Их губы и языки бились друг о друга, и оба издавали тихие звуки борьбы.
Он прислонил Миллисент спиной к дивану так, что ее голова легла ему на руку. Она обвила руками его шею, и ее пальцы запутались в его волосах, дразня Чандлера легкими прикосновениями.
Оба были слишком возбуждены, чтобы останавливаться. Их тела прижимались, губы встречались, языки играли, разжигая пылкую страсть, которая уже и без того пылала вовсю.
Чандлер оторвался от ее губ и поцеловал в шею под ухом, а затем туда, где ее грудная клетка вздымалась, с каждым вздохом поднимая ему навстречу ее грудь. Миллисент откинула голову, чтобы он мог свободно целовать там, где ему хочется.
Тогда он спустил с ее плеч пышные рукава платья и обнажил пышные груди, лежащие в чашечках корсета. Он осторожно освободил соски, похожие на розовые бутоны. Чандлер восхищенно смотрел на представшее его взгляду очарование, и хотя он мог бы поклясться на целой стопке Библий, что невозможно стать больше и тверже, он стал. Как мог он подумать о том, чтобы устоять перед ней? Для этого, наверное, нужно быть сумасшедшим.
Он снова посмотрел ей в глаза и прошептал, тяжело и прерывисто дыша:
– Вы красавица, Миллисент.
Она улыбнулась ему чистыми, ясными глазами и, глубоко вздохнув, сказала:
– Благодарю вас.
Нижней частью тела он прижался к ее мягкой женственности, вжимая ее в сиденье дивана. Она отозвалась таким же толчком, и его тело прореагировало пульсирующей сильной болью. Ему хотелось зарыться в нее, раствориться в ней.
Чандлер хотел сказать больше приятных слов, поэтических фраз, но тяжелое дыхание Миллисент, ее блестящие от желания глаза говорили о том, что она не хочет ждать произнесенных шепотом слов, ласковых прикосновений и томительных поцелуев. Она ясно давала Чандлеру понять, что хочет его, и знала, что она делает. Ему оставалось только согласиться.
Чандлер быстро поднял ее платье и нижнюю юбку. Потом спустил к коленям панталоны. Миллисент толчком скинула их с себя обутой в атласную туфельку ногой.
Пока Чандлер расстегивал брюки, Миллисент развязала на нем шейный платок, сняла его с шеи и бросила на пол. Чандлер провел рукой по шелковистой коже ее бедра там, где кончались чулки, и почувствовал, как он дрожит. Это его остановило. Его желание было таким сильным, что заставляло его содрогаться до самой глубины. Сердце билось так сильно, что ему пришлось остановиться на мгновение и попытаться понять, чем же так сильно отличается Миллисент от всех остальных женщин, с которыми он был. Отчего она затрагивает самую его душу?
– Что-то не так? – спросила она.
Он посмотрел в ее доверчивые, страстные глаза и понял, что должен дать ей еще один шанс остановить его.
– Вы в этом уверены, Миллисент? Я могу... полагаю, что могу остановиться, если вы скажете хоть слово... черт побери, Миллисент, скажите, чтобы я этого не делал!
– Нет. Я не хочу, чтобы сегодня вы были джентльменом. Сегодня вы должны быть повесой, которого я знаю и хочу.
И Миллисент подсунула под него руки и рывком притянула его к себе.
– О черт, – в отчаянии пробормотал он и сразу же вошел в нее.
Миллисент тихо застонала, но тут же замолчала. Она прижала руки к его горячей коже, направляя его. И Чандлер отдался необычайной боли немыслимого наслаждения, имя которому было – Миллисент.
«Миллисент».
Он распластал руки на ее талии и присоединился к ее ритму, а она выгнулась ему навстречу. Сквозь ткань своей рубашки Чандлер чувствовал жар ее грудей, которые терлись о его грудь. Он слышал ее тихие восклицания изумления и свой собственный животный стон наслаждения, когда он чудесным образом соскользнул с края реальности в сладкий сон, глубоко зарывшись в нее.
Потом он поднял голову и, тяжело дыша в изгиб ее шеи, прошептал ее имя и поцеловал влажную кожу.
Его сердце разрывалось от такого количества эмоций, что он с трудом перевел дыхание. Он понял, что любит Миллисент Блэр.
Глава 19
«Не нужно, леди, больше не вздыхайте». У вас еще есть время поймать в брачные сети одного из «скандальной троицы» до того, как сезон подойдет к концу.
Лорд Труфитт
Из светской хроники
Миллисент посмотрела Чандлеру в глаза и улыбнулась. Она его любит. Любит безумно. В этом нет никаких сомнений, и у нее нет ни следа сожалений о том, к чему она его склонила. И ей не стоит бояться того, что когда-нибудь кто-то другой вызовет у нее такое же желание, как Чандлер.
Он все еще был в ней. Их тела немного свешивались с дивана. Чандлер опирался локтем одной руки о подлокотник дивана, а другой рукой о его спинку. Миллисент чувствовала его тяжесть, его силу и тепло, и никогда еще она не ощущала такого полного удовлетворения.
Он с любопытством посмотрел на нее и сказал:
– Вы улыбаетесь.
– Это вас удивляет?
– Да. Я не понимаю, почему вы не сердитесь на меня.
Миллисент слегка пошевелилась, чтобы лучше видеть его глаза.
– Почему я должна быть недовольна, если получила то, что хотела?
– Я привез вас сюда вовсе не за этим, Миллисент. Я никак не думал, что все кончится вот так. Я не собирался этого делать.
– Я знаю. Но мне хотелось, чтобы это произошло, и я собиралась это сделать, – сказала она, словно то была самая естественная вещь в мире – признаться ему в этом.
Чандлер улыбнулся в ответ.
– Еще ни одна леди не была со мной так настойчива, как вы сегодня.
– У них для этого не было повода. Ведь это вы всегда преследовали леди.
– Боюсь, я не понимал, чего мне не хватает, иначе меня было бы гораздо легче поймать.
Миллисент тихо рассмеялась и посмотрела на его красивое лицо.
– Тогда вы должны поблагодарить меня за то, что я пробудила в вас интерес к таким удивительным восторгам.
Его длинные темные ресницы красиво прикрыли глаза. Он сказал:
– Пожалуй, мисс Блэр, вы правы. Благодарю вас.
– А если бы это вы задумали сделать то, что сейчас произошло между нами, все было бы иначе? – спросила Миллисент.
Чандлер уткнулся носом в ее волосы и поцеловал в шеку.
– Может быть, немного.
– В каком смысле?
– Потребовалось бы больше слов, больше ласк, больше времени.
Она улыбнулась.
– И постель?
Он тяжело вздохнул и изменил положение затекших рук, на которые падала большая часть его веса.
– Постель? Да, скорее всего.
– А то, что произошло бы между нами, было бы лучше от всего этого?
Чандлер серьезно и очень пристально посмотрел на нее.
– То, что произошло сейчас, было для меня самым лучшим. Улучшать ничего уже не нужно.
Сердце в груди у Миллисент расширилось, и она опять улыбнулась. Он не мог бы сказать ничего более приятного для нее.
– Спасибо за такие слова.
– Это правда, Миллисент. Мне никогда еще не было так хорошо.
Она кивнула и слегка погладила его по щеке, на которой уже проступала щетина. Жаль, что она не может остаться с ним на всю ночь, на день, навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Он прислонил Миллисент спиной к дивану так, что ее голова легла ему на руку. Она обвила руками его шею, и ее пальцы запутались в его волосах, дразня Чандлера легкими прикосновениями.
Оба были слишком возбуждены, чтобы останавливаться. Их тела прижимались, губы встречались, языки играли, разжигая пылкую страсть, которая уже и без того пылала вовсю.
Чандлер оторвался от ее губ и поцеловал в шею под ухом, а затем туда, где ее грудная клетка вздымалась, с каждым вздохом поднимая ему навстречу ее грудь. Миллисент откинула голову, чтобы он мог свободно целовать там, где ему хочется.
Тогда он спустил с ее плеч пышные рукава платья и обнажил пышные груди, лежащие в чашечках корсета. Он осторожно освободил соски, похожие на розовые бутоны. Чандлер восхищенно смотрел на представшее его взгляду очарование, и хотя он мог бы поклясться на целой стопке Библий, что невозможно стать больше и тверже, он стал. Как мог он подумать о том, чтобы устоять перед ней? Для этого, наверное, нужно быть сумасшедшим.
Он снова посмотрел ей в глаза и прошептал, тяжело и прерывисто дыша:
– Вы красавица, Миллисент.
Она улыбнулась ему чистыми, ясными глазами и, глубоко вздохнув, сказала:
– Благодарю вас.
Нижней частью тела он прижался к ее мягкой женственности, вжимая ее в сиденье дивана. Она отозвалась таким же толчком, и его тело прореагировало пульсирующей сильной болью. Ему хотелось зарыться в нее, раствориться в ней.
Чандлер хотел сказать больше приятных слов, поэтических фраз, но тяжелое дыхание Миллисент, ее блестящие от желания глаза говорили о том, что она не хочет ждать произнесенных шепотом слов, ласковых прикосновений и томительных поцелуев. Она ясно давала Чандлеру понять, что хочет его, и знала, что она делает. Ему оставалось только согласиться.
Чандлер быстро поднял ее платье и нижнюю юбку. Потом спустил к коленям панталоны. Миллисент толчком скинула их с себя обутой в атласную туфельку ногой.
Пока Чандлер расстегивал брюки, Миллисент развязала на нем шейный платок, сняла его с шеи и бросила на пол. Чандлер провел рукой по шелковистой коже ее бедра там, где кончались чулки, и почувствовал, как он дрожит. Это его остановило. Его желание было таким сильным, что заставляло его содрогаться до самой глубины. Сердце билось так сильно, что ему пришлось остановиться на мгновение и попытаться понять, чем же так сильно отличается Миллисент от всех остальных женщин, с которыми он был. Отчего она затрагивает самую его душу?
– Что-то не так? – спросила она.
Он посмотрел в ее доверчивые, страстные глаза и понял, что должен дать ей еще один шанс остановить его.
– Вы в этом уверены, Миллисент? Я могу... полагаю, что могу остановиться, если вы скажете хоть слово... черт побери, Миллисент, скажите, чтобы я этого не делал!
– Нет. Я не хочу, чтобы сегодня вы были джентльменом. Сегодня вы должны быть повесой, которого я знаю и хочу.
И Миллисент подсунула под него руки и рывком притянула его к себе.
– О черт, – в отчаянии пробормотал он и сразу же вошел в нее.
Миллисент тихо застонала, но тут же замолчала. Она прижала руки к его горячей коже, направляя его. И Чандлер отдался необычайной боли немыслимого наслаждения, имя которому было – Миллисент.
«Миллисент».
Он распластал руки на ее талии и присоединился к ее ритму, а она выгнулась ему навстречу. Сквозь ткань своей рубашки Чандлер чувствовал жар ее грудей, которые терлись о его грудь. Он слышал ее тихие восклицания изумления и свой собственный животный стон наслаждения, когда он чудесным образом соскользнул с края реальности в сладкий сон, глубоко зарывшись в нее.
Потом он поднял голову и, тяжело дыша в изгиб ее шеи, прошептал ее имя и поцеловал влажную кожу.
Его сердце разрывалось от такого количества эмоций, что он с трудом перевел дыхание. Он понял, что любит Миллисент Блэр.
Глава 19
«Не нужно, леди, больше не вздыхайте». У вас еще есть время поймать в брачные сети одного из «скандальной троицы» до того, как сезон подойдет к концу.
Лорд Труфитт
Из светской хроники
Миллисент посмотрела Чандлеру в глаза и улыбнулась. Она его любит. Любит безумно. В этом нет никаких сомнений, и у нее нет ни следа сожалений о том, к чему она его склонила. И ей не стоит бояться того, что когда-нибудь кто-то другой вызовет у нее такое же желание, как Чандлер.
Он все еще был в ней. Их тела немного свешивались с дивана. Чандлер опирался локтем одной руки о подлокотник дивана, а другой рукой о его спинку. Миллисент чувствовала его тяжесть, его силу и тепло, и никогда еще она не ощущала такого полного удовлетворения.
Он с любопытством посмотрел на нее и сказал:
– Вы улыбаетесь.
– Это вас удивляет?
– Да. Я не понимаю, почему вы не сердитесь на меня.
Миллисент слегка пошевелилась, чтобы лучше видеть его глаза.
– Почему я должна быть недовольна, если получила то, что хотела?
– Я привез вас сюда вовсе не за этим, Миллисент. Я никак не думал, что все кончится вот так. Я не собирался этого делать.
– Я знаю. Но мне хотелось, чтобы это произошло, и я собиралась это сделать, – сказала она, словно то была самая естественная вещь в мире – признаться ему в этом.
Чандлер улыбнулся в ответ.
– Еще ни одна леди не была со мной так настойчива, как вы сегодня.
– У них для этого не было повода. Ведь это вы всегда преследовали леди.
– Боюсь, я не понимал, чего мне не хватает, иначе меня было бы гораздо легче поймать.
Миллисент тихо рассмеялась и посмотрела на его красивое лицо.
– Тогда вы должны поблагодарить меня за то, что я пробудила в вас интерес к таким удивительным восторгам.
Его длинные темные ресницы красиво прикрыли глаза. Он сказал:
– Пожалуй, мисс Блэр, вы правы. Благодарю вас.
– А если бы это вы задумали сделать то, что сейчас произошло между нами, все было бы иначе? – спросила Миллисент.
Чандлер уткнулся носом в ее волосы и поцеловал в шеку.
– Может быть, немного.
– В каком смысле?
– Потребовалось бы больше слов, больше ласк, больше времени.
Она улыбнулась.
– И постель?
Он тяжело вздохнул и изменил положение затекших рук, на которые падала большая часть его веса.
– Постель? Да, скорее всего.
– А то, что произошло бы между нами, было бы лучше от всего этого?
Чандлер серьезно и очень пристально посмотрел на нее.
– То, что произошло сейчас, было для меня самым лучшим. Улучшать ничего уже не нужно.
Сердце в груди у Миллисент расширилось, и она опять улыбнулась. Он не мог бы сказать ничего более приятного для нее.
– Спасибо за такие слова.
– Это правда, Миллисент. Мне никогда еще не было так хорошо.
Она кивнула и слегка погладила его по щеке, на которой уже проступала щетина. Жаль, что она не может остаться с ним на всю ночь, на день, навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69