Когда-то этот двор был мощен, но теперь зарос бурьяном; всюду по углам валялся мусор, снесенный туда ветром; стояли лужи бывшего ночью дождя – одним словом, картина запустения была полная.
Сад тоже заглох. Здесь рука времени сказалась еще сильнее: все перемешалось, перепуталось, дорожки исчезли. О цветочных куртинах не было и помину, бассейны являлись в виде заглохших мусорных ям. Площадки сохранились лучше. Так, с одной из них, с самого обрыва, открывался чудный вид на долину. В глубине виднелось голубое озеро, а направо вдали белела деревенская колокольня. По ясному воздуху долетали удары вечернего колокола.
– А эта площадка походит на ту, что описана в письмах к Альфу, – заявил молодой охотник Джемс, приехавший с Гарри из Америки. Несмотря на свойственную ему подвижность и впечатлительность, он был серьезен не по годам, любил до всего додуматься и все знать. Это был самый внимательный слушатель Карла Ивановича.
– Вот и обрыв с камнями по краю, здесь, вероятно, была стена из хмеля – ведь это западная сторона, отсюда виден заход солнца, – продолжал он, – тут же недалеко найдем и сторожку американца.
– А, пожалуй, ты, Джемми, и прав! – вскричал Гарри, – если сторожка найдется, то и место действия определено. Ура, наш Шерлок Холмс!
* * *
Все начали оглядываться, а потом и искать; думали, что разросшиеся деревья скрывают сторожку. Но все было тщетно – нигде ни признака постройки.
– Господа, пожалуйста, подъезд открыт! – крикнул торжественно староста.
Он до сих пор возился с замком, в чем помогал ему его рабочий.
Прекрасные входные двери из темного дуба были открыты, и ветер, врываясь в мрачную и холодную переднюю, поднял такую массу пыли, что ничего не было видно, особенно после яркого дневного света.
Поэтому общество поспешило в соседнюю залу. По знаку Гарри открыли окна. Повторилась та же история: с солнечным лучом ворвался и ветер, пыль поднялась как туман, охватывая всех и каждого.
– Точно серое покрывало привидения! – уверял Жорж К.
Окно поспешили закрыть и второй раз решили этого не делать.
Пришлось осматривать в полутьме.
Окна до того были запылены и загрязнены, что пропускали только сероватый свет, а иные при этом были еще сделаны из цветных стекол.
Все же можно было разглядеть, что комнаты полны мебелью, картинами и всем прочим. Большинство вещей было закрыто чехлами. Ни книг, ни других мелких обиходных предметов не валялось. Все было прибрано. Видимо, жильцы ушли спокойно, а не бежали, как из Охотничьего дома.
Комнат было много, и, судя по мебели, тут были спальни, гостиные и пр., но при тусклом освещении они ничем не привлекали внимания общества.
Поднялись во второй этаж. Здесь обстановка была более жилой; этот этаж был покинут позднее, чем нижний. Здесь можно было натолкнуться на много неубранных, обыденных вещей. Вот лежит забытый хлыст и пара перчаток, вот на полу роскошный голубой бант: несомненно, от дамского туалета, а вот и раскрытая книга.
Джемс не преминул в нее заглянуть:
– Латынь. «Сказание о ламниях и выходцах с того света», – объявил он.
– Гарри, когда ты получишь замок, позволь мне прочесть эту книгу.
– Конечно, Джемми, тогда ты можешь взять ее совсем.
– Что это, разбитое зеркало?
И правда, гладкая черная рама была пуста.
Прошли еще несколько комнат. Вот большая зала, стены которой сплошь завешаны портретами: семейная портретная галерея.
Гарри и Джемс, отделившись от общества, были в соседней комнате.
– Смотри, Гарри, это дверь, и она, ясное дело, ведет на балкон. Значит, отсюда через дверь висел страшный портрет. Теперь его место должно быть пусто.
– Да будет тебе, неудачный сыщик, – смеялся все слышавший доктор. – Как ты ни смотри, а пустого места на стенах нет. Не эту ли красавицу ты считаешь за «страшный портрет». Да и рассуди логично: если место действия здешний замок, то письма писал его владелец, каким же образом они попали обратно сюда, не писал же он их сам себе. А раз они здесь, то, значит, он их не писал, а получал.
– Но замок стоит на горе и в народе рассказывают о нем разные чудеса, – не унимался Джемс.
– Замков на горах много, а легенд про них еще того больше! – отрезал доктор.
Говоря так, они подошли к портрету красавицы. Высокая, стройная, с чудным цветом лица и лучистыми, черными глазами, она заслуживала вполне название красавицы.
Черные волосы были высоко подобраны под жемчужную сетку, и красивый большой гребень удерживал их на макушке.
Его резной край, тоже с жемчугом, как корона, поднимался над передними волнами волос.
Белое шелковое, затканное серебром платье, фасона Екатерины Медичи, высказывало стройность фигуры, а большой воротник настоящих кружев, с драгоценными камнями, был хорошей рамкой для белой шеи.
В руках ее были розы.
Напротив висел портрет мужчины. Белокурый, прекрасно одетый, он, казалось, даже с портрета любовался своей соседкой и обожал ее.
– Красивая, прекрасная пара, – восхищался доктор, – но поспешим, нас ждут.
Все общество остановилось у запертых дверей.
Двери были массивные, чугунные, но покрыты золоченым орнаментом такого тонкого и изящного рисунка, что казались легкими. Главным украшением были кресты на обеих половинках.
Это украшение прямо указывало, что двери ведут в капеллу.
Попробовали их открыть и убедились, что они не только замкнуты, но заделаны. Как щели, так и замочная скважина были залиты каким-то металлом.
На ручке дверей висел венок из каких-то однородных цветов, но что за цветы составляли этот венок, сказать было нельзя, до того он истлел. От одного прикосновения венок разлетелся прахом.
Глава 9
Пошли дальше.
В третьем этаже были помещения для прислуги. Из них на наружной веранде можно было спуститься прямо в сад, что и сделали.
Восточная сторона сада представляла ту же картину запустения, как и западная.
Прошли в самый конец.
Оказалось, что общий массив скалы здесь еще приподнимается и образует высокий красивый выступ, по гребню которого и проходит замковая стена.
Скала под стеною, видимо, была отделана рукою человека. Оставив красивую площадку у подножия стены, она отвесно опускалась в сад и вся сплошь была закрыта вьющимися растениями, точно завешана дорогой портьерой.
Скоро между растениями рассмотрели две кары колонн: они были из темного порфира и поддерживали – небольшой фриз. Когда отодвинули лишние ветки, то образовался как бы вход в маленький храм. К нему вели несколько совершенно расшатанных ступеней. Двери не оказалось, а была ниша и в ней недюжинной работы мраморная статуя.
Доктор, поклонник искусства, рискуя свернуть себе шею, взобрался по шатким ступеням и принялся осматривать статую.
– Великолепный мрамор, итальянская работа, – сообщал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42