Тогда мне снова предстоит одиночество.
Слова матери озадачили Рейфа.
– Мне пришлось смириться, будто я выродок, воспоминание о твоем болезненном прошлом.
Он подошел к Марте поближе. Его голос звучал тихо, чуть слышно.
– Почему ты не избавилась от меня? Ни до того, как я родился, ни после?
Лицо женщины побелело, как мел.
– Я собиралась отказаться от тебя сразу после родов, хотела отдать на воспитание другим людям. Меня заставлял отец.
– Почему же ты не послушалась?
– Ты – мой, – ответила Марта. – Моя плоть и кровь. Моя кровиночка, которую я любила, и ждала того же от тебя.
– Это все просто слова, правда? – допытывался Рейф.
Марта подняла руку и коснулась щеки сына. Он от нее не отстранился.
– Любила всем сердцем, – просто ответила она.
– Как можно было любить меня? – прошептал Рейф, исполненный боли. – Тебя ведь изнасиловали!
– Мне не хотелось рассказывать об этом до тех пор, пока ты не подрастешь, – произнесла Марта ровным голосом. – Как только я почувствовала бы, что ты можешь понять меня, сразу объяснила бы все, но опередил Толбот. Ведь это он рассказал тебе?
– Да, – ответил Рейф. Женщина устало вздохнула.
– Так я и думала. Хотя поначалу грешила на своего отца.
– Твой отец, – Рейф не называл его дедушкой, потому что тот никогда не считал мальчика членом своей семьи, а скорее обузой, – говорил со мной в случае крайней необходимости. И называл не иначе как несчастный ублюдок. После твоего замужества он рассказал мне, что мой отец – метис, и ты ненавидишь меня за индейскую кровь, текущую в моих жилах, и растишь только потому, что так велит христианский долг.
– О, Боже, – воскликнула Марта. – Как же долго ты мучился!
– Я стал думать, что Толбот прав. Когда хотелось поговорить с тобой, всегда казалось, что между нами стена, а мыслями ты где-то далеко. Для меня ты была хрупкой фарфоровой статуэткой, и было боязно подходить близко, боясь, что ты разобьешься.
Марта взяла в ладони лицо сына.
– Рейф, послушай. Я виновата перед тобой и, должно быть, нечего ждать прощения. Но ты помни: я люблю тебя, сынок, и горжусь, что ты вырос таким сильным, умным и смелым. – Замолчав, мать подбирала нужные слова. – Сила восхищает меня больше всего, мальчик мой. Одному Богу известно, откуда она в тебе, но не от моих предков. Не верь никому, будто я ненавижу или стыжусь тебя. Нет! – решительно произнесла женщина. – Ты всегда был и будешь моей самой большой радостью. Когда в моих руках оказалось твое голенькое тельце, я не думала, как ты мне достался. Когда же ты в первый раз взял грудь и уперся в нее крошечным кулачком, я поняла, что такое настоящее счастье. Это – часть моей жизни. – Марта судорожно перевела дыхание. – Найдется ли в твоем сердце место для меня и сумеешь ли ты простить ошибки, которые так больно ударили по тебе?
Рейф встал и привлек мать к себе. Он крепко сжал ее в объятиях. Гордость мешала ему сделать это раньше. Он уже свыкся с мыслью, что мать терпит его только из чувства долга, но не любви. Узнав о своей ошибке и о том, что любовь матери, которую считал давно потерянной, никуда не исчезла, Рейф впервые ощутил себя самым счастливым человеком на свете.
* * *
Что-то их долго нет, волновалась Джилли, кружась в танце в объятиях брата. Звучала мелодия зажигательного рила, под которую они с Рисом танцевали среди других пар. Некоторых из гостей Джилли помнила: бывшего управляющего Энкантадоры Маршалла Кинкейда с женой Джанет и дочерью Рут, которая была замужем за нынешним управляющим Диего Алтиварра и сидела в сторонке, будучи беременной вторым ребенком; Дона Себастьяна с внуком Манолито, высоким смуглым красавцем лет шестнадцати. Джилли знала, что все еще привлекательный Дон снова стал вдовцом: в прошлом году умерла его вторая жена Дона Мишел. Домашний учитель ее племянника, мистер Сноу ни на шаг не отходил от Нэн, которой льстило такое пристальное внимание. Глядя на них, Джилли подумала, что скоро, наверное, придется искать другую прислугу.
Сгущались сумерки, но они не могли помешать празднику – всюду зажглись лампы. Подарки Рейфу, простенькие и изысканные, складывались на самом видном месте.
– Рейфа завалили подарками, – заметил Рис.
– Да, – согласилась с ним Джилли, думая о том, что лучший подарок, который он получит, будет уверенность в том, что мать, как и многие другие, любит его.
– Ни за что бы не поверил, – воскликнул вдруг Рис, – если бы не увидел собственными глазами.
– О чем ты?
– О Рейфе и его матери.
Повернувшись в ту сторону, куда смотрел брат, Джилли увидела приближающихся Рейфа под руку с Мартой. Девушка пыталась разглядеть их лица. Любимый ослепительно улыбался. В душе Джилли засветился огонек надежды.
Не успел он дойти до них, как какие-то люди с его ранчо преградили ему дорогу.
– Парни из Энкантадоры предлагают нам помериться силой, – обратился к нему долговязый ковбой.
– Каким образом? – уточнил Рейф, оставляя мать рядом со священником Тейлором.
– Предлагают объездить Бронка, – усмехнулся парень.
– Хорошо. Передай, что мы согласны.
– Молодец, хозяин. Еще они сказали, что готовы помериться силой с вами лично.
Джилли схватила Риса за руку.
– Это не опасно? – прошептала она.
Тот приложил указательный палец к губам сестры.
– Успокойся, с ним ничего не случится. В этом деле он не новичок. – Рис ласково обнял Джиллиан и подвел ее к загону, возле которого уже собрались люди, узнав о предстоящем состязании. Наиболее азартные делали ставки: одни – на Рейфа, другие – на парня по имени Эйс из Энкантадоры.
Заметив, что Сэм пытается протиснуться под забором, Рис успел поймать его.
– Не так шустро, – заметил он сыну.
– Мне надо видеть их, папа.
Рис поднял сынишку и посадил на плечи.
– Вот так. Будет видно? – спросил он. – А где Себастьян?
– Устроился не хуже, чем Сэм, – заметила Джилли и показала брату его другого сынишку, сидевшего на плечах Мано. Рядом с ними стоял Травис и его крестный Дон Себастьян.
Зрители расступились, пропуская Тори к мужу. Став по левую сторону от Риса, она взяла его за руку.
– Марш! – крикнул хозяин Энкантадоры, – будешь судьей.
Марш вытащил из кармана часы.
– Хорошо, с удовольствием.
Джилли перегнулась через забор, насколько было можно, пытаясь не упустить из виду высокую фигуру Риса. Звук треснувшего дерева привел ее в отчаяние: лошадь, которую пытались удержать двое взрослых, была сущим дьяволом. Великолепная гнедая красавица то и дело вставала на дыбы и, дико озираясь по сторонам, грозила покалечить любого, кто осмелится приблизиться к ней. Девушка со страхом наблюдала, как Рейф оседлал животное. Проклятие! Она не планировала остаток вечера ухаживать за раненым Рейфом!
Господи, прошу тебя, взмолилась Джилли, сохрани безумцу его дурацкую шею, по крайней мере, на сегодняшний вечер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Слова матери озадачили Рейфа.
– Мне пришлось смириться, будто я выродок, воспоминание о твоем болезненном прошлом.
Он подошел к Марте поближе. Его голос звучал тихо, чуть слышно.
– Почему ты не избавилась от меня? Ни до того, как я родился, ни после?
Лицо женщины побелело, как мел.
– Я собиралась отказаться от тебя сразу после родов, хотела отдать на воспитание другим людям. Меня заставлял отец.
– Почему же ты не послушалась?
– Ты – мой, – ответила Марта. – Моя плоть и кровь. Моя кровиночка, которую я любила, и ждала того же от тебя.
– Это все просто слова, правда? – допытывался Рейф.
Марта подняла руку и коснулась щеки сына. Он от нее не отстранился.
– Любила всем сердцем, – просто ответила она.
– Как можно было любить меня? – прошептал Рейф, исполненный боли. – Тебя ведь изнасиловали!
– Мне не хотелось рассказывать об этом до тех пор, пока ты не подрастешь, – произнесла Марта ровным голосом. – Как только я почувствовала бы, что ты можешь понять меня, сразу объяснила бы все, но опередил Толбот. Ведь это он рассказал тебе?
– Да, – ответил Рейф. Женщина устало вздохнула.
– Так я и думала. Хотя поначалу грешила на своего отца.
– Твой отец, – Рейф не называл его дедушкой, потому что тот никогда не считал мальчика членом своей семьи, а скорее обузой, – говорил со мной в случае крайней необходимости. И называл не иначе как несчастный ублюдок. После твоего замужества он рассказал мне, что мой отец – метис, и ты ненавидишь меня за индейскую кровь, текущую в моих жилах, и растишь только потому, что так велит христианский долг.
– О, Боже, – воскликнула Марта. – Как же долго ты мучился!
– Я стал думать, что Толбот прав. Когда хотелось поговорить с тобой, всегда казалось, что между нами стена, а мыслями ты где-то далеко. Для меня ты была хрупкой фарфоровой статуэткой, и было боязно подходить близко, боясь, что ты разобьешься.
Марта взяла в ладони лицо сына.
– Рейф, послушай. Я виновата перед тобой и, должно быть, нечего ждать прощения. Но ты помни: я люблю тебя, сынок, и горжусь, что ты вырос таким сильным, умным и смелым. – Замолчав, мать подбирала нужные слова. – Сила восхищает меня больше всего, мальчик мой. Одному Богу известно, откуда она в тебе, но не от моих предков. Не верь никому, будто я ненавижу или стыжусь тебя. Нет! – решительно произнесла женщина. – Ты всегда был и будешь моей самой большой радостью. Когда в моих руках оказалось твое голенькое тельце, я не думала, как ты мне достался. Когда же ты в первый раз взял грудь и уперся в нее крошечным кулачком, я поняла, что такое настоящее счастье. Это – часть моей жизни. – Марта судорожно перевела дыхание. – Найдется ли в твоем сердце место для меня и сумеешь ли ты простить ошибки, которые так больно ударили по тебе?
Рейф встал и привлек мать к себе. Он крепко сжал ее в объятиях. Гордость мешала ему сделать это раньше. Он уже свыкся с мыслью, что мать терпит его только из чувства долга, но не любви. Узнав о своей ошибке и о том, что любовь матери, которую считал давно потерянной, никуда не исчезла, Рейф впервые ощутил себя самым счастливым человеком на свете.
* * *
Что-то их долго нет, волновалась Джилли, кружась в танце в объятиях брата. Звучала мелодия зажигательного рила, под которую они с Рисом танцевали среди других пар. Некоторых из гостей Джилли помнила: бывшего управляющего Энкантадоры Маршалла Кинкейда с женой Джанет и дочерью Рут, которая была замужем за нынешним управляющим Диего Алтиварра и сидела в сторонке, будучи беременной вторым ребенком; Дона Себастьяна с внуком Манолито, высоким смуглым красавцем лет шестнадцати. Джилли знала, что все еще привлекательный Дон снова стал вдовцом: в прошлом году умерла его вторая жена Дона Мишел. Домашний учитель ее племянника, мистер Сноу ни на шаг не отходил от Нэн, которой льстило такое пристальное внимание. Глядя на них, Джилли подумала, что скоро, наверное, придется искать другую прислугу.
Сгущались сумерки, но они не могли помешать празднику – всюду зажглись лампы. Подарки Рейфу, простенькие и изысканные, складывались на самом видном месте.
– Рейфа завалили подарками, – заметил Рис.
– Да, – согласилась с ним Джилли, думая о том, что лучший подарок, который он получит, будет уверенность в том, что мать, как и многие другие, любит его.
– Ни за что бы не поверил, – воскликнул вдруг Рис, – если бы не увидел собственными глазами.
– О чем ты?
– О Рейфе и его матери.
Повернувшись в ту сторону, куда смотрел брат, Джилли увидела приближающихся Рейфа под руку с Мартой. Девушка пыталась разглядеть их лица. Любимый ослепительно улыбался. В душе Джилли засветился огонек надежды.
Не успел он дойти до них, как какие-то люди с его ранчо преградили ему дорогу.
– Парни из Энкантадоры предлагают нам помериться силой, – обратился к нему долговязый ковбой.
– Каким образом? – уточнил Рейф, оставляя мать рядом со священником Тейлором.
– Предлагают объездить Бронка, – усмехнулся парень.
– Хорошо. Передай, что мы согласны.
– Молодец, хозяин. Еще они сказали, что готовы помериться силой с вами лично.
Джилли схватила Риса за руку.
– Это не опасно? – прошептала она.
Тот приложил указательный палец к губам сестры.
– Успокойся, с ним ничего не случится. В этом деле он не новичок. – Рис ласково обнял Джиллиан и подвел ее к загону, возле которого уже собрались люди, узнав о предстоящем состязании. Наиболее азартные делали ставки: одни – на Рейфа, другие – на парня по имени Эйс из Энкантадоры.
Заметив, что Сэм пытается протиснуться под забором, Рис успел поймать его.
– Не так шустро, – заметил он сыну.
– Мне надо видеть их, папа.
Рис поднял сынишку и посадил на плечи.
– Вот так. Будет видно? – спросил он. – А где Себастьян?
– Устроился не хуже, чем Сэм, – заметила Джилли и показала брату его другого сынишку, сидевшего на плечах Мано. Рядом с ними стоял Травис и его крестный Дон Себастьян.
Зрители расступились, пропуская Тори к мужу. Став по левую сторону от Риса, она взяла его за руку.
– Марш! – крикнул хозяин Энкантадоры, – будешь судьей.
Марш вытащил из кармана часы.
– Хорошо, с удовольствием.
Джилли перегнулась через забор, насколько было можно, пытаясь не упустить из виду высокую фигуру Риса. Звук треснувшего дерева привел ее в отчаяние: лошадь, которую пытались удержать двое взрослых, была сущим дьяволом. Великолепная гнедая красавица то и дело вставала на дыбы и, дико озираясь по сторонам, грозила покалечить любого, кто осмелится приблизиться к ней. Девушка со страхом наблюдала, как Рейф оседлал животное. Проклятие! Она не планировала остаток вечера ухаживать за раненым Рейфом!
Господи, прошу тебя, взмолилась Джилли, сохрани безумцу его дурацкую шею, по крайней мере, на сегодняшний вечер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67