– Ты ведь знаешь меня.
Рейф перевел взгляд на Риса.
– Мне кажется, это великолепная идея, мой мальчик, – присоединился к жене хозяин дома.
– В самом деле, это отличная идея, – эхом отозвалась Джилли с выражением полнейшей невинности на лице.
– Сдаюсь, – только и оставалось ответить Рейфу. Поцеловав молодого человека в щеку, Тори рассмеялась. – Надеюсь, теперь у тебя нет прежней уверенности?
Отъехав от Энкантадоры, Рейф немного расслабился. Чувствовал он себя неважно. Во-первых, со страхом ожидал, когда Джилли спросит о предстоящей женитьбе. Ее молчание всерьез озадачило его. Может быть, она не хотела вести разговор на эту тему, потому что он закончится таким же результатом, как в тот вечер? Или выжидала более подходящего момента? А вдруг ее вообще это больше не волнует?
Во-вторых, во время разговора он не мог отвести глаз от Джилли. Господи, чего ему стоило оставаться спокойным, когда больше всего на свете хотелось сжать ее в объятиях и покрыть жадными поцелуями. Он до физической боли жаждал любви, его душа рвалась к девушке. Разве можно забыть, что всего несколько месяцев назад целовал эти нежные губы, прикасался к этой красивой груди? Ему хотелось протянуть руку, вытащить из прически Джилли два перламутровых гребня и выпустить на волю темный шелк удивительных волос, запутаться в них, ощутить тонкий аромат, оторвать от сиреневой блузки пуговицы, чтобы грудь ее распахнулась, расшнуровать изящные ботиночки, и снять чулки, раздеть всю и почувствовать тепло гладкой кожи…
Да, даже тем, кто мучается в аду, хотелось бы выпить глоток холодной воды.
Не успела Джилли закрыть за собой дверь, как кто-то настойчиво постучал. Девушка догадывалась, кто это мог быть, – Рис. Брат изучающе смотрел на нее, желая получить ответ на свой незаданный вопрос. Что она могла ему сказать? До сих пор у них не было секретов друг от друга. Разница в возрасте в двадцать лет не мешала им быть близкими, и единственное, во что Джилли не решалась посвятить брата, были их отношения с Рейфом. Поначалу девушке казалось, что это касается только ее, а потом она никак не могла дождаться подходящего момента, чтобы поговорить с Рисом.
– Это я, Джилли, – раздался его голос. Девушка открыла дверь.
– Нам необходимо поговорить. Что происходит? И, ради Бога, не смотри на меня так, будто понятия не имеешь, о чем идет речь. Это началось еще в Сан-Антонио, ведь так? – Он присел на стул, жалобно заскрипевший под весом его тела. Джилли опустилась в кресло и поджала под себя ноги.
– Все началось задолго до Сан-Антонио.
– Что все?
– Моя… привязанность к Рейфу.
– Привязанность? К Рейфу?
– Да.
– Что ты хочешь сказать?
– Я люблю его.
– Любишь? – взорвался Рис.
– Какая любовь? Ты ведь еще ребенок!
– Ребенок? Я давно уже вышла из того возраста, – спокойным и уверенным голосом проговорила Джилли. – Взгляни на меня, просто взгляни, – продолжала она с вызовом в голосе. – Разве перед тобой маленькая девочка, Рис? – Девушка подняла руку и прижала ее к груди. – Это настоящее сильное чувство.
Рис молча смотрел на сестру, размышляя над тем, что она только что сказала.
Джилли оказалась права. Она уже не та, какой он привык ее видеть: маленькой девочкой, играющей в куклы и лечащей плюшевых зверей. Перемены, происходящие с ней год от года, Рис старался не замечать. Гораздо спокойнее и привычнее было представлять сестру ребенком с детскими интересами, которые не имеют ничего общего с проблемами взрослых женщин. Рис по-прежнему считал, что Джилли еще рано влюбляться, страдать от неразделенных чувств, и уж, конечно, задумываться об отношениях между мужчиной и женщиной.
– Рис, скажи что-нибудь, – начала Джилли.
– А он тебя любит?
– Надеюсь.
– Надеешься? – удивился Рис. – И больше ничего?
– Это долгая история.
– В нашем распоряжении весь день.
– Сначала я задам один вопрос. Ты знал Рейфа, когда он был мальчиком?
Рис кивнул.
– Отличался ли он гордостью?
– Еще как, – ответил Рис. – Почему это тебя интересует?
– Нравится ли ему, когда его жалеют?
– О чем ты говоришь! Ни один мужчина не захочет, чтобы его жалели, моя дорогая, – ответил Рис. – И особенно – гордый. Но какое это имеет отношение к Рейфу и тебе?
– Это ответ на вопрос, любит ли меня Рейф. Сердцем чувствую, что любит, иначе я бы сюда не приехала. Но он боится признаться в своих чувствах.
– Почему?
– Мне известна причина, которую он выдумал и пытался внушить мне несколько месяцев назад, в Англии. Но теперь все ясно – Рейф лгал. И, прежде чем Рис успел что-либо сказать, прибавила: – Какая разница, что за причина. Он не хочет, чтобы я знала правду.
– Какую правду?
– О его прошлом.
Рис задумался. Странно, ему начинало казаться, что эта история не имеет ничего общего с молодым человеком, которого он принимает в своем доме – образованным и состоятельным. Когда Рейф впервые переступил порог Энкантадоры, он выглядел жалко: избитый и голодный, угрюмый и озлобленный. Через несколько месяцев мальчик, наконец, заговорил и поведал о том, как бесчеловечно обращался с ним сумасшедший отчим. И только по прошествии года открыл самую страшную свою боль: он – незаконнорожденный. Первый и единственный раз Рис увидел на лице Рейфа слезы. Он перевел взгляд на сестру.
– Кто рассказал тебе об этом?
– Мать Рейфа, когда мы были в Сан-Антонио.
– Тебя отвела туда Тори, да?
– Она считала, что я должна все узнать.
– Что же, пожалуй, я с ней согласен. Джилли вопросительно посмотрела на брата.
– Ведь ты не станешь препятствовать нам, правда?
Рис улыбнулся, стараясь приободрить сестру.
– Я горжусь, что Рейф жил с нами, как член семьи, – признался он, – и радовался бы еще больше, если бы он стал мужем моей сестры. Здесь, в Техасе, бытует поговорка, которая как нельзя лучше характеризует Рейфа. С ним не страшно переправиться через реку. Это значит, что на него можно положиться, доверить свою жизнь и жизни тех, кого любишь. – Рис встал и крепко обнял сестру. – Вот какой человек Рейф.
Глаза девушки стали влажными от радости.
– Спасибо, Рис.
Голос сестры растрогал мужчину.
– Тебе не за что меня благодарить, Джилли. Все, чего я хочу, это видеть тебя счастливой, и если Рейф обеспечит твое счастье, я буду только рад.
Оставшись одна, Джилли порадовалась той уверенности, которую вселил в нее брат. Она поняла, что боялась довериться Рису лишь потому, что без всякого повода сомневалась в силе его любви к ней. А есть ли повод сомневаться в любви Рейфа?
Девушка испытывала гордость от того, как спокойно держалась во время их недавней встречи. Ей удалось надежно скрыть свои чувства, замаскировать их светским безразличием. Рейф наверняка не догадался, о чем она думала на самом деле.
Но знал ли он, как тяжело далось ей это самообладание?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Рейф перевел взгляд на Риса.
– Мне кажется, это великолепная идея, мой мальчик, – присоединился к жене хозяин дома.
– В самом деле, это отличная идея, – эхом отозвалась Джилли с выражением полнейшей невинности на лице.
– Сдаюсь, – только и оставалось ответить Рейфу. Поцеловав молодого человека в щеку, Тори рассмеялась. – Надеюсь, теперь у тебя нет прежней уверенности?
Отъехав от Энкантадоры, Рейф немного расслабился. Чувствовал он себя неважно. Во-первых, со страхом ожидал, когда Джилли спросит о предстоящей женитьбе. Ее молчание всерьез озадачило его. Может быть, она не хотела вести разговор на эту тему, потому что он закончится таким же результатом, как в тот вечер? Или выжидала более подходящего момента? А вдруг ее вообще это больше не волнует?
Во-вторых, во время разговора он не мог отвести глаз от Джилли. Господи, чего ему стоило оставаться спокойным, когда больше всего на свете хотелось сжать ее в объятиях и покрыть жадными поцелуями. Он до физической боли жаждал любви, его душа рвалась к девушке. Разве можно забыть, что всего несколько месяцев назад целовал эти нежные губы, прикасался к этой красивой груди? Ему хотелось протянуть руку, вытащить из прически Джилли два перламутровых гребня и выпустить на волю темный шелк удивительных волос, запутаться в них, ощутить тонкий аромат, оторвать от сиреневой блузки пуговицы, чтобы грудь ее распахнулась, расшнуровать изящные ботиночки, и снять чулки, раздеть всю и почувствовать тепло гладкой кожи…
Да, даже тем, кто мучается в аду, хотелось бы выпить глоток холодной воды.
Не успела Джилли закрыть за собой дверь, как кто-то настойчиво постучал. Девушка догадывалась, кто это мог быть, – Рис. Брат изучающе смотрел на нее, желая получить ответ на свой незаданный вопрос. Что она могла ему сказать? До сих пор у них не было секретов друг от друга. Разница в возрасте в двадцать лет не мешала им быть близкими, и единственное, во что Джилли не решалась посвятить брата, были их отношения с Рейфом. Поначалу девушке казалось, что это касается только ее, а потом она никак не могла дождаться подходящего момента, чтобы поговорить с Рисом.
– Это я, Джилли, – раздался его голос. Девушка открыла дверь.
– Нам необходимо поговорить. Что происходит? И, ради Бога, не смотри на меня так, будто понятия не имеешь, о чем идет речь. Это началось еще в Сан-Антонио, ведь так? – Он присел на стул, жалобно заскрипевший под весом его тела. Джилли опустилась в кресло и поджала под себя ноги.
– Все началось задолго до Сан-Антонио.
– Что все?
– Моя… привязанность к Рейфу.
– Привязанность? К Рейфу?
– Да.
– Что ты хочешь сказать?
– Я люблю его.
– Любишь? – взорвался Рис.
– Какая любовь? Ты ведь еще ребенок!
– Ребенок? Я давно уже вышла из того возраста, – спокойным и уверенным голосом проговорила Джилли. – Взгляни на меня, просто взгляни, – продолжала она с вызовом в голосе. – Разве перед тобой маленькая девочка, Рис? – Девушка подняла руку и прижала ее к груди. – Это настоящее сильное чувство.
Рис молча смотрел на сестру, размышляя над тем, что она только что сказала.
Джилли оказалась права. Она уже не та, какой он привык ее видеть: маленькой девочкой, играющей в куклы и лечащей плюшевых зверей. Перемены, происходящие с ней год от года, Рис старался не замечать. Гораздо спокойнее и привычнее было представлять сестру ребенком с детскими интересами, которые не имеют ничего общего с проблемами взрослых женщин. Рис по-прежнему считал, что Джилли еще рано влюбляться, страдать от неразделенных чувств, и уж, конечно, задумываться об отношениях между мужчиной и женщиной.
– Рис, скажи что-нибудь, – начала Джилли.
– А он тебя любит?
– Надеюсь.
– Надеешься? – удивился Рис. – И больше ничего?
– Это долгая история.
– В нашем распоряжении весь день.
– Сначала я задам один вопрос. Ты знал Рейфа, когда он был мальчиком?
Рис кивнул.
– Отличался ли он гордостью?
– Еще как, – ответил Рис. – Почему это тебя интересует?
– Нравится ли ему, когда его жалеют?
– О чем ты говоришь! Ни один мужчина не захочет, чтобы его жалели, моя дорогая, – ответил Рис. – И особенно – гордый. Но какое это имеет отношение к Рейфу и тебе?
– Это ответ на вопрос, любит ли меня Рейф. Сердцем чувствую, что любит, иначе я бы сюда не приехала. Но он боится признаться в своих чувствах.
– Почему?
– Мне известна причина, которую он выдумал и пытался внушить мне несколько месяцев назад, в Англии. Но теперь все ясно – Рейф лгал. И, прежде чем Рис успел что-либо сказать, прибавила: – Какая разница, что за причина. Он не хочет, чтобы я знала правду.
– Какую правду?
– О его прошлом.
Рис задумался. Странно, ему начинало казаться, что эта история не имеет ничего общего с молодым человеком, которого он принимает в своем доме – образованным и состоятельным. Когда Рейф впервые переступил порог Энкантадоры, он выглядел жалко: избитый и голодный, угрюмый и озлобленный. Через несколько месяцев мальчик, наконец, заговорил и поведал о том, как бесчеловечно обращался с ним сумасшедший отчим. И только по прошествии года открыл самую страшную свою боль: он – незаконнорожденный. Первый и единственный раз Рис увидел на лице Рейфа слезы. Он перевел взгляд на сестру.
– Кто рассказал тебе об этом?
– Мать Рейфа, когда мы были в Сан-Антонио.
– Тебя отвела туда Тори, да?
– Она считала, что я должна все узнать.
– Что же, пожалуй, я с ней согласен. Джилли вопросительно посмотрела на брата.
– Ведь ты не станешь препятствовать нам, правда?
Рис улыбнулся, стараясь приободрить сестру.
– Я горжусь, что Рейф жил с нами, как член семьи, – признался он, – и радовался бы еще больше, если бы он стал мужем моей сестры. Здесь, в Техасе, бытует поговорка, которая как нельзя лучше характеризует Рейфа. С ним не страшно переправиться через реку. Это значит, что на него можно положиться, доверить свою жизнь и жизни тех, кого любишь. – Рис встал и крепко обнял сестру. – Вот какой человек Рейф.
Глаза девушки стали влажными от радости.
– Спасибо, Рис.
Голос сестры растрогал мужчину.
– Тебе не за что меня благодарить, Джилли. Все, чего я хочу, это видеть тебя счастливой, и если Рейф обеспечит твое счастье, я буду только рад.
Оставшись одна, Джилли порадовалась той уверенности, которую вселил в нее брат. Она поняла, что боялась довериться Рису лишь потому, что без всякого повода сомневалась в силе его любви к ней. А есть ли повод сомневаться в любви Рейфа?
Девушка испытывала гордость от того, как спокойно держалась во время их недавней встречи. Ей удалось надежно скрыть свои чувства, замаскировать их светским безразличием. Рейф наверняка не догадался, о чем она думала на самом деле.
Но знал ли он, как тяжело далось ей это самообладание?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67