Ее глаза заинтересованно блеснули.
— Возможность? С кем это, если не секрет?
— Горничные, гувернантки, иногда подруги матери.
— Неужели? В вашем доме?
— На том этапе моей жизни где угодно.
— В такой вот комнате?
— Иногда.
— Со своей гувернанткой?
— Иногда, — улыбнулся он.
— И что с ней было потом? — не унималась Кристина.
— Вышла замуж за компаньона моего отца и разбила мое юное сердце, — шутливо вздохнул Макс.
— А моя гувернантка была стара, чопорна и совершенно беспола.
— Зато у меня была молодая француженка, — похвастался Макс. — Я у нее научился французскому.
— Среди прочих вещей.
— Среди прочих вещей, — согласился он.
— А ты бы потащил меня в постель, будь я твоей гувернанткой?
— Скорее уж тебе пришлось бы меня тащить. Я был слишком робок, чтобы взять дело в свои руки.
— Захотел бы юный мастер Фокнер учиться у меня? Мы могли бы спрягать глаголы в уютной теплой кроватке. Хотя вряд ли бы у нас хватило времени.
— Много времени и ни к чему.
— До чего же удобно, — промурлыкала Кристина, ложась и раскрывая объятия. — Ты и тогда знал о губках?
Макс кивнул, поднимая с одеяла забытый кусочек губки.
— Мой отчим все объяснил. Не желал платить за содержание моих побочных детей. Итак, если мадемуазель позволит… ? Он осторожно раздвинул ее ноги. — Думаю, за несколько минут мы управимся.
— Я почти ненавижу твою гувернантку, хотя не пойму, за что. По идее мне должны быть безразличны все женщины, которых ты знал.
— Мадемуазель преувеличивает, — пробормотал он, ловко всунув губку на место. — Я не знал других женщин.
Приподнявшись, Кристина погладила его по плечу:
— Прекрасно. Значит, ты весь мой.
Он подался вперед и вошел в нее.
— Полностью…
Они любили друг друга нежно, неспешно, несмотря на то что внизу ждал Дэнни, а в Темпле — наследник престола. Оба сознавали, насколько неопределенно их будущее, и от этого щемило сердце. И когда ворота рая открылись и горячечное наслаждение заполнило души, оба почувствовали безграничное, блаженное упоение.
— У меня не хватает слов… я потрясена, — прошептала Кристина, словно в бреду. — Где же ты был всю мою жизнь?
— Только не в Германии, — бросил он чуть резче, чем намеревался. Стоило вспомнить, что у Кристины была своя, отдельная жизнь, как его охватывало безрассудное бешенство.
— Но ты был очень занят.
Она тоже могла быть уязвима, если речь шла о неприятных реалиях.
— Я сержусь, когда думаю об этом… но не на тебя, — быстро поправился он.
— А я убить готова каждую женщину, с которой ты был.
— Ведем себя как дети! — буркнул он.
— Совершенно инфантильны, — подтвердила она.
— Но отныне я с тебя глаз не свожу, — ухмыляясь, предупредил он.
Ее улыбка, казалось, могла растопить камни.
— А ты не смей заговаривать ни с одной женщиной!
— Когда только мы сумеем разобраться во всем, как подобает зрелым людям, — иронически заметил он.
— И вести себя, как подобает взрослым, — добавила она. Его губы раздвинулись в подобии улыбки.
— Ни малейшего шанса.
Лукавый блеск зажег ее глаза.
— По крайней мере мы договорились.
Прибытие хозяина с водой на время прервало обсуждение их нелегкой жизни и запутанных проблем, и когда ванна была наполнена… под аккомпанемент постоянных упоминаний о времени… Макс отказался лезть в воду вместе с Кристиной.
— Ты уверен? — выдохнула она, усаживаясь поудобнее. В нежном голосе звучал откровенный призыв.
— Не уверен, но призываю на помощь здравый смысл, — объявил он, шагнув к умывальнику и, очевидно, выбрав менее приятную, но более разумную альтернативу.
— Вода такая чудесная! — искушала она, жадно оглядывая его великолепное нагое тело.
— Придется подождать до ночи дорогая, — сдержанно пообещал он, хотя ему понадобилась немалая сила воли, чтобы не броситься к ней.
— До чего же ты жесток! — надулась она, не отрывая взгляда от прозрачных капелек, блестевших на кончике его пениса.
В его темных глазах сверкнуло желание.
— А ты бесстыдная маленькая сучка, — мягко прошептал он. — Но придется потерпеть: не желаю, чтобы каждая сплетница в Темпле злословила на твой счет. Потому что хочу увезти тебя, как только смогу, и не хочу, чтобы за нами потянулся хвост слухов.
— Когда ты так говоришь… властно… непререкаемо… у меня все ноет внутри…
— Сегодня я истерзаю тебя так, что ты забудешь о всякой боли, — проворчал он, потянувшись к бриджам. — И если бы Уэльс вместе со сгорающими от любопытства гостями Шейлы не ждал нас, я бы оседлал тебя прямо сейчас.
— Жаль, что ты не можешь…
Руки Макса застыли на пуговицах: очевидно, он взвешивал возможности, прежде чем взять себя в руки.
— Чертовски соблазнительно, но у нас нет и пяти минут. Так что вытаскивай свой разогретый круглый задик из ванны. Пойду потолкую с Дэнни, и предупреждаю: чтобы была готова, когда я вернусь.
— Обожаю этот приказной тон, — пропела она. Макс набрал в грудь воздуха и схватился за рубашку, как утопающий за соломинку.
— Неплохая попытка.
— А что, если я сейчас выйду из ванны, скользкая, мокрая и умирающая от желания?
— Я надаю по твоей роскошной попке и велю одеться.
— Неужели? — промурлыкала она, вставая. Оказалось, что и его самообладанию есть предел. Схватив в охапку сапоги и куртку, Макс бросился к двери.
Глава 9
— Ты украла его у меня, маленькая соблазнительница!
Узнав голос Лулу, Кристина отвернулась от туалетного столика как раз вовремя, чтобы приветствовать входившую в спальню подругу.
— Это все, Рози, можешь идти, — отпустила она горничную. — Докончим прическу позже.
Дождавшись ухода девушки, Кристина поспешно извинилась:
— Прости меня, Лулу. У тебя полное право…
— Нет-нет. Я так счастлива за тебя, — весело подмигнула Лулу и, усевшись напротив Кристины, оценивающе осмотрела ее с головы до пят. — Ты положительно светишься, дорогая. Неужели из-за нашего прекрасного Макса? Расскажи мне все… я желаю знать каждую мелочь.
Кристина залилась краской.
— Лулу, пожалуйста…
Баронесса приняла нарочито строгий вид:
— И не пробуй увильнуть. Я шагу отсюда не сделаю, пока не услышу все детали твоего рандеву.
— И я тоже, — поддакнула Шейла, незаметно вошедшая в комнату еще до последней реплики Лулу. — Ужасно интересно.
Не столь откровенная, как приятельницы, не стеснявшиеся обсуждать своих любовников так же небрежно, как и обеденное меню, Кристина в эту минуту не знала, куда деваться.
— Макс был очень, очень мил.
— В каком именно смысле, дорогая? — допрашивала Лулу с иезуитской улыбкой.
— Во всех возможных смыслах, как тебе, должно быть, известно. Теперь я поняла, что такое желание… а возможно, и похоть, и больше от меня вы ничего услышите.
Лулу вопросительно взмахнула роскошными ресницами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69