— М-м… вряд ли это достойный стимул, чтобы выгнать меня из кровати, тем более что ты собираешься побить меня собственными руками. Весьма заманчивая мысль…
— Макс, — сказала она тем холодно-спокойным тоном, который часто слышала от матери, когда та давала знать, что время игр кончилось.
— Я ушел, ушел, — пробормотал он, наспех целуя ее и спрыгивая с кровати. — Но буду ждать в гостинице.
— Если мы сможем ускользнуть, — пообещала она, на мгновение забыв о страхах и отдаваясь желанию.
— Все равно я там буду. Если не сможешь прийти, жду тебя ночью в коттедже Берта.
Макс быстро оделся и, наклонившись над Кристиной, с трогательной нежностью прижался губами к ее губам.
— Это чтобы ты меня не забыла, — прошептал он, выпрямляясь.
— Никогда, даже за десять жизней, — поклялась она, расцветая.
Но в это утро катание на коньках было испорчено появлением брата Ганса, настоятельно пожелавшего проводить их в гостиницу. Макс не показывался им на глаза в надежде, что Кристина как-то избавится от назойливого родственника, но младший Цейс вцепился в нее как клещ, вероятно, собираясь очаровать невестку своими манерами, хотя та вежливо старалась держать его на расстоянии. Вскоре после прихода в гостиницу она поняла, что Макса увидеть не удастся и мальчикам придется обойтись без увлекательной беседы с мистером Уэйром, поэтому предложила вернуться во дворец.
Мальчики расстроились из-за несостоявшегося свидания с Биллом, но Кристина весь остаток дня не отходила от них, спускаясь вниз только на обед и чай. Этим праздничным вечером даже мальчикам было позволено сидеть за столом. Как только последнее блюдо было съедено, мужчины, отказавшиеся ради такого случая от портвейна, вместе с женщинами перешли в гостиную, где под огромной елкой лежали подарки. Кристина с сыновьями уже обменялись рождественскими сувенирами, поскольку те, что лежали под елкой, должны были непременно пройти оценку вдовствующей княгини, которая судила о дарах только с точки зрения их стоимости и практичности. Кроме того, мать Ганса не терпела обычных развлечений, считая их уделом черни.
Невестки, как всегда, получили украшения из бездонных сундуков Цейсов, а жена и дети главы семейства — акции в горнорудной компании. Разумеется, никаких дивидендов им не видать, все это чисто символический жест. Вдове обычно доставались фигурки мейсенского фарфора, изготовленные специально для ее коллекции. Ганс и братья приготовили друг для друга дорогое, сделанное по заказу оружие. В этом году они собирались охотиться на тигров, поэтому сейчас все любовались ружьями крупного калибра.
Затем вдова прочла несколько страниц из Библии, и праздник закончился.
Кристина смогла вернуться к себе только к полуночи, после того как уложила детей. Перед тем как покинуть дворец, придется определить, где сейчас находится каждый гость. Вдова, очевидно, отправилась спать, так же как и невестки. Ганс, если верить швейцару, куда-то уехал. Но разве стоит удивляться? Рождество для ее распутного мужа ничем не отличается от обычного дня. Хорошо, что его не будет! Он наверняка не вернется до утра!
Братья пили бренди в библиотеке, и Кристина пожелала им спокойной ночи, вежливо отказавшись от предложения опрокинуть рюмочку. Закрывая за собой дверь библиотеки, она чувствовала, как глухо колотится в груди сердце, и поспешно прикрыла рот рукой, чтобы спрятать улыбку.
Она не должна…
Скоро она будет с Максом.
Глава 20
Соболий мех все еще сохранил запах Макса, и Кристи на жадно вдыхала его, подняв воротник и поеживаясь от холода. Она летела по утоптанному снегу навстречу огонькам маленького коттеджа. Носки зеленых замшевых ботинок поочередно выглядывали из-под накидки. Щеки раскраснелись от ветра и возбуждения.
Дорогу ей неожиданно преградила высокая темная фигура, и Кристина со сдавленным криком отпрянула. Сильные руки удержали ее от падения, и страх уступил место удовольствию.
— Я думал, ты никогда не придешь, — прошептал Макс, распахивая полы своей бобровой шубы и окутывая ее теплом.
— А я думала, что они никогда не улягутся, — пояснила Кристина, улыбаясь ему и испытывая невыразимое чувство возвращения в родное гнездо. — Ты долго ждал?
— Нет, — солгал он, хотя стоял на страже уже несколько часов. — Но теперь ты здесь. Счастливого Рождества…
— Самого, самого счастливого, — повторила она, прижимаясь к нему.
— Пожелания уже сбываются, — поддразнил он. Кристина закинула голову, любуясь задорным блеском его глаз.
— Ты, наверное, говоришь это всем женщинам, — парировала она, ощущая радость жизни.
— И все дамы собираются забраться в мою постель в этот сочельник, — протянул он.
Кристина кокетливо похлопала ресницами:
— А я думала, что только одна.
— Прекрасно, значит, мне повезло поймать ту, что нужно, как раз рядом с моей берлогой.
— Значит, ты большой злой волк?
Макс покачал головой и поднял ее на руки.
— Я очень, очень хороший…
— Ангел в моей жизни, — призналась она, целуя его в щеку.
— Некоторые могут с тобой не согласиться, — возразил Макс, направляясь к коттеджу. — Но все равно спасибо. И, следуя традициям праздника, не могу ли я предложить даме…
— Все на свете.
Макс застыл, словно пораженный в самое сердце. Словно очарованный этим единственным словом. Словно старался заколдовать и ее.
— Если бы только я мог…
— Можешь. Сегодня ночью мир принадлежит нам. И бриллианты звезд, и темный шелк небес, и снег…
— И этот домик с нашим именем на нем.
— Каким именем?
Пусть это фантазия, но она так истосковалась по мечтам! И он понял.
— Маркиз и маркиза Вейл.
— А где наши дети?
— Спят и грезят о засахаренных сливах. Я сам уложил их в постель.
— В следующий раз я помогу.
— Да, знаю.
Он нежно поцеловал ее под сверкающими звездами и огромным ночным небом.
— Не разбуди их, когда мы войдем в дом.
У Кристины в глазах блестели слезы, когда Макс опустил ее на пол в крошечной гостиной.
— Не плачь, или я сам заплачу, — пропищал он, скорчив уморительную гримасу, чтобы заставить ее посмеяться.
Она действительно засмеялась, и ему сразу стало легче, потому что он не мог думать о том, чтобы отправить ее обратно в величественный дворец, где бедняжку ждало очередное столкновение с холодной, жестокой реальностью.
Макс помог ей снять накидку, сбросил шубу и, размотав с ее запястья шнур маленького ридикюля, положил на стол, словом, старался ухаживать, как мать за ребенком.
— Ты устала? — нежно спросил он, потому что она не шевелилась.
Чуть качнув головой, она улыбнулась ему:
— Я наслаждаюсь красотой этого, лучшего в моей жизни сочельника. Спасибо, что приехал.
— Я считал дни.
— Я тоже.
В наступившем молчании слышалось только тиканье часов на каминной полке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69