Николасу удавалось сдерживать свою страсть, и он входил в нее с изумительной нежностью, медленно погружая свою плоть все глубже. Почувствовав сопротивление, он замер. Единственное, что Элли могла отдать человеку, которого так горячо любила, была ее девственность. Николас понял и принял этот дар. Одним сильным движением он до конца вошел в нее. Тела их слились воедино, и две половинки наконец обрели друг друга. В этот миг Элли поняла, что узы, с которыми она так упорно боролась, ей не удалось разорвать. Сейчас, обретя последнее недостающее звено, которым оказалась их близость, узы эти приобрели законченность. «Можно ли вообще кого-нибудь так глубоко любить? — подумала она, упиваясь полнотой ощущений. — И любя, причинять такую мучительную боль?»
В этот момент Николас ритмично задвигался, и Элли забыла обо всем. Она отпустила свою страсть на свободу. Взрыв наслаждения пришел к ним одновременно, и сквозь сладостный восторг Элли почувствовала, как в нее жарко выплеснулась страсть Николаса. Девушка с каким-то отчаянием обняла своего возлюбленного, словно боясь, что он сейчас исчезнет навсегда и она не успеет хотя бы удержать в памяти эти мгновения неизбывного счастья.
Глава 27
Раннее утреннее солнце ярким оранжевым шаром поднималось над горизонтом. На небо уже начали наползать легкие облака, обещая дождливый день. Николас стоял посреди спальни и все не мог отвести глаз от листка бумаги, который держал в руке. «Дорогой Николас. Прости. Элли».
Всего одна строчка. Отголосок далекого прошлого вновь настиг его, напоминая о том, что ему так хотелось забыть.
Николас смотрел через окно в сад и ничего не видел. Элли ушла. Она не пила кофе на кухне. Не собирала в букет ранние осенние цветы. Она ушла.
Прячась в предрассветной темноте, она, как вор, ускользнула из дома. Наверняка кралась на цыпочках, чтобы, не дай Бог, не разбудить его. А он безмятежно спал, как последний дурак доверясь женщине, которой, он уже знал, нельзя доверять ни в чем. Николас горько рассмеялся. Он и правда дурак. Только глупцы не учатся на собственных ошибках. Так что он получил то, что заслужил, — очередную записку и очередное предательство. И опять от женщины, которую глубоко и беззаветно любил. Дрейк яростно смял листок и швырнул его в погасший камин.
Он не собирался выяснять у Элли, что она имела в виду. Все и так ясно. С самого начала была только игра. Его одержимость этой женщиной обернулась страстью, из которой вызрела любовь. Любовь ждала, когда в его жизнь войдет Элли. Когда он решил на ней жениться, жизнь обрела светлую и высокую цель, ради которой он был готов на все. Но вот их тела слились наконец в любовном объятии, и он познал такую полноту чувств, прикоснулся к такой чистоте, о которых и не осмеливался мечтать. Сжимая Элли в своих объятиях, он был уверен, что, несмотря на все произошедшее между ними, они по-прежнему предназначены друг для друга. В тот момент он простил бы ей все, что угодно. Но она не пожелала стать дамой его сердца, не нуждалась в его прощении. Она предала связывавшие их незримые узы и в очередной раз с презрением отвергла его любовь. Что и доказала своей запиской.
Стоя на том самом пороге, через который она совсем недавно торопливо переступила, Николас признался себе, что ненавидит ее сейчас так, как ненавидел в своей жизни только одного человека.
Глава 28
Прошло два дня. Потом еще один. Лишь спустя неделю Элли решилась поверить, что Николас понял смысл ее записки и не станет ее разыскивать. Обрела она наконец свободу или окончательно разрушила свое счастье? Так думала Элли, стоя у окна и смотря на улицу. Барнард сидел перед мольбертом и трудился над своей бесконечной картиной, правда, уже не так нервно, как в первые дни после ухода Ханны. Джим заявил, что раз сегодня воскресенье, то он идет гулять в парк. Все мысли Элли были о завтрашнем дне. В таком состоянии она была почти готова вытерпеть очередной визит Чарлза Монро. По крайней мере когда все дни напролет она крутилась в магазине, торопясь в срок выполнить заказы, у нее не было времени обращать внимание на все нудные разговоры Чарлза о женитьбе. А он, став респектабельным буржуа, не уставал приводить ей все новые и новые доводы в пользу их брака.
В дверь кто-то коротко и решительно постучал. У Элли екнуло сердце. «Николас!» — по-глупому перепугалась она и тут же одернула себя. И что она сказала бы будь это он? Тут Элли заметила, что Барнард тоже обернулся на стук, и поблекшие глаза его горят безумной надеждой.
Сохраняя спокойствие, Элли пошла открывать. В дверях стоял облаченный в униформу посыльный.
— Мне нужен мистер Барнард Уэбб, — коротко сказал он. — Ему тут письма пришли. Элли стало досадно, но, опомнившись, она обругала себя круглой дурой. Барнард заторопился к двери и дрожащими руками взял толстую пачку писем. Посыльный нетерпеливо переминался с ноги на ногу и не уходил. Элли поняла, что он ждет чаевые. Нашарив в кармане юбки монетку, она спровадила юнца. Повернувшись к Барнарду, чтобы спросить про письма, она просто онемела. Тот обессиленно сидел на стуле, а вокруг валялись полученные послания. Ни одно не было распечатано.
— Барнард, что это? Что случилось? Ни слова в ответ, лишь тупой взгляд в невидимую точку перед собой. Забыв о своих заботах и бедах, Элли подобрала с пола несколько конвертов. Все запечатаны. Некоторые пожелтели от времени. С аккуратно надписанным одним и тем же адресом. И на всех штемпель — «вернуть отправителю».
Письма, что все эти годы Барнард писал своему сыну, вернулись обратно непрочитанными. Барнард начал сдавать буквально на глазах. От полного энергии весельчака осталась жалкая тень. Упрашивания Джима и увещевания Элли проходили мимо их друга. Впервые со дня их знакомства Барнард вел себя как приближающийся к концу своих дней старик.
Ночами Элли частенько вставала с постели и, расхаживая по комнате, гнала прочь мысли о Николасе. Днем же она изо всех сил старалась окружить Барнарда любовью и заботой. Но все было напрасно — Барнард сдался, признал свое поражение и оставил все попытки продолжать борьбу. Элли начинала злиться на него.
Как-то после полудня она, раздраженно хлопнув дверью своей комнаты, решительно направилась на второй этаж к Барнарду. Не услышав ответа на стук, она сердито распахнула дверь и вошла. Но гнев мгновенно улетучился, когда она увидела Барнарда, лежащего в постели, исхудавшего, с торчащими в беспорядке клоками седых волос. Рядом с ним тихонько покачивался в кресле-качалке Джим. Сердце Элли сжалось от жалости. Но она решительно подбодрила себя и приступила к исполнению задуманного. Ее сочувствие Барнарду ничего, кроме вреда, не принесло.
— Какие мы бедные, несчастные, как нам себя жалко, правда, Барнард?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82