Юстас повел его к небольшой нише, в которой обнаружилась каменная лестница, и они стали подниматься наверх.
Ноша Линдсея совсем его не тяготила, напротив, от упругого и гибкого женского тела, которое он сжимал в объятиях, исходило приятное тепло. Исабель обняла его здоровой рукой за шею, прильнула к его груди, ее стройные ножки свешивались с его руки; когда Линдсей на секунду остановился, чтобы перехватить ее поудобнее, она склонила голову ему на плечо.
Он судорожно сглотнул, от души жалея, что она не может идти сама, – ее тепло, нежное прикосновение ее атласной кожи, чудесный аромат девичьей кожи кружили ему голову, заставляли забыть, кто он и зачем пришел в Аберлейди; ему казалось, что он несет ангела, спустившегося с небес.
«Лучше бы она оказалась злобной мегерой», – подумал Линдсей. Да, отправляясь в замок, он представлял себе невесту сэра Ральфа Лесли именно такой: злобной, хитрой, расчетливой интриганкой, но вместо коварной отравительницы умов нашел попавшую в беду девушку, прелестную и отважную, которая с горсткой солдат пыталась отстоять родной дом.
Но он не может позволить себе жалости и сочувствия, иначе Маргарет не освободить. Исабель Сетон должна стать его заложницей, это единственный способ добиться справедливого возмездия для Ральфа Лесли.
Увы, бедная девушка не знает, что тот, кого она считает спасителем, на самом деле собирается ее похитить, чтобы использовать в своих целях… А ведь Исабель, пусть и ненадолго, поверила ему… У Линдсея заныло сердце. Как не похоже это ощущение на горькое упоение местью…
Он стиснул зубы – давненько он не позволял себе так раскисать! Ему ли не знать, что ни к чему хорошему это не приводит? Надо отбросить все сомнения и угрызения совести и действовать так, как задумано.
4
Когда Исабель, сонно щурясь, открыла глаза, она поняла, что приглушенный гул, во сне показавшийся ей отдаленными раскатами грома, – это всего лишь мужские голоса, доносившиеся снизу, из кладовой. Слов девушка не разобрала, но узнала голоса своих солдат и слуг. Она поморгала, прогоняя сонную истому, и, окончательно проснувшись, огляделась.
Она лежала на скромном ложе, заботливо приготовленном из соломы и нескольких одеял, и больше в просторной сводчатой кухне не было ни души. Похоже, она проспала довольно долго: дрова в очаге уже почти прогорели. Взглянув на висевший над ним пустой железный котел, Исабель вспомнила, с какой жадностью изголодавшиеся обитатели замка набросились на наваристый суп из кроличьего мяса и остатков овса.
По настоянию Линдсея и Юстаса Исабель тоже поела, хотя ей совсем не хотелось есть после мучительной процедуры прижигания ран, которой подверг ее Линдсей.
Вспомнив, как раскаленный докрасна кончик его кинжала касался ее раненой плоти, Исабель поежилась: от невыносимой боли она на несколько мгновений потеряла сознание. Когда она пришла в себя, Линдсей ласково обнял ее и виновато шепнул:
– Простите меня…
Конечно, он сразу же получил прощение, да она и не держала на него зла, ведь он причинил ей боль ради ее же блага: когда нет под рукой лекарств, прижигание – единственный способ избавиться от дурной крови.
Исабель вспомнила его теплые сильные руки у себя на плечах, и объятия Линдсея показались ей удивительным, дарящим покой и негу сном, который невозможен наяву.
Морщась от боли, девушка с трудом села и привалилась спиной к стене. После прижигания Линдсей тщательно перевязал ее раны бинтами, сделанными из простыни, а потом прибинтовал раненую руку к туловищу, что немного облегчило ее страдания теперь, когда Исабель начала двигаться.
В темном окне на другом конце кухни мелькнула огненная вспышка. «Зажигательные стрелы, – с тревогой подумала она. – Что там творится?»
Обуреваемая беспокойством, она медленно поднялась сначала на колени, потом на ноги и чуть не упала от страшной боли, пронзившей голень, но все же превозмогла себя и, тяжело припадая на раненую ногу, направилась к окну.
У нее сразу закружилась голова, стеснило грудь: сказывались голод, нервное напряжение и потеря крови. Постояв, чтобы немного прийти в себя, девушка выглянула наружу.
Высокие стены замка освещала сверху луна, но внизу, во дворе, было темно. Когда глаза привыкли к мраку, Исабель заметила, что тайная калитка в наружной стене открыта. Возле нее возились несколько солдат местного гарнизона и двое из товарищей Линдсея. В руках они держали мотки веревки, но Исабель не смогла разглядеть, что именно они делали.
Еще две горящих стрелы, прочертив в ночном небе огненную дугу, вонзились в землю перед башней и быстро сгорели, оставив кучки пепла, над которыми курился дымок. Девушка подалась вперед, чтобы посмотреть, отвечают ли ее солдаты на выстрелы англичан, но под таким углом не смогла разглядеть лучников на стене. Если не считать нескольких человек у калитки, замок, казалось, вымер.
– Миледи? – послышался позади нее звонкий мальчишеский голос.
Удивленная Исабель обернулась. Перед ней стоял юноша, почти мальчик, с шапкой кудрявых русых волос, одетый в коричневую домотканую рубаху, мешком висевшую на его худеньких плечах.
– Меня послал вас проведать Джейми Линдсей, – выпалил он, заливаясь румянцем. – Он распорядился сразу же его позвать, если вы плохо себя чувствуете.
– Спасибо, со мной все в порядке, – ответила Исабель.
– Он велел мне побыть здесь и проследить, чтобы с вами ничего не случилось, – проговорил юноша, окидывая ее любопытным взглядом. – Послушайте, а вы правда знаменитая Черная Исабель?
– Да, но это еще не повод, чтобы так меня разглядывать, – улыбнулась прорицательница. – Я не взмахну волшебной палочкой и не растаю в клубах дыма.
Покрытые нежным пушком щеки мальчика зарделись еще сильнее.
– Прошу прощения, миледи, – поспешно извинился он, отводя глаза. – Я не хотел вас обидеть.
– Что ты, никаких обид. Как тебя зовут?
– Джорди Шоу, миледи. Я двоюродный брат самого Уоллеса, – с гордостью сообщил мальчик.
– И ты водишь дружбу с этими разбойниками? Сколько же тебе лет?
– Пятнадцать, – ответил он. – И уже больше года я с Джейми. Мы с отцом бежали от англичан вместе с ним и Уоллесом. А полгода назад отца не стало, – помрачнев, добавил юный Шоу. – Его убили в бою, но он дорого продал свою жизнь.
– Должно быть, твой отец был отважным человеком, и ты пошел в него, – тихо проговорила Исабель. – А вот моего отца в бою взяли в плен, и он до сих пор томится в английской тюрьме.
– Вот как? – удивился мальчик. – Знаете, однажды Джейми тоже посадили в тюрьму, но через несколько месяцев ему удалось бежать. Вы собираетесь заплатить англичанам выкуп, чтобы они освободили вашего отца?
Она отрицательно покачала головой:
– У меня нет для этого денег и совсем нечего продать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Ноша Линдсея совсем его не тяготила, напротив, от упругого и гибкого женского тела, которое он сжимал в объятиях, исходило приятное тепло. Исабель обняла его здоровой рукой за шею, прильнула к его груди, ее стройные ножки свешивались с его руки; когда Линдсей на секунду остановился, чтобы перехватить ее поудобнее, она склонила голову ему на плечо.
Он судорожно сглотнул, от души жалея, что она не может идти сама, – ее тепло, нежное прикосновение ее атласной кожи, чудесный аромат девичьей кожи кружили ему голову, заставляли забыть, кто он и зачем пришел в Аберлейди; ему казалось, что он несет ангела, спустившегося с небес.
«Лучше бы она оказалась злобной мегерой», – подумал Линдсей. Да, отправляясь в замок, он представлял себе невесту сэра Ральфа Лесли именно такой: злобной, хитрой, расчетливой интриганкой, но вместо коварной отравительницы умов нашел попавшую в беду девушку, прелестную и отважную, которая с горсткой солдат пыталась отстоять родной дом.
Но он не может позволить себе жалости и сочувствия, иначе Маргарет не освободить. Исабель Сетон должна стать его заложницей, это единственный способ добиться справедливого возмездия для Ральфа Лесли.
Увы, бедная девушка не знает, что тот, кого она считает спасителем, на самом деле собирается ее похитить, чтобы использовать в своих целях… А ведь Исабель, пусть и ненадолго, поверила ему… У Линдсея заныло сердце. Как не похоже это ощущение на горькое упоение местью…
Он стиснул зубы – давненько он не позволял себе так раскисать! Ему ли не знать, что ни к чему хорошему это не приводит? Надо отбросить все сомнения и угрызения совести и действовать так, как задумано.
4
Когда Исабель, сонно щурясь, открыла глаза, она поняла, что приглушенный гул, во сне показавшийся ей отдаленными раскатами грома, – это всего лишь мужские голоса, доносившиеся снизу, из кладовой. Слов девушка не разобрала, но узнала голоса своих солдат и слуг. Она поморгала, прогоняя сонную истому, и, окончательно проснувшись, огляделась.
Она лежала на скромном ложе, заботливо приготовленном из соломы и нескольких одеял, и больше в просторной сводчатой кухне не было ни души. Похоже, она проспала довольно долго: дрова в очаге уже почти прогорели. Взглянув на висевший над ним пустой железный котел, Исабель вспомнила, с какой жадностью изголодавшиеся обитатели замка набросились на наваристый суп из кроличьего мяса и остатков овса.
По настоянию Линдсея и Юстаса Исабель тоже поела, хотя ей совсем не хотелось есть после мучительной процедуры прижигания ран, которой подверг ее Линдсей.
Вспомнив, как раскаленный докрасна кончик его кинжала касался ее раненой плоти, Исабель поежилась: от невыносимой боли она на несколько мгновений потеряла сознание. Когда она пришла в себя, Линдсей ласково обнял ее и виновато шепнул:
– Простите меня…
Конечно, он сразу же получил прощение, да она и не держала на него зла, ведь он причинил ей боль ради ее же блага: когда нет под рукой лекарств, прижигание – единственный способ избавиться от дурной крови.
Исабель вспомнила его теплые сильные руки у себя на плечах, и объятия Линдсея показались ей удивительным, дарящим покой и негу сном, который невозможен наяву.
Морщась от боли, девушка с трудом села и привалилась спиной к стене. После прижигания Линдсей тщательно перевязал ее раны бинтами, сделанными из простыни, а потом прибинтовал раненую руку к туловищу, что немного облегчило ее страдания теперь, когда Исабель начала двигаться.
В темном окне на другом конце кухни мелькнула огненная вспышка. «Зажигательные стрелы, – с тревогой подумала она. – Что там творится?»
Обуреваемая беспокойством, она медленно поднялась сначала на колени, потом на ноги и чуть не упала от страшной боли, пронзившей голень, но все же превозмогла себя и, тяжело припадая на раненую ногу, направилась к окну.
У нее сразу закружилась голова, стеснило грудь: сказывались голод, нервное напряжение и потеря крови. Постояв, чтобы немного прийти в себя, девушка выглянула наружу.
Высокие стены замка освещала сверху луна, но внизу, во дворе, было темно. Когда глаза привыкли к мраку, Исабель заметила, что тайная калитка в наружной стене открыта. Возле нее возились несколько солдат местного гарнизона и двое из товарищей Линдсея. В руках они держали мотки веревки, но Исабель не смогла разглядеть, что именно они делали.
Еще две горящих стрелы, прочертив в ночном небе огненную дугу, вонзились в землю перед башней и быстро сгорели, оставив кучки пепла, над которыми курился дымок. Девушка подалась вперед, чтобы посмотреть, отвечают ли ее солдаты на выстрелы англичан, но под таким углом не смогла разглядеть лучников на стене. Если не считать нескольких человек у калитки, замок, казалось, вымер.
– Миледи? – послышался позади нее звонкий мальчишеский голос.
Удивленная Исабель обернулась. Перед ней стоял юноша, почти мальчик, с шапкой кудрявых русых волос, одетый в коричневую домотканую рубаху, мешком висевшую на его худеньких плечах.
– Меня послал вас проведать Джейми Линдсей, – выпалил он, заливаясь румянцем. – Он распорядился сразу же его позвать, если вы плохо себя чувствуете.
– Спасибо, со мной все в порядке, – ответила Исабель.
– Он велел мне побыть здесь и проследить, чтобы с вами ничего не случилось, – проговорил юноша, окидывая ее любопытным взглядом. – Послушайте, а вы правда знаменитая Черная Исабель?
– Да, но это еще не повод, чтобы так меня разглядывать, – улыбнулась прорицательница. – Я не взмахну волшебной палочкой и не растаю в клубах дыма.
Покрытые нежным пушком щеки мальчика зарделись еще сильнее.
– Прошу прощения, миледи, – поспешно извинился он, отводя глаза. – Я не хотел вас обидеть.
– Что ты, никаких обид. Как тебя зовут?
– Джорди Шоу, миледи. Я двоюродный брат самого Уоллеса, – с гордостью сообщил мальчик.
– И ты водишь дружбу с этими разбойниками? Сколько же тебе лет?
– Пятнадцать, – ответил он. – И уже больше года я с Джейми. Мы с отцом бежали от англичан вместе с ним и Уоллесом. А полгода назад отца не стало, – помрачнев, добавил юный Шоу. – Его убили в бою, но он дорого продал свою жизнь.
– Должно быть, твой отец был отважным человеком, и ты пошел в него, – тихо проговорила Исабель. – А вот моего отца в бою взяли в плен, и он до сих пор томится в английской тюрьме.
– Вот как? – удивился мальчик. – Знаете, однажды Джейми тоже посадили в тюрьму, но через несколько месяцев ему удалось бежать. Вы собираетесь заплатить англичанам выкуп, чтобы они освободили вашего отца?
Она отрицательно покачала головой:
– У меня нет для этого денег и совсем нечего продать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97