Команда «Тигрицы» состояла из представителей добрых двух десятков различных племен Черного Побережья. Общий язык, которым пользовались на борту, состоял из слов, принадлежащих каждому из этих двадцати племен с примесью шемитского и даже стигийского.
Прежде чем Конан снова заговорил, женщина вырвалась из рук самого высокого бамула и кинулась к киммерийцу. При этом один из воинов бамула метнул копье. Тотчас же меч Конана вылетел из ножен. Скорость движения меча была подобна скорости мысли.
Копье упало на землю, не причинив женщине никакого вреда. Точнее, это было уже не копье, а две его половины. На ум запросто могло прийти сравнение с мясником, аккуратно строгающим ломоть мяса. Женщина бросилась Конану в ноги. Она всхлипывала и одновременно что-то бормотала. Лопотала она слишком быстро, так что Конан понимал одно слово из пяти. Впрочем, даже этого киммерийцу хватило, чтобы понять: она умоляет его о защите. Ясно было также, что воинам бамула вряд ли понравится, если чужак возьмет эту женщину под свое покровительство.
Тем не менее ни разу еще не случалось, чтобы женщина, попросившая великана-варвара о помощи, так или иначе не получила ее. Конан решил не делать исключения из своих правил и в этот раз. Поэтому он легонько поставил ногу ей на шею. Конан видел в свое время, что так поступала Бэлит. Таким образом она показывала, что вступает во власть над пленником.
Высокий бамула, доселе крепко державший симпатичную бабенку, нахмурился.
— Это твоя женщина? — спросил он.
— Могу спросить тебя о том же, — ответил Конан. — Я не беру женщин у других мужчин. Но мне непонятно, что делают бамула с девчонкой из народа Рыбоедов.
— Меня зовут Идоссо. Я — квамо племени бамула, хозяев этих земель, — заявил рослый воин. — А эта девушка — моя добыча.
— Насколько мне известно, эта земля принадлежит Рыбоедам, — ровным голосом возразил Конан.
— Рыбоедам принадлежит лишь то, что им позволят иметь бамула, — сказал Идоссо.
Тут Конан только заметил еще одну пленницу, лежащую на земле абсолютно голой. После нахального заявления Идоссо, женщина бросила на вождя полный ярости взгляд.
Девица, на шее которой покоилась нога Конана, приподняла голову. Конан мягко надавил ногой посильнее. Он пришел к выводу, что Идоссо обладает длинным языком и коротким терпением. Словом, из тех, кого лучше не злить без нужды. Такие встречаются в любом краю.
— Прошу прощения, квамо Идоссо и квамо Конан, — заговорил второй бамульский воин, — мне кажется, что нам следует подумать и о том человеке. — Он указал на жертву кабана. Тот сидел, прислонившись спиной к дереву. Глаза его были закрыты. — Он что-то бормочет. Я такого языка никогда не слышал.
Конан увидел, что Идоссо нахмурился, увидев, как его, Конана, наградили почетным титулом. И тотчас киммериец сообразил, что это — хитроумная ловушка, расставленная вторым бамула. Этот второй бамула не был гигантом, подобным Идоссо, — тот-то был почти равен Конану по росту и сложению. Но взгляд этого второго воина свидетельствовал об остром уме. Именно ум являлся оружием второго бамула в противоположность Идоссо, который полагался на свою недюжинную силу, но не отличался хитростью.
— Почему ты просишь меня? — начал было Конан.
— Кубванде, сын Д'Бено, иккако народа бамула, иккако, как и Д'Бено, что был предо мной, — вот кто говорит с тобой, — сказал воин, сделав ритуальные жесты, точный смысл которых, впрочем, остался Конану непонятен.
Впрочем, киммериец понимал, что мудрее всего будет воспользоваться любым случаем выразить вежливость. Особенно если ты стоишь один, а напротив тебя стоят двадцать крепких воинов. Одного взгляда на воинов бамула было достаточно, чтобы понять: они вполне соответствуют репутации, которую получили на Черном Побережье.
Кубванде вряд ли понравился бы Бэлит. Впрочем, насколько киммериец мог судить, этот человек был готов оказать Конану дружеский прием.
— Кубванде, я помогу раненому, если ты объяснишь мне, с какой это стати я должен понимать его язык. Кроме того, я не собираюсь зариться на чужое добро. Не стоит лишний раз проверять: красна ли кровь врага! Я не подниму против вас меча, если только вы сами не полезете. Клянусь волосатой грудью Крома!
Имя сурового киммерийского бога явно знакомо в здешних краях. Конан увидел, как воины делают отвращающие зло знаки. Обе женщины смотрели на киммерийца широко раскрытыми глазами.
— Женщины утверждают, что ты — воплощенный Неизвестный Дух Рыбоедов, — проговорил Кубванде. — Они возвращались после совершения тебе подношений, когда мы повстречались с ними.
— Тем не менее это лишь половина правды, — заметил Конан. — Да, я из плоти, и мне нужна пища. Но в помощи я нуждаюсь не так, как этот бедняга.
Киммериец опустился на колени подле раненого, Нет, скорее умирающего. Слишком часто приходилось Конану видеть на полях сражений, как умирают люди, чтобы не распознать близкой смерти. Кабаньи клыки прервали нить жизни этого человека, так что теперь даже усилия лучших врачевателей трех королей не смогли бы спасти его.
Конечно, Конан не мог в своем умении сравниться с этими врачевателями. В свое время, правда, он оправился от немалого количества ран. Да и раненых товарищей ему доводилось исцелять. Рукя его были тверды и легки. Он быстро и уверенно обрабатывал раны незнакомца, одновременно прислушиваясь, чтобы не пропустить слова, которые могли бы раскрыть тайну появления этого странного человека в столь диких местах.
Наверняка тут кроется нечто загадочное. Судя по внешности и одежде, незнакомец был вендийцем. А до Вендии отсюда можно добраться лишь за полгода, и то путешествие было бы сопряжено с чрезвычайными трудностями. Впрочем, возможно, незнакомец бежал из стигийского рабства. Всем известно, что в Стигии под кнутами работорговцев можно найти людей всех народов и рас бескрайней Хайбории. Впрочем (так шепчут об этом), и не только ЛЮДЕЙ.
От Стигии до этой прогалины в джунглях также путь немалый. Ничто в незнакомце не указывало на то, что этот человек совершил долгое путешествие или, того хуже, бежал из рабства. Сложения он был хрупкого. Кожу имел смуглую. Однако же видно было, что питался этот человек неплохо. Да и руки его не носили следов многолетней изнурительной работы. Равно как и на спине не видно было следов кнута.
Затем незнакомец снова начал что-то бормотать в предсмертном бреду. Он звал мать. Это привело Конана в еще большее недоумение. Совершенно очевидно было, что человек действительно был вендийцем. Конан провел достаточно времени в том краю, чтобы теперь понимать язык, на котором говорил умирающий.
Конану оставалось только ждать, что скажет этот человек. Он понимал, что, сколько ни кричи на незнакомца, сколько ни тряси его, в чувство его уже не привести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Прежде чем Конан снова заговорил, женщина вырвалась из рук самого высокого бамула и кинулась к киммерийцу. При этом один из воинов бамула метнул копье. Тотчас же меч Конана вылетел из ножен. Скорость движения меча была подобна скорости мысли.
Копье упало на землю, не причинив женщине никакого вреда. Точнее, это было уже не копье, а две его половины. На ум запросто могло прийти сравнение с мясником, аккуратно строгающим ломоть мяса. Женщина бросилась Конану в ноги. Она всхлипывала и одновременно что-то бормотала. Лопотала она слишком быстро, так что Конан понимал одно слово из пяти. Впрочем, даже этого киммерийцу хватило, чтобы понять: она умоляет его о защите. Ясно было также, что воинам бамула вряд ли понравится, если чужак возьмет эту женщину под свое покровительство.
Тем не менее ни разу еще не случалось, чтобы женщина, попросившая великана-варвара о помощи, так или иначе не получила ее. Конан решил не делать исключения из своих правил и в этот раз. Поэтому он легонько поставил ногу ей на шею. Конан видел в свое время, что так поступала Бэлит. Таким образом она показывала, что вступает во власть над пленником.
Высокий бамула, доселе крепко державший симпатичную бабенку, нахмурился.
— Это твоя женщина? — спросил он.
— Могу спросить тебя о том же, — ответил Конан. — Я не беру женщин у других мужчин. Но мне непонятно, что делают бамула с девчонкой из народа Рыбоедов.
— Меня зовут Идоссо. Я — квамо племени бамула, хозяев этих земель, — заявил рослый воин. — А эта девушка — моя добыча.
— Насколько мне известно, эта земля принадлежит Рыбоедам, — ровным голосом возразил Конан.
— Рыбоедам принадлежит лишь то, что им позволят иметь бамула, — сказал Идоссо.
Тут Конан только заметил еще одну пленницу, лежащую на земле абсолютно голой. После нахального заявления Идоссо, женщина бросила на вождя полный ярости взгляд.
Девица, на шее которой покоилась нога Конана, приподняла голову. Конан мягко надавил ногой посильнее. Он пришел к выводу, что Идоссо обладает длинным языком и коротким терпением. Словом, из тех, кого лучше не злить без нужды. Такие встречаются в любом краю.
— Прошу прощения, квамо Идоссо и квамо Конан, — заговорил второй бамульский воин, — мне кажется, что нам следует подумать и о том человеке. — Он указал на жертву кабана. Тот сидел, прислонившись спиной к дереву. Глаза его были закрыты. — Он что-то бормочет. Я такого языка никогда не слышал.
Конан увидел, что Идоссо нахмурился, увидев, как его, Конана, наградили почетным титулом. И тотчас киммериец сообразил, что это — хитроумная ловушка, расставленная вторым бамула. Этот второй бамула не был гигантом, подобным Идоссо, — тот-то был почти равен Конану по росту и сложению. Но взгляд этого второго воина свидетельствовал об остром уме. Именно ум являлся оружием второго бамула в противоположность Идоссо, который полагался на свою недюжинную силу, но не отличался хитростью.
— Почему ты просишь меня? — начал было Конан.
— Кубванде, сын Д'Бено, иккако народа бамула, иккако, как и Д'Бено, что был предо мной, — вот кто говорит с тобой, — сказал воин, сделав ритуальные жесты, точный смысл которых, впрочем, остался Конану непонятен.
Впрочем, киммериец понимал, что мудрее всего будет воспользоваться любым случаем выразить вежливость. Особенно если ты стоишь один, а напротив тебя стоят двадцать крепких воинов. Одного взгляда на воинов бамула было достаточно, чтобы понять: они вполне соответствуют репутации, которую получили на Черном Побережье.
Кубванде вряд ли понравился бы Бэлит. Впрочем, насколько киммериец мог судить, этот человек был готов оказать Конану дружеский прием.
— Кубванде, я помогу раненому, если ты объяснишь мне, с какой это стати я должен понимать его язык. Кроме того, я не собираюсь зариться на чужое добро. Не стоит лишний раз проверять: красна ли кровь врага! Я не подниму против вас меча, если только вы сами не полезете. Клянусь волосатой грудью Крома!
Имя сурового киммерийского бога явно знакомо в здешних краях. Конан увидел, как воины делают отвращающие зло знаки. Обе женщины смотрели на киммерийца широко раскрытыми глазами.
— Женщины утверждают, что ты — воплощенный Неизвестный Дух Рыбоедов, — проговорил Кубванде. — Они возвращались после совершения тебе подношений, когда мы повстречались с ними.
— Тем не менее это лишь половина правды, — заметил Конан. — Да, я из плоти, и мне нужна пища. Но в помощи я нуждаюсь не так, как этот бедняга.
Киммериец опустился на колени подле раненого, Нет, скорее умирающего. Слишком часто приходилось Конану видеть на полях сражений, как умирают люди, чтобы не распознать близкой смерти. Кабаньи клыки прервали нить жизни этого человека, так что теперь даже усилия лучших врачевателей трех королей не смогли бы спасти его.
Конечно, Конан не мог в своем умении сравниться с этими врачевателями. В свое время, правда, он оправился от немалого количества ран. Да и раненых товарищей ему доводилось исцелять. Рукя его были тверды и легки. Он быстро и уверенно обрабатывал раны незнакомца, одновременно прислушиваясь, чтобы не пропустить слова, которые могли бы раскрыть тайну появления этого странного человека в столь диких местах.
Наверняка тут кроется нечто загадочное. Судя по внешности и одежде, незнакомец был вендийцем. А до Вендии отсюда можно добраться лишь за полгода, и то путешествие было бы сопряжено с чрезвычайными трудностями. Впрочем, возможно, незнакомец бежал из стигийского рабства. Всем известно, что в Стигии под кнутами работорговцев можно найти людей всех народов и рас бескрайней Хайбории. Впрочем (так шепчут об этом), и не только ЛЮДЕЙ.
От Стигии до этой прогалины в джунглях также путь немалый. Ничто в незнакомце не указывало на то, что этот человек совершил долгое путешествие или, того хуже, бежал из рабства. Сложения он был хрупкого. Кожу имел смуглую. Однако же видно было, что питался этот человек неплохо. Да и руки его не носили следов многолетней изнурительной работы. Равно как и на спине не видно было следов кнута.
Затем незнакомец снова начал что-то бормотать в предсмертном бреду. Он звал мать. Это привело Конана в еще большее недоумение. Совершенно очевидно было, что человек действительно был вендийцем. Конан провел достаточно времени в том краю, чтобы теперь понимать язык, на котором говорил умирающий.
Конану оставалось только ждать, что скажет этот человек. Он понимал, что, сколько ни кричи на незнакомца, сколько ни тряси его, в чувство его уже не привести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75