До Тилы уже докатились известия о суровости приговоров имперского суда в Ванетинии – сейчас жена мятежного герцога Тильского могла ожидать чего угодно. Алекиан вдруг ощутил, что получает удовольствие, наблюдая страх женщины и гнев ее сыновей. Юные наследники герцога стояли рядом с троном матери, старшему уже четырнадцать, почти взрослый парень. Император снова прислушался к себе – да, ему определенно нравится вызывать страх и ненависть в этих – еще вчера гордых и могущественных – людях. Герцогиня не выдержала его взгляда и опустила глаза. Император удовлетворенно улыбнулся и снова обратил взор в зал, окруженный по периметру гвардейцами в красно-желтом.
Перед Алекианом толпились дворяне Тилы, разделенные на две группы. По одну сторону – пленники, захваченные в Тогерской битве, обобранные победителями, оборванные, некоторые – ранены. По другую сторону те, кто не принимал участия в сражении, либо сумел удрать из-под Тогера и теперь скрывает участие в военном предприятии Фенгима. Все явились сюда – кто под конвоем, кто под страхом конфискации владений и преследования со стороны имперского правосудия. Все ждут приговора Алекиана. На этих ему тоже приятно смотреть, так замечательно… ощущать… даже осязать и впитывать их страх и ненависть! Кто бы мог подумать, что чужая ненависть и страх будят в душе столь пряное и острое чувство… Неограниченная власть, оказывается, дарит совсем незнакомые ощущения.
Император повернул голову и кивнул. Стоящий по левую руку от трона Валент откашлялся и объявил:
– Сэр Фенгим, преступивший вассальную клятву и бежавший от имперского суда, объявляется отныне вне закона.
Толстенькому герцогу, казавшемуся увальнем и недотепой, все же удалось уйти от погони. Когда Валент выслал погоню, беглец уже успел оторваться от преследователей и получить фору. Бежал он на запад, к морю, и проследить его путь оказалось несложно. Тогерцы охотно помогали имперским солдатам, указывая, в какую сторону направились чужаки, но… единственным трофеем преследователей стали загнанные лошади. Герцога подобрал энмарский корабль и теперь предатель, должно быть, затаился в вольном городе. Ловкач Фенгим вложил немало денег в морскую торговлю, и выдача его означала бы громадные убытки для многих членов энмарского Совета и влиятельных купцов. Выгодней оказалось спрятать беглого сеньора и не выдавать ни его, ни денег. Алекиан решил, что после, когда дойдут руки, он отправит сердитое письмо городскому Совету Энмара… но не теперь. Пока что его угрозы не будут приняты серьезно, а вот когда он снова железной рукой утвердит порядок в Империи – тогда и Энмар задумается, стоит ли ссориться с его величеством из-за вкладчика, пусть даже и выгодного. Ну а здесь Фенгим отныне – всего лишь «сэр», вовсе не «светлость».
– Итак, – заговорил теперь сам Алекиан, – поскольку Фенгим вне закона, я вручу Тилу законному наследнику герцогства. Приблизьтесь, юноша. Преклоните колено. Ваши руки.
Старший фенгимов сын настолько растерялся, что послушно подошел и опустился перед троном. Алекиан встал, протянул руки и взял дрожащие ладони. Валент склонился на будущим герцогом и шепнул:
– Повторяйте за мной, ваша светлость…
Алекиан был доволен – этого никто не ждал, все готовились к суровому приговору, казням, конфискации герцогства… Он, император, обманул всех! Его показная доброта к семье изменника… и будущая доброта к дворянам, вассалам Фенгима… никто не ждал!
Когда паренек повторил за капитаном слова вассальной клятвы, император поднял его:
– Встаньте, герцог Тильский… и слушайте волю вашего сеньора. Я выступаю в поход против вероломного Гюголана Гевского, вы пойдете со мной с рыцарством Тилы. Надеюсь, судьба вашего отца послужит уроком. Я не стану преследовать его, довольны ли вы, герцог?
Затем обернулся к герцогине:
– Довольны ли вы, мадам? Ежели угодно, можете отправляться к супругу, я не стану чинить препятствий.
– Я не знаю, где Фенгим, – отрезала женщина и отвернулась.
– Что ж, как угодно… – Алекиан в упор поглядел на юного герцога, – итак, вы, юноша, отправитесь со мной и, надеюсь, постараетесь геройским поведением на войне вернуть доброе имя Тильских герцогов.
Затем, обернувшись к дворянам в зале и повысив голос:
– Вы все отправитесь с новым герцогом. Я временно забуду о винах и проступках. Не сомневаюсь, господа, вы желаете доблестной службой заслужить прощение. Готовьтесь все. Через три дня жду всех здесь, в столице с конями, оружием и вашими людьми.
«И попробуйте только не явиться», – мысленно закончил фразу император.
* * *
Проснувшись, Ингви невольно потянулся пощупать голову. Хорошо вчера посидели… Бормоча оздоровительные заклинания, сел в постели. Боль и сухость во рту отступали, хотя и медленно…
Ннаонна, уже полностью одетая, сидела спиной к нему, подобрав ноги, и глядела в штопаный гобелен на противоположной стене. Гобелен изображал грандиозное побоище сил Света и Тьмы. С одной стороны подступали орки и тролли, с другой – пускали тучи стрел эльфы, тяжелыми рядами надвигались одинаковые аккуратные гномы с белыми бородами и скакали на поджарых конях люди. Олифеннча Прекрасная, должно быть, здорово повеселилась, расшивая разноцветное оперение эльфийских стрел, а тролли, все как на подбор, получились у нее зеленоглазыми.
Взгляд Ннаонны блуждал по Наездникам-на-волках, мчащихся на тесные ряды белобородых гномиков. Сегодня девушка натянула обычный костюм воинственного вампира – не платье.
– Хорошо посидели, – повторил Ингви вслух.
– Кто – как, – отрезала Ннаонна, не оборачиваясь. – Кто-то хорошо, а кто-то не очень!
Спина девушки излучала раздражение, а в раздраженном тоне слышалось желание поругаться как следует.
– Это ты к чему? – осторожно осведомился король. – Я, наверное, чего-то не помню? В чем дело-то? Или вчера было не весело?
– Весело, весело, – передразнила Ннаонна, – вы-то все напились и куролесили, кто во что горазд. Кендаг ножи в стену метал, хоть это ты помнишь? Рыжая Агриста ему аплодировала… Никлис на спор бранился пять минут, не повторяясь, а Мертенк, хотя и лыка не вязал, просил научить его такому. Даже записать хотел… Мернин ему даже клочок пергамента подсовывал. Не помнишь? А Филька с эльфийской своей королевной…
Ннаонна умолкла – должно быть, старательно напоминала себе о вчерашней обиде, чтобы не потерять боевого настроения.
– Что – Филька с королевной? На столе плясали?
– Нет… не на столе… – потом, подумав, пояснила. – И танцем я бы это тоже не назвала. А ты на эльфийку пялился – я видела! В общем, вы все напились, и вам было весело. А на мне – твой дурацкий амулет. Ему, видишь ли, вздумалось, что мне вредно пить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Перед Алекианом толпились дворяне Тилы, разделенные на две группы. По одну сторону – пленники, захваченные в Тогерской битве, обобранные победителями, оборванные, некоторые – ранены. По другую сторону те, кто не принимал участия в сражении, либо сумел удрать из-под Тогера и теперь скрывает участие в военном предприятии Фенгима. Все явились сюда – кто под конвоем, кто под страхом конфискации владений и преследования со стороны имперского правосудия. Все ждут приговора Алекиана. На этих ему тоже приятно смотреть, так замечательно… ощущать… даже осязать и впитывать их страх и ненависть! Кто бы мог подумать, что чужая ненависть и страх будят в душе столь пряное и острое чувство… Неограниченная власть, оказывается, дарит совсем незнакомые ощущения.
Император повернул голову и кивнул. Стоящий по левую руку от трона Валент откашлялся и объявил:
– Сэр Фенгим, преступивший вассальную клятву и бежавший от имперского суда, объявляется отныне вне закона.
Толстенькому герцогу, казавшемуся увальнем и недотепой, все же удалось уйти от погони. Когда Валент выслал погоню, беглец уже успел оторваться от преследователей и получить фору. Бежал он на запад, к морю, и проследить его путь оказалось несложно. Тогерцы охотно помогали имперским солдатам, указывая, в какую сторону направились чужаки, но… единственным трофеем преследователей стали загнанные лошади. Герцога подобрал энмарский корабль и теперь предатель, должно быть, затаился в вольном городе. Ловкач Фенгим вложил немало денег в морскую торговлю, и выдача его означала бы громадные убытки для многих членов энмарского Совета и влиятельных купцов. Выгодней оказалось спрятать беглого сеньора и не выдавать ни его, ни денег. Алекиан решил, что после, когда дойдут руки, он отправит сердитое письмо городскому Совету Энмара… но не теперь. Пока что его угрозы не будут приняты серьезно, а вот когда он снова железной рукой утвердит порядок в Империи – тогда и Энмар задумается, стоит ли ссориться с его величеством из-за вкладчика, пусть даже и выгодного. Ну а здесь Фенгим отныне – всего лишь «сэр», вовсе не «светлость».
– Итак, – заговорил теперь сам Алекиан, – поскольку Фенгим вне закона, я вручу Тилу законному наследнику герцогства. Приблизьтесь, юноша. Преклоните колено. Ваши руки.
Старший фенгимов сын настолько растерялся, что послушно подошел и опустился перед троном. Алекиан встал, протянул руки и взял дрожащие ладони. Валент склонился на будущим герцогом и шепнул:
– Повторяйте за мной, ваша светлость…
Алекиан был доволен – этого никто не ждал, все готовились к суровому приговору, казням, конфискации герцогства… Он, император, обманул всех! Его показная доброта к семье изменника… и будущая доброта к дворянам, вассалам Фенгима… никто не ждал!
Когда паренек повторил за капитаном слова вассальной клятвы, император поднял его:
– Встаньте, герцог Тильский… и слушайте волю вашего сеньора. Я выступаю в поход против вероломного Гюголана Гевского, вы пойдете со мной с рыцарством Тилы. Надеюсь, судьба вашего отца послужит уроком. Я не стану преследовать его, довольны ли вы, герцог?
Затем обернулся к герцогине:
– Довольны ли вы, мадам? Ежели угодно, можете отправляться к супругу, я не стану чинить препятствий.
– Я не знаю, где Фенгим, – отрезала женщина и отвернулась.
– Что ж, как угодно… – Алекиан в упор поглядел на юного герцога, – итак, вы, юноша, отправитесь со мной и, надеюсь, постараетесь геройским поведением на войне вернуть доброе имя Тильских герцогов.
Затем, обернувшись к дворянам в зале и повысив голос:
– Вы все отправитесь с новым герцогом. Я временно забуду о винах и проступках. Не сомневаюсь, господа, вы желаете доблестной службой заслужить прощение. Готовьтесь все. Через три дня жду всех здесь, в столице с конями, оружием и вашими людьми.
«И попробуйте только не явиться», – мысленно закончил фразу император.
* * *
Проснувшись, Ингви невольно потянулся пощупать голову. Хорошо вчера посидели… Бормоча оздоровительные заклинания, сел в постели. Боль и сухость во рту отступали, хотя и медленно…
Ннаонна, уже полностью одетая, сидела спиной к нему, подобрав ноги, и глядела в штопаный гобелен на противоположной стене. Гобелен изображал грандиозное побоище сил Света и Тьмы. С одной стороны подступали орки и тролли, с другой – пускали тучи стрел эльфы, тяжелыми рядами надвигались одинаковые аккуратные гномы с белыми бородами и скакали на поджарых конях люди. Олифеннча Прекрасная, должно быть, здорово повеселилась, расшивая разноцветное оперение эльфийских стрел, а тролли, все как на подбор, получились у нее зеленоглазыми.
Взгляд Ннаонны блуждал по Наездникам-на-волках, мчащихся на тесные ряды белобородых гномиков. Сегодня девушка натянула обычный костюм воинственного вампира – не платье.
– Хорошо посидели, – повторил Ингви вслух.
– Кто – как, – отрезала Ннаонна, не оборачиваясь. – Кто-то хорошо, а кто-то не очень!
Спина девушки излучала раздражение, а в раздраженном тоне слышалось желание поругаться как следует.
– Это ты к чему? – осторожно осведомился король. – Я, наверное, чего-то не помню? В чем дело-то? Или вчера было не весело?
– Весело, весело, – передразнила Ннаонна, – вы-то все напились и куролесили, кто во что горазд. Кендаг ножи в стену метал, хоть это ты помнишь? Рыжая Агриста ему аплодировала… Никлис на спор бранился пять минут, не повторяясь, а Мертенк, хотя и лыка не вязал, просил научить его такому. Даже записать хотел… Мернин ему даже клочок пергамента подсовывал. Не помнишь? А Филька с эльфийской своей королевной…
Ннаонна умолкла – должно быть, старательно напоминала себе о вчерашней обиде, чтобы не потерять боевого настроения.
– Что – Филька с королевной? На столе плясали?
– Нет… не на столе… – потом, подумав, пояснила. – И танцем я бы это тоже не назвала. А ты на эльфийку пялился – я видела! В общем, вы все напились, и вам было весело. А на мне – твой дурацкий амулет. Ему, видишь ли, вздумалось, что мне вредно пить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93