Голос ее звучал холодно. – Вам следовало со мной посоветоваться или, по крайней мере, известить о своих намерениях в форме, более приличествующей случаю! Я желала бы, чтобы так поступали женихи всех моих дочерей!
Мистер Хантспил удивленно поднял бровь.
– Думаю, вы согласитесь, миссис Литон, что от подобных формальностей мы вправе отказаться, поскольку теперь вы находитесь под моим покровительством. Я привез специальное разрешение на брак без предварительного оглашения имен и намерен обвенчаться с Арабеллой в субботу.
При этих словах миссис Литон, которая теперь сидела прямо, словно шпагу проглотила, нахмурилась.
– Значит, вы хотите, чтобы мы выехали в субботу? Нам, конечно, это было бы удобно! – сказала она, и ее глаза угрожающе сверкнули. Заметив признаки надвигавшейся бури, дочери забеспокоились. Они хорошо знали вспыльчивый характер матери, которая, дав волю своему гневу, потом долго переживала и казнилась по этому поводу. Но если уж мистер Хантспил разозлил ее, скандала не избежать.
– Нет, конечно! – рассмеялся мистер Хантспил. – Я не хочу причинять вам сразу столько неудобств!
Все дамы вздохнули было с облегчением, но он продолжил:
– Полагаю, самый подходящий срок – неделя. После венчания мы с Арабеллой отправимся в маленькое свадебное путешествие в Брайтон, после чего я, естественна, желал бы вернуться в Раскидистые Дубы и заняться необходимыми преобразованиями, которые, как я вижу, давно назрели! – Хантспил опять поднял лорнет и принялся рассматривать стул под Генриеттой, сидевшей напротив матери. – Боже мой! – воскликнул он, с отвращением сморщив нос. – Кто выбрал такие дикие цвета для обивки мебели!
– Я! – ледяным тоном ответила миссис Литон.
Новый владелец усадьбы предпочел промолчать. Потом он вдруг встал, подошел к книжным полкам и принялся придирчиво их изучать. Со смешанным чувством неприязни и любопытства Генриетта наблюдала, как он один за другим стал снимать с полок романы и складывать их в стопку, по-видимому, сочтя предосудительными. Стопка росла с каждой минутой. Молодая женщина перевела взгляд на Арабеллу – как сестра реагирует на наглую выходку своего жениха?
Арабелла наблюдала за мистером Хантспилом спокойно, похоже, ничуть не раздосадованная его поведением. Более того, на ее лице было написано одобрение, и Генриетте вспомнилось, что Арабелла и сама осуждала сестер за чтение романов, называя их презрительно «литературой», к которой относила даже нравоучительные повести Марии Эджворт.
Однако миссис Литон не собиралась закрывать глаза на дерзость будущего зятя.
– Сейчас же оставьте книги в покое! – воскликнула она дрожавшим от гнева голосом. Чрезвычайно удивленный, Хантспил обернулся. – Вы только что разрешили нам остаться в имении до следующей субботы, значит, до тех пор мне решать, что и где должно стоять в этом доме и в этой комнате! Не забывайтесь, мистер Хантспил! Двадцать лет я была здесь полновластной хозяйкой, и, как бы вас ни раздражали подобранные мной книги и обивка мебели, вы не вправе врываться сюда и распоряжаться раньше условленного времени! Предупреди вы заранее, я бы выехала к сегодняшнему дню! О, теперь я вижу, как права была моя дорогая Генриетта, когда говорила, что вы эгоист и деспот, которому нет дела до чувств других людей!
Он открыл рот, чтобы возразить, но миссис Литон проворно вскочила на ноги.
– Молчать! – закричала она. – Если вы посмеете хоть слово произнести в прежнем непочтительном, дерзком тоне, то, клянусь, со мной случится ужасная истерика!
В благородном негодовании бровь мистера Хантспила опять взлетела вверх, но он не решился ничего сказать, только кивнул в знак согласия. Миссис Литон с гордо поднятой головой двинулась к выходу. Не шевелясь, он проводил ее взглядом, в котором сквозило даже некоторое любопытство.
За исключением Арабеллы, все дамы стайкой, как утята за уткой, поспешили за матерью.
Миссис Литон вернулась в свою спальню, где к ней вскоре присоединились дочери. Комната была выдержана в мягких золотистых тонах, на фоне которых темными пятнами выделялись кровать, туалетный столик и низенький комод вишневого дерева. В окна, выходившие на восточную сторону, били лучи утреннего солнца, ярко высвечивая все внутри. Сестры расселись, кто на кровати, кто на мягких стульях, стоявших у окон, а миссис Литон начала метаться по комнате, стараясь заглушить клокотавшую в ней ярость и жгучее чувство обиды.
– Мама, я еще никогда не видела тебя такой красной! – воскликнула Бетси, которая сидела на кровати, весело качая ногами.
Генриетта с болью в сердце наблюдала за матерью. Бедная, она только сейчас до конца осознала ужасную истину, что на великодушную помощь Хантспила в устройстве дочерей рассчитывать не приходится.
– Я знаю, что зря так на него набросилась, – воскликнула она, ломая руки. – Но мне еще не встречались такие высокомерные наглецы, как он! О, если б не моя милая Арабелла, я задушила бы его собственными руками…
Она внезапно оборвала свой страстный монолог – кто-то легонько скребся в дверь. Торопливо отерев злую слезу, скатившуюся по щеке, миссис Литон постаралась взять себя в руки.
– Войдите, – сказала она.
На пороге появилась Арабелла. С нарочитой холодностью она тщательно закрыла за собой дверь и оглядела спальню. Вид у нее был печальный, даже мрачный.
– Я пришла поделиться с вами некоторыми переживаниями, которые при иных обстоятельствах предпочла бы оставить при себе, – сказала она и умолкла, уставившись в пол. По всему было видно, что, всегда бесстрастная и рассудительная, она переживает целую бурю чувств. И вообще, в последние два дня она проявила больше эмоций, чем обычно за год. «Интересно, – подумала Генриетта, – о чем она хочет нам поведать?»
– Должно быть, теперь вы думаете обо мне плохо, но поверьте, в первый раз я написала Хантспилу только затем, чтобы убедить его помочь маме! Как и Генриетта, из его переписки с мамой я поняла, что он не собирается нам помогать.
К удивлению Генриетты, губы Арабеллы задрожали, и по щеке покатилась слеза.
– Еще маленькой девочкой – продолжала она, – я осознала, что не такая, как вы, мои милые сестры! Мне никогда не казались смешными ваши шутки, а вам – то, что находила забавным и остроумным я. Только папа меня понимал, но с тех пор, как он умер… – не в силах говорить, она замолчала, потом поспешно прижала к глазам батистовый платочек. – С тех пор, как он умер, я чувствую себя совсем одинокой! Мне не с кем поделиться своими горестями и радостями… Поэтому я очень обрадовалась, когда в результате краткой переписки с мистером Хантспилом нашла в его лице внимательного друга. Наверное, вам будет трудно это понять! И хотя я была жестоко разочарована его нежеланием выделить тебе ренту, мама… – сестры, еще не знавшие об этом, испуганно охнули, – но он мой будущий муж, я его люблю и ценю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Мистер Хантспил удивленно поднял бровь.
– Думаю, вы согласитесь, миссис Литон, что от подобных формальностей мы вправе отказаться, поскольку теперь вы находитесь под моим покровительством. Я привез специальное разрешение на брак без предварительного оглашения имен и намерен обвенчаться с Арабеллой в субботу.
При этих словах миссис Литон, которая теперь сидела прямо, словно шпагу проглотила, нахмурилась.
– Значит, вы хотите, чтобы мы выехали в субботу? Нам, конечно, это было бы удобно! – сказала она, и ее глаза угрожающе сверкнули. Заметив признаки надвигавшейся бури, дочери забеспокоились. Они хорошо знали вспыльчивый характер матери, которая, дав волю своему гневу, потом долго переживала и казнилась по этому поводу. Но если уж мистер Хантспил разозлил ее, скандала не избежать.
– Нет, конечно! – рассмеялся мистер Хантспил. – Я не хочу причинять вам сразу столько неудобств!
Все дамы вздохнули было с облегчением, но он продолжил:
– Полагаю, самый подходящий срок – неделя. После венчания мы с Арабеллой отправимся в маленькое свадебное путешествие в Брайтон, после чего я, естественна, желал бы вернуться в Раскидистые Дубы и заняться необходимыми преобразованиями, которые, как я вижу, давно назрели! – Хантспил опять поднял лорнет и принялся рассматривать стул под Генриеттой, сидевшей напротив матери. – Боже мой! – воскликнул он, с отвращением сморщив нос. – Кто выбрал такие дикие цвета для обивки мебели!
– Я! – ледяным тоном ответила миссис Литон.
Новый владелец усадьбы предпочел промолчать. Потом он вдруг встал, подошел к книжным полкам и принялся придирчиво их изучать. Со смешанным чувством неприязни и любопытства Генриетта наблюдала, как он один за другим стал снимать с полок романы и складывать их в стопку, по-видимому, сочтя предосудительными. Стопка росла с каждой минутой. Молодая женщина перевела взгляд на Арабеллу – как сестра реагирует на наглую выходку своего жениха?
Арабелла наблюдала за мистером Хантспилом спокойно, похоже, ничуть не раздосадованная его поведением. Более того, на ее лице было написано одобрение, и Генриетте вспомнилось, что Арабелла и сама осуждала сестер за чтение романов, называя их презрительно «литературой», к которой относила даже нравоучительные повести Марии Эджворт.
Однако миссис Литон не собиралась закрывать глаза на дерзость будущего зятя.
– Сейчас же оставьте книги в покое! – воскликнула она дрожавшим от гнева голосом. Чрезвычайно удивленный, Хантспил обернулся. – Вы только что разрешили нам остаться в имении до следующей субботы, значит, до тех пор мне решать, что и где должно стоять в этом доме и в этой комнате! Не забывайтесь, мистер Хантспил! Двадцать лет я была здесь полновластной хозяйкой, и, как бы вас ни раздражали подобранные мной книги и обивка мебели, вы не вправе врываться сюда и распоряжаться раньше условленного времени! Предупреди вы заранее, я бы выехала к сегодняшнему дню! О, теперь я вижу, как права была моя дорогая Генриетта, когда говорила, что вы эгоист и деспот, которому нет дела до чувств других людей!
Он открыл рот, чтобы возразить, но миссис Литон проворно вскочила на ноги.
– Молчать! – закричала она. – Если вы посмеете хоть слово произнести в прежнем непочтительном, дерзком тоне, то, клянусь, со мной случится ужасная истерика!
В благородном негодовании бровь мистера Хантспила опять взлетела вверх, но он не решился ничего сказать, только кивнул в знак согласия. Миссис Литон с гордо поднятой головой двинулась к выходу. Не шевелясь, он проводил ее взглядом, в котором сквозило даже некоторое любопытство.
За исключением Арабеллы, все дамы стайкой, как утята за уткой, поспешили за матерью.
Миссис Литон вернулась в свою спальню, где к ней вскоре присоединились дочери. Комната была выдержана в мягких золотистых тонах, на фоне которых темными пятнами выделялись кровать, туалетный столик и низенький комод вишневого дерева. В окна, выходившие на восточную сторону, били лучи утреннего солнца, ярко высвечивая все внутри. Сестры расселись, кто на кровати, кто на мягких стульях, стоявших у окон, а миссис Литон начала метаться по комнате, стараясь заглушить клокотавшую в ней ярость и жгучее чувство обиды.
– Мама, я еще никогда не видела тебя такой красной! – воскликнула Бетси, которая сидела на кровати, весело качая ногами.
Генриетта с болью в сердце наблюдала за матерью. Бедная, она только сейчас до конца осознала ужасную истину, что на великодушную помощь Хантспила в устройстве дочерей рассчитывать не приходится.
– Я знаю, что зря так на него набросилась, – воскликнула она, ломая руки. – Но мне еще не встречались такие высокомерные наглецы, как он! О, если б не моя милая Арабелла, я задушила бы его собственными руками…
Она внезапно оборвала свой страстный монолог – кто-то легонько скребся в дверь. Торопливо отерев злую слезу, скатившуюся по щеке, миссис Литон постаралась взять себя в руки.
– Войдите, – сказала она.
На пороге появилась Арабелла. С нарочитой холодностью она тщательно закрыла за собой дверь и оглядела спальню. Вид у нее был печальный, даже мрачный.
– Я пришла поделиться с вами некоторыми переживаниями, которые при иных обстоятельствах предпочла бы оставить при себе, – сказала она и умолкла, уставившись в пол. По всему было видно, что, всегда бесстрастная и рассудительная, она переживает целую бурю чувств. И вообще, в последние два дня она проявила больше эмоций, чем обычно за год. «Интересно, – подумала Генриетта, – о чем она хочет нам поведать?»
– Должно быть, теперь вы думаете обо мне плохо, но поверьте, в первый раз я написала Хантспилу только затем, чтобы убедить его помочь маме! Как и Генриетта, из его переписки с мамой я поняла, что он не собирается нам помогать.
К удивлению Генриетты, губы Арабеллы задрожали, и по щеке покатилась слеза.
– Еще маленькой девочкой – продолжала она, – я осознала, что не такая, как вы, мои милые сестры! Мне никогда не казались смешными ваши шутки, а вам – то, что находила забавным и остроумным я. Только папа меня понимал, но с тех пор, как он умер… – не в силах говорить, она замолчала, потом поспешно прижала к глазам батистовый платочек. – С тех пор, как он умер, я чувствую себя совсем одинокой! Мне не с кем поделиться своими горестями и радостями… Поэтому я очень обрадовалась, когда в результате краткой переписки с мистером Хантспилом нашла в его лице внимательного друга. Наверное, вам будет трудно это понять! И хотя я была жестоко разочарована его нежеланием выделить тебе ренту, мама… – сестры, еще не знавшие об этом, испуганно охнули, – но он мой будущий муж, я его люблю и ценю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74