Его одежда была сшита из какого-то зеленого меха, больше похожего на мох. Может, ему захотелось просто посмотреть на людей? Вряд ли. Он смотрел на нас и в то же время сквозь нас – я видел такой взгляд только у слепых. Но у них глаза были мутными – этот же щурился от лучей садящегося солнца. Он не сказал нам ни слова. Мы тоже проехали молча, хотя до этого о чем-то разговаривали. Кажется о богах и многобожии. У ног охотника лежала собака. Она была гораздо больше виденных мною ранее. Я даже не мог предположить, что это за порода, кем и от кого она выведена – не иначе как от медведя. Собака была подстать хозяину – истинная одиночка, которую нельзя было представить в своре. Такая могла сама разметать стаю волков, затем, будто конь дотащить хозяина к жилью. Мы проехали не оглядываясь. И странное дело – я даже не чувствовал взгляда в спину, я не чувствовал за собой человека – хотя обычно меня это чувство не подводило. Но к моему удивлению, обжитой мир окончился не то чтоб резко, но ощутимо, заметно. В хуторок из трех домов мы въехали по плохонькому шляху, а выезжали по узкой тропинке. Она бежала через речку по широкому мостку – вероятно во время жатвы ее разбивали телегами до дороги. Затем ехали через рощицу, полями. Часто от нее отделялись тропинки поменьше – куда и зачем мы не уточняли – мало ли мест вокруг. Но наша тропинка закончилась мили через полторы. Закончилась резко – вот мы едем по дорожке, вот сделай еще шаг и дороги уже нет. Но прежде чем сделать этот шаг, мы остановились. Место все же было довольно примечательное – среди чистого поля стоял огромный орех. Как же его угораздило здесь вырасти? Давным-давно летела сорока над полем, несла в клюве орех, но за рекой грянул гром, сорока испугалась и выронила его. Орех упал на землю, скатился в нору суслика. Суслик бы обрадовался бы подарку с небес. Но за день до этого его убила сова. Пошел осенний дождь и следующей весной орех пророс. В первый год он был никак не больше травы, среди которой он поднялся. Но врос корнями в землю, и уже в чистой степи росло деревце. Его жгли морозы, но только жестче становилась его кора. Злой как волк, степной ветер гнул его к земле, но с каждым годом все неохотней слушалось его дерево, все выше карабкалось в небо. В один год бушевал степи пожар – он выжег траву, сгорел молодой орешник, что рос среди его корней. Самому ореху обожгло кору, выжгло нижние ветви. Орех долго болел – и в тот год еще до осени сбросил листья. Казалось, уже не зазеленеть ему новой весной. Но как только сошел снег, лопнули почки и опять пошло дерево в рост, но не высоту, а вширь. Под ним бродили дикие свиньи, ища орехи, в ветвях поселились веселые сойки. А было – за какие-то грехи повесили на нем человека, согнули ветку так, что она потом так и осталась. Пеньковая веревка впилась в кору и сгнила только к осени, уронив будто переспелый плод, висельника. Дерево укрыло его листвой, будто одеялом, а звери, вода и ветре выбелили его кости до цвета снега, что ложился вокруг. Покойника так и не закопали – пустые глазницы смотрели в небо, через ребра поднималась трава. Я не знал, кем он был, не знаю за что его повесили, или может он удавился сам – не с тоски ли? Не знаю, отчего его не похоронили – это тем более странно, что к дереву шла тропинка, возле покойного земля была утоптана – наверное кто-то приходил и сидел рядом со скелетом, думал о чем-то своем… Но суть в другом – та тропинка была последней человеческой дорогой, которой мы шли На Этой Стороне. В следующий раз мы ступили на дорогу уже за горами. Если не считать, конечно, той странной, железной тропы под горами. Впрочем, я все расскажу в свой черед.! В лесах
Из-за высоких деревьев, гор видно не было и мне казалось, что Ади держит путь не прямо к предгорьям а идет вдоль них Я смотрел по сторонам, пытаясь увидеть и запомнить какие-то метки или знаки, по которым шел Ади. Карт у него не было и он шел будто по наитию. Он ничего не говорил и не объяснял, но было понятно, что в обратный путь я двинусь в одиночестве. Мы пересекали какие-то речушки, лезли в самый бурелом. Но любое дерево было похоже на тысячи деревьев вокруг и на многие тысячи в других лесах. Из заметных меток за всю дорогу я запомнил только большой белый камень, но, думаю, что к нашему пути он не имел никакого отношения – очень скоро после него нам пришлось искать брод через лесную речку с очень холодной водой. Как он шел? Искал в воздухе знаки? Сверял свой путь по облакам, шел за павшей звездой? У следующей реки мы сделали привал. Ади не уставал и не давал пощады мне, но этот перерыв в движении был нужен ему, кажется для раздумий. Потом мы двинулись вверх по течению. И, однажды, когда река повернула, лес закончился большой поляной. В излучине возвышался дом, более похожий на крепость. Почти гладкая стена, местами увитая плющом с узкими бойницами вместо окон. Хватило бы одной стрелы с паклей, чтобы превратить все в пепелище. Но я понял, что эта крепость противостояла существам, которые сами боятся огня. На самой опушке Ади остановил лошадь и сделал знак остановиться мне. Дом было бы видно не то чтобы очень хорошо, но посредственному стрелку ничего бы не стоило всадить в нас пару стрел не высовываясь из окон. От этого мне было немного неуютно, иногда мне казалось, что в бойницах я заметил движение. Я думал, что за люди или существа обитают здесь – за сотни миль от ближайшего человека. В стене была видна какая-то дверь, трава возле нее была вытоптана, но ни одной тропинки не было, и я легко вообразил, что хозяин и хозяйка дома отправляется по своим делам через дымоход верхом на помеле. Но дверь открылась и на порог вышел мужчина. Одной рукой он закрывался от слепящего солнца, второй что-то сжимал в кармане жилета.
– Не делай резких движений, – пояснил мне Ади. Из-за того, что он улыбался, шепот получился сквозь зубы. – Смерть в этих краях стала компактна. Ее легко можно носить в кармане… Самым странным было то, что Ади улыбался совершенно искренне. Мало того – он старался подавить улыбку, будто какое проявление слабости, но она через гримасы она проглядывала, будто солнце через разрыв облаков. Он был явно рад. Вышедший навстречу напротив был сдержан, будто ему предстояло просто выполнить часть своей работы. Да наверняка так оно и было. Ясно, что гостей здесь не ждали, да и не любили, и Ади шел сюда не просто так. Его ожидали здесь, и, возможно в десятках подобных местах. Но не появись он тут – слез бы лить не стали бы, хотя, вероятно, не появись бы Ади вовсе, заоблачные хозяева выгнали бы всех отшельников на поиски. Хозяин не узнал Ади, стало быть в наши края Реннер шел иными путями. Ади медленно полез в карман и вы тащил монетку – ту самую, за которую мы как-то задрались в Хотии, и протянул ее хозяину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62