– горячо воскликнула девушка.
– Но я подписал, – буркнул он и отвернулся.
– Ты сказал, что подписались еще трое. Что, они не выполнили обещание?
– Они – нет, а я выполнил, – Линдсей тяжело вздохнул, глядя на пламя в очаге. – Я привел к Уиллу тех, кто его арестовал.
– Нет, Джейми, это неправда!
– Правда. Вернувшись на утес, я разузнал, что Уоллес скрывается в лесу к северу отсюда, и направился к нему, переодевшись пилигримом. Но за мной, по всей видимости, следил кто-то из людей Лесли… Господи, если бы я догадался об этом, то ушел бы от слежки, запутал следы. Но я, ни о чем не подозревая, привел Лесли прямо к его убежищу! Когда прошел слух, что Уилла хотят арестовать, я бросился к нему, но вокруг лесного домика, в котором он прятался, уже было полно солдат… Я так спешил к нему на помощь, как будто от этого зависела моя собственная жизнь, но все равно опоздал…
Линдсей умолк, горестно покачав головой.
Исабель наклонилась к нему и, найдя рукой его лицо, с нежностью провела тонкими пальцами по скуле, губам, подбородку.
– Ты не предавал Уоллеса, Джейми, – прошептала она.
– Нет, предал. – Он закрыл глаза, и его лицо исказилось выражением невыносимой муки. – Я привел мерзавцев прямо к Уиллу! Не будь меня, он остался бы в живых…
– Не кори себя, ты не предатель. Мы оба пытались его спасти, но он погиб, потому что так было предначертано свыше.
Линдсей нахмурился и крепко сжал губы. Он столько времени считал, что своим безрассудством, неосторожностью и самообольщением погубил друга, так долго растравлял свою рану, что теперь ему было нелегко поверить в свою невиновность.
– Джейми, – проговорила Исабель, – помнишь, я упомянула о втором пергаменте, который вдруг стал чистым? Должно быть, это подписанное тобой обязательство.
– Я не понимаю… Почему пергамент стал чистым? Мы подписали его черной тушью.
– Я видела, что написанное исчезло. Чистый пергамент – символ твоей невиновности, Джейми. Уоллеса предал кто-то другой.
В ее голосе и прикосновениях было столько ласки и тепла, что броня, в которую Линдсей заключил свое ожесточенное сердце, растаяла, как воск. Джеймс хотел сказать что-то в ответ, но не смог, у него перехватило горло.
– Он погиб, потому что так было предначертано свыше, а судьбу не дано изменить никому… – тихо добавила девушка.
– Я хотел рассказать тебе кое-что еще, – хриплым от сдерживаемых слез голосом сказал горец и замолчал, стараясь справиться с собой.
Исабель тоже молчала, и Линдсей мысленно поблагодарил ее за это. О, теперь он верил ей всей душой.
– Когда Уоллеса увозили, я пытался… – медленно подбирая слова, продолжал он, – пытался его убить…
– Ты знал, что его ждет, и хотел спасти от мучительной казни? – спросила девушка.
Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова: его душил подступивший к горлу комок.
– Ты поступил как настоящий друг, – добавила Исабель.
«Какое счастье, что сейчас она меня не видит», – подумал Линдсей, сглатывая слезы.
Девушка прислонилась лбом к его щеке, и он с наслаждением вдохнул запах ее подсыхающих волос.
– Ты ни за что не смог бы предать Уоллеса, Джейми, – сказала она. – Те, кто тебя любит, знают об этом и верят тебе. Когда же ты наконец поймешь?
Ее простые, но волнующие слова звучали, как музыка. Он порывисто привлек Исабель к себе и стал нежно укачивать, словно ребенка.
– Подумать только, ты знала о неминуемой гибели Уилла много месяцев назад, – произнес он. – Если бы судьба свела нас раньше и ты заглянула в будущее для меня, мы сумели бы избежать стольких бед…
– Человеку не дано изменять предначертанное богом, – мягко возразила Исабель, согревая его щеку своим дыханием. – А что касается предсказаний, то я с радостью сделаю это для тебя хоть сейчас. Для тебя я готова на все…
Сердце Джеймса зашлось от счастья. Обхватив рукой ее мокрый затылок, он стиснул девушку в объятиях, словно не верил своим ушам и хотел убедиться, что ее слова – не сон.
– На все, правда? – прошептал он, прижимаясь губами к ее щеке.
– Да, – с улыбкой подтвердила она, обвивая его шею рукой. – Но разве лесному разбойнику есть дело до слепой прорицательницы?
– По сравнению с упрямым соколом слепая прорицательница просто подарок судьбы, – сказал Джеймс, ища ее рот.
И, найдя, жадно припал к нему, как будто надеялся, что сладость поцелуя изгладит из памяти пережитые страдания.
22
Исабель показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди. Она таяла, растворялась под нежным натиском его губ; напор усиливался, и она отклонялась назад в вечной, как мир, игре мужчины и женщины, когда одна сторона наступает, а другая покорно капитулирует.
Неожиданно в кромешной тьме, застилавшей ей глаза, вспыхнули и заметались маленькие огоньки. С каждым мигом они ширились, росли, заливая темное пространство золотым светом.
«Огонь», – поняла Исабель.
Она подняла глаза и вдруг увидела, как за плечом Линдсея желтые языки пламени лижут торфяные брикеты в очаге. Зрение вернулось! Заново привыкая к нему, она поморгала, потом чуть отстранилась от Линдсея, взглянула вверх и встретилась с его ярко-синими глазами, опушенными густыми ресницами.
В них читался немой вопрос.
– Да, – улыбнулась Исабель, – я снова вижу! Твои поцелуи обладают поистине колдовской силой – они снимают заклятье слепоты.
– Что ты, если здесь и есть чародей, то это не я, – радостно ухмыльнулся он, снова наклоняясь к ее рту.
– Но и не я, – шепнула она.
– Значит, колдовские чары возникают сами собой, когда мы вместе, – ответил он, увлекая ее вниз, на груду теплых одеял.
– Похоже на то…
Он вытянулся рядом с ней. Исабель прильнула к нему, и сдвинувшееся одеяло приоткрыло обнаженную ногу и плечо. Линдсей снова привлек ее к себе и поцеловал, но так быстро отнял губы, что она потянулась к нему, прося продлить ласку. Он с нежностью погладил ее по щеке и расправил рассыпавшиеся по плечам влажные черные кудри.
– Еще никому не удавалось поцелуем вернуть мне зрение, – с улыбкой заметила Исабель, наблюдая за ним.
– И если кто-то попробует это сделать, ему не жить, – серьезно объявил Линдсей, и в его голосе прозвучала такая страсть, что по телу Исабель побежала дрожь. – А что касается Лесли…
– Не надо о нем, прошу тебя, – она провела кончиками пальцев по его губам. – Клянусь, ты останешься единственным мужчиной, которому я позволила такие вольности.
Он закрыл глаза и прошептал:
– Исабель, ты понимаешь, что я потребую, чтобы ты сдержала клятву?
– Понимаю, – ответила она, пристально вглядываясь в его лицо. – Я никогда ее не нарушу, если ты дашь мне такую же.
– Даю слово, что больше никогда не поцелую ни одной женщины, кроме тебя, – торжественно произнес Линдсей и тотчас снова припал к ее рту. Она охнула, почувствовав, как между ее губ проник его язык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Но я подписал, – буркнул он и отвернулся.
– Ты сказал, что подписались еще трое. Что, они не выполнили обещание?
– Они – нет, а я выполнил, – Линдсей тяжело вздохнул, глядя на пламя в очаге. – Я привел к Уиллу тех, кто его арестовал.
– Нет, Джейми, это неправда!
– Правда. Вернувшись на утес, я разузнал, что Уоллес скрывается в лесу к северу отсюда, и направился к нему, переодевшись пилигримом. Но за мной, по всей видимости, следил кто-то из людей Лесли… Господи, если бы я догадался об этом, то ушел бы от слежки, запутал следы. Но я, ни о чем не подозревая, привел Лесли прямо к его убежищу! Когда прошел слух, что Уилла хотят арестовать, я бросился к нему, но вокруг лесного домика, в котором он прятался, уже было полно солдат… Я так спешил к нему на помощь, как будто от этого зависела моя собственная жизнь, но все равно опоздал…
Линдсей умолк, горестно покачав головой.
Исабель наклонилась к нему и, найдя рукой его лицо, с нежностью провела тонкими пальцами по скуле, губам, подбородку.
– Ты не предавал Уоллеса, Джейми, – прошептала она.
– Нет, предал. – Он закрыл глаза, и его лицо исказилось выражением невыносимой муки. – Я привел мерзавцев прямо к Уиллу! Не будь меня, он остался бы в живых…
– Не кори себя, ты не предатель. Мы оба пытались его спасти, но он погиб, потому что так было предначертано свыше.
Линдсей нахмурился и крепко сжал губы. Он столько времени считал, что своим безрассудством, неосторожностью и самообольщением погубил друга, так долго растравлял свою рану, что теперь ему было нелегко поверить в свою невиновность.
– Джейми, – проговорила Исабель, – помнишь, я упомянула о втором пергаменте, который вдруг стал чистым? Должно быть, это подписанное тобой обязательство.
– Я не понимаю… Почему пергамент стал чистым? Мы подписали его черной тушью.
– Я видела, что написанное исчезло. Чистый пергамент – символ твоей невиновности, Джейми. Уоллеса предал кто-то другой.
В ее голосе и прикосновениях было столько ласки и тепла, что броня, в которую Линдсей заключил свое ожесточенное сердце, растаяла, как воск. Джеймс хотел сказать что-то в ответ, но не смог, у него перехватило горло.
– Он погиб, потому что так было предначертано свыше, а судьбу не дано изменить никому… – тихо добавила девушка.
– Я хотел рассказать тебе кое-что еще, – хриплым от сдерживаемых слез голосом сказал горец и замолчал, стараясь справиться с собой.
Исабель тоже молчала, и Линдсей мысленно поблагодарил ее за это. О, теперь он верил ей всей душой.
– Когда Уоллеса увозили, я пытался… – медленно подбирая слова, продолжал он, – пытался его убить…
– Ты знал, что его ждет, и хотел спасти от мучительной казни? – спросила девушка.
Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова: его душил подступивший к горлу комок.
– Ты поступил как настоящий друг, – добавила Исабель.
«Какое счастье, что сейчас она меня не видит», – подумал Линдсей, сглатывая слезы.
Девушка прислонилась лбом к его щеке, и он с наслаждением вдохнул запах ее подсыхающих волос.
– Ты ни за что не смог бы предать Уоллеса, Джейми, – сказала она. – Те, кто тебя любит, знают об этом и верят тебе. Когда же ты наконец поймешь?
Ее простые, но волнующие слова звучали, как музыка. Он порывисто привлек Исабель к себе и стал нежно укачивать, словно ребенка.
– Подумать только, ты знала о неминуемой гибели Уилла много месяцев назад, – произнес он. – Если бы судьба свела нас раньше и ты заглянула в будущее для меня, мы сумели бы избежать стольких бед…
– Человеку не дано изменять предначертанное богом, – мягко возразила Исабель, согревая его щеку своим дыханием. – А что касается предсказаний, то я с радостью сделаю это для тебя хоть сейчас. Для тебя я готова на все…
Сердце Джеймса зашлось от счастья. Обхватив рукой ее мокрый затылок, он стиснул девушку в объятиях, словно не верил своим ушам и хотел убедиться, что ее слова – не сон.
– На все, правда? – прошептал он, прижимаясь губами к ее щеке.
– Да, – с улыбкой подтвердила она, обвивая его шею рукой. – Но разве лесному разбойнику есть дело до слепой прорицательницы?
– По сравнению с упрямым соколом слепая прорицательница просто подарок судьбы, – сказал Джеймс, ища ее рот.
И, найдя, жадно припал к нему, как будто надеялся, что сладость поцелуя изгладит из памяти пережитые страдания.
22
Исабель показалось, что сердце вот-вот выпрыгнет у нее из груди. Она таяла, растворялась под нежным натиском его губ; напор усиливался, и она отклонялась назад в вечной, как мир, игре мужчины и женщины, когда одна сторона наступает, а другая покорно капитулирует.
Неожиданно в кромешной тьме, застилавшей ей глаза, вспыхнули и заметались маленькие огоньки. С каждым мигом они ширились, росли, заливая темное пространство золотым светом.
«Огонь», – поняла Исабель.
Она подняла глаза и вдруг увидела, как за плечом Линдсея желтые языки пламени лижут торфяные брикеты в очаге. Зрение вернулось! Заново привыкая к нему, она поморгала, потом чуть отстранилась от Линдсея, взглянула вверх и встретилась с его ярко-синими глазами, опушенными густыми ресницами.
В них читался немой вопрос.
– Да, – улыбнулась Исабель, – я снова вижу! Твои поцелуи обладают поистине колдовской силой – они снимают заклятье слепоты.
– Что ты, если здесь и есть чародей, то это не я, – радостно ухмыльнулся он, снова наклоняясь к ее рту.
– Но и не я, – шепнула она.
– Значит, колдовские чары возникают сами собой, когда мы вместе, – ответил он, увлекая ее вниз, на груду теплых одеял.
– Похоже на то…
Он вытянулся рядом с ней. Исабель прильнула к нему, и сдвинувшееся одеяло приоткрыло обнаженную ногу и плечо. Линдсей снова привлек ее к себе и поцеловал, но так быстро отнял губы, что она потянулась к нему, прося продлить ласку. Он с нежностью погладил ее по щеке и расправил рассыпавшиеся по плечам влажные черные кудри.
– Еще никому не удавалось поцелуем вернуть мне зрение, – с улыбкой заметила Исабель, наблюдая за ним.
– И если кто-то попробует это сделать, ему не жить, – серьезно объявил Линдсей, и в его голосе прозвучала такая страсть, что по телу Исабель побежала дрожь. – А что касается Лесли…
– Не надо о нем, прошу тебя, – она провела кончиками пальцев по его губам. – Клянусь, ты останешься единственным мужчиной, которому я позволила такие вольности.
Он закрыл глаза и прошептал:
– Исабель, ты понимаешь, что я потребую, чтобы ты сдержала клятву?
– Понимаю, – ответила она, пристально вглядываясь в его лицо. – Я никогда ее не нарушу, если ты дашь мне такую же.
– Даю слово, что больше никогда не поцелую ни одной женщины, кроме тебя, – торжественно произнес Линдсей и тотчас снова припал к ее рту. Она охнула, почувствовав, как между ее губ проник его язык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97