– В действительности, ваше величество, – сказала Флоримель, – мне не хотелось бы ни на миг создать видимость, что я критикую родственников вашего величества. Но думаю, что отец вашего величества мог бы навестить нас, по крайней мере, хоть раз, в частности после того, как я предложила разжечь огонь, на котором он мог бы сидеть в любое время, когда придет к нам. Я считаю, что отец вашего величества напускает на себя некую экстравагантность при отсутствии определенного доказательства того, что он хоть чуточку более порочен, чем остальные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Затем он кинул взгляд в сторону на свою тень и прошептал предложение, вынудившее Флоримель вздохнуть.
– По условию моей судьбы, – сказала она, – ни в какое время в течение девяти жизней кошки я не могу отказаться от этого. Все же утешительно, что вы – император Нумырийский и имеете доброе сердце.
– О, и многое другое, моя милая! И я вновь уверяю тебя, что намерен обращаться с тобой справедливо. Флоримель провела Юргена сквозь неизменный сумрак Геенны, похожий на полумрак серого зимнего дня, к тихой расселине у Моря Крови, которую она очень мило обставила, подражая уюту своего девичьего дома. Она зажгла свечу и пригласила Юргена к себе в расселину. А когда Юрген уже собрался войти, он увидел, что тень идет за ним в дом вампирки.
– Давай потушим свечу! – сказал Юрген. – Я сегодня видел столько пламени, что у меня устали глаза.
Флоримель затушила свечу с доброжелательностью, порадовавшей Юргена. Теперь они находились в кромешной тьме, а в темноте никто не видит, что происходит. Но Флоримель теперь доверяла Юргену, а его нумырийские притязания были признаны в ее самой первой реплике.
– Вначале я подозрительно отнеслась к вашему величеству, – сказала Флоримель, – поскольку всегда слышала, что у любого императора великолепный скипетр, а вы тогда ничего такого не показали. Но сейчас я почему-то уже в вас не сомневаюсь. А о чем думает ваше величество?
– Я размышляю о том, моя милая, – ответил Юрген, – что у моего отца весьма сносное воображение.
Глава XXXVIII
Касающаяся одобренных прецедентов
В дальнейшем Юрген жил в Аду и подчинялся обычаям этой страны. А история рассказывает, что через неделю, а может, через десять дней, после встречи с Флоримелью Юрген женился на ней, чему нисколько не помешало то, что у него было еще три жены. Он обнаружил, что черти высоко ценят полигамию и ставят ее выше простого умения мучить проклятых, буквально истолковывая поговорку, что лучше жениться, чем сгореть.
– А прежде, – сказали они Юргену, – едва ли можно было встретить брак, не отмеченный клеймом «сделано на Небесах». Но с тех пор, как мы воюем с Раем, мы отобрали это ремесло у наших врагов. Так что, если угодно, можно жениться и здесь.
– Значит, – сказал Юрген, – я женюсь на скорую руку, да на долгую муку. А можно здесь получить развод?
– О, нет, – сказали ему. – Мы торговали ими какое-то время, но обнаружили, что все, получившие развод за счет нашего усердия, за то, что они наконец освободились, благодарят Небеса. Перед лицом такой неблагодарности мы оставили это невыгодное ремесло, и теперь на этом месте мастерская по пошиву мужской одежды на старых, узаконенных основаниях.
– Но такие паллиативы неудовлетворительны, и мне хотелось бы узнать, что вы делаете в Аду, когда жен больше уже нельзя терпеть.
Все черти покраснели.
– Этого мы предпочли бы не говорить, – сказали они, – ибо это может дойти до их ушей.
– Теперь я понимаю, – сказал Юрген, – что Ад – место точно такое же, как любое другое.
Так Юрген и прелестная вампирка должным образом поженились. Сперва Юргену подстригли ногти, и обрезки отдали Флоримели. Перед ними положили метловище, и они переступили через него. Затем Флоримель трижды сказала: «Темой!» – а Юрген девять раз ответил: «Аригизатор!». А после всего императору Юргену и его невесте подали горячий отвар дикой капусты, и, совершив это «венчание вокруг ракитового куста», черти скромно удалились.
Юрген жил в Аду и подчинялся обычаям этой страны и какое-то время он был вполне всем доволен. Теперь Юрген делил с Флоримелью ту тихую расселину, которую она обставила, подражая уюту девичьего дома. А жили они весьма добропорядочно на окраине Геенны, на берегу моря. В Аду, конечно же, нет воды. На самом деле ввоз воды запрещен под угрозой суровых наказаний из-за возможного использования ее для крещения. Это же море состояло из крови, пролитой благочестием при содействии царству Князя Мира, и считалось самым большим из существующих океанов. И это объясняло бессмысленную поговорку, которую так часто слышал Юрген, что Ад вымощен благими намерениями.
– В конце концов, Епиген Родесский прав, – сказал Юрген, – предположив опечатку: должно стоять слово «вымочен».
– Разумеется, ваше величество, – согласилась Флоримель. – Я же всегда говорила, что у вашего величества замечательная проницательность, не считая учености вашего величества.
У Флоримели был вот такой обходительный способ выражаться. Тем не менее, все вампиры имели свою слабую струнку: они питались силой и молодостью своих возлюбленных. Так что однажды утром Флоримель пожаловалась на недомогание и отнесла его к несварению желудка.
Юрген задумчиво погладил ее по голове, затем распахнул свою блестящую рубаху и показал то, что было достаточно отчетливо видно.
– Я полон сил, и я молод, – сказал Юрген, – но моя сила и моя молодость – своеобразного рода, и они не совсем полезны. Так что давай больше не устраивай своих штучек, а то ты совершенно испортишь себе отпуск, по-настоящему заболев.
– Но я думала, что все императоры – люди! – сказала Флоримель, покраснев и задрожав от раскаяния, за чем Юргену было очень приятно наблюдать.
– Даже при этом, моя любимая, все императоры – не Юргены, – величественно ответил он. – Поэтому ты обнаружишь, что не всякий император справедливо величается отцом своего народа или определяется способностью владеть скипетром Нумырии. Полагаю, это достаточный урок.
– Да, – сказала Флоримель с перекосившимся лицом.
И впоследствии у них больше не было неприятностей подобного рода, а рана на груди у Юргена вскоре зажила.
Юрген, конечно же, держался в стороне от проклятых, потому что он и Флоримель жили добропорядочно. Они, однако, нанесли визит отцу Юргена сразу после женитьбы, потому что так было положено. Котт был достаточно вежлив для Котта и выразил надежду, что Флоримель окажет хорошее влияние на Юргена и сделает из него достойного человека, но не высказывал при этом особого оптимизма. Все же этот визит так и не повлек за собой ответного, потому что Котт считал свою порочность чересчур огромной, чтобы пропустить хоть минуту мучений, и не покидал пламени.
– В действительности, ваше величество, – сказала Флоримель, – мне не хотелось бы ни на миг создать видимость, что я критикую родственников вашего величества. Но думаю, что отец вашего величества мог бы навестить нас, по крайней мере, хоть раз, в частности после того, как я предложила разжечь огонь, на котором он мог бы сидеть в любое время, когда придет к нам. Я считаю, что отец вашего величества напускает на себя некую экстравагантность при отсутствии определенного доказательства того, что он хоть чуточку более порочен, чем остальные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77