— Ну по крайней мере у какого-то мужчины хватило ума вас заловить. Ваш муж с вами?
— Он в плавании, служит, — сухо ответил Максим. — Уж не Бет ли Райдер сидит за нашим столом?
Джорджиана заметила, что Фрэнк озадаченно посмотрел на улыбающегося Максима и сказал:
— Как почетный гость ты, Макс, сидишь с мэром и его супругой, а также с твоим покорным слугой. А Джорджиану мы, конечно, пригласим присоединиться к остальным сотрудникам.
— Надеюсь, ты не против, — тихо сказал Максим Джорджиане, пока они шли следом за Фрэнком через лабиринт столиков, которые заполнили большую часть зала. — Я надеялся, что мы будем сидеть вместе. Все мы, — добавил он, запоздало заметив, куда завели его мысли.
Ему хотелось поговорить с ней без свидетелей, и казалось, что этот вечер может оказаться для него единственным шансом.
— Я буду сидеть с Корой, — ответила Джорджиана. — И со Стефани приятно общаться.
— Если не обращать внимания на то, что она говорит, — тихо пробормотал Максим.
Он мимолетно сжал ее пальцы, которые сразу же приятно потеплели, и направился к длинному столу, установленному на сцене.
Джорджиана смотрела, как по пути он останавливался, чтобы с кем-то поговорить. Смех и радостные возгласы, которыми его встречали, казались искренними, и он чувствовал себя совершенно непринужденно. Она вынуждена была признать: то, что она назвала самодовольством и тщеславием, на самом деле было его уверенностью в себе. И это привлекало окружающих, словно солнечное тепло.
На многих были меха, дорогие наряды и украшения — несомненные признаки богатства. Но другие — а их было несколько сотен — являлись людьми скромного достатка. Судя по тому, что говорила Стефани, пока они ехали в машине, Максим пригласил всех работников «Кроникл», включая сторожа и разносчиков газет. Однако она не думала, что энтузиазм окружающих впрямую зависит от владельца газеты и, следовательно, их работодателя. Он обладал тем особым, трудно определимым свойством, называемым харизмой.
Когда он наконец добрался до сцены и оказался в ярком свете софитов, она снова поразилась его необычной внешности. В зале присутствовало немало других интересных мужчин (например, Фрэнк Говард был весьма недурен собой), но ни один из них не обладал такой притягательной силой.
— Максу следовало бы избираться в сенат, — сказала Стефани Фрэнку, когда тот подошел к их столику во время перемены блюд. — Он потрясающе хорошо смотрится в свете прожекторов. Я каждый раз содрогаюсь, когда представляю себе, как он толчется в какой-нибудь забытой Богом стране ради нескольких жалких фотографий еще более жалких людишек. Ему бы забыть о всяких Пулитцеровских премиях и заняться чем-то по-настоящему значимым.
— Например, стать фотомоделью или артистом? — невинным тоном предположила Джорджиана, вызвав смех всех сидевших за их столиком.
— Тут она тебя поймала, Стеф! — поддразнил ее Фрэнк. — Но нам все же не хочется, чтобы Макс спасался от пуль где-нибудь в Ливане или Центральной Америке. Мы хотим, чтобы он был здесь, у руля. У него прирожденные способности управлять крупным делом. Кроме того, он мог бы и здесь заниматься фотожурналистикой. Насколько я понимаю, последний свой фоторепортаж он делал рядом со своим домом и без труда нашел для него покупателя.
— Я видела весь монтаж, — ответила Стефани, переводя взгляд на Джорджиану. — И мне надо было бы ревновать.
Ее многозначительный взгляд вызвал у Джорджианы только недоумение. Она спросила:
— Ревновать к его увлеченности фотографией?
Стефани с Фрэнком переглянулись.
— Боюсь навредить Максу, — туманно пробормотал Фрэнк.
Стефани пожала плечами и поменяла тему разговора:
— Макс пока не знает, но я намерена ему помочь — оторвать его от типографской краски и корпоративных иерархий.
Фрэнк широко улыбнулся:
— Извини, дорогая. Объявления, которые сегодня собирается сделать Макс, касаются изменений в политике корпорации, которые он намерен ввести в течение следующего года. Он потратил последние месяцы на изучение газетных дел вовсе не для того, чтобы оставить нас ни с чем. Гм… похоже, мое мясо стынет! — бросил он, поворачиваясь к сцене. — Прошу вас обеих оставить для меня танец.
Джорджиана ела молча: она получала удовольствие уже от того, что может слушать разговоры своих соседей по столику, а не гудение и хрипы нагревателя, доносящиеся из подвала. По сравнению с одиночеством и ожиданием все кажется более приятным.
Во время главной перемены блюд она посмотрела в сторону сцены и встретилась взглядом с Максимом. Она не знала, сколько времени он наблюдал за ней, но его взгляд подействовал на нее мгновенно. У нее свело судорогой желудок, а рука с вилкой замерла на весу.
Кто-то коснулся плеча Максима и отвлек его. Изумленная внезапно охватившей ее слабостью, Джорджиана откинулась на спинку стула и невидящим взглядом уставилась в тарелку. Что с ней происходит?
— Леди и джентльмены! Прошу вашего внимания!
Джорджиана подняла голову при звуках голоса Фрэнка, усиленного микрофоном. Сконцентрировав свое внимание на этом высоком светловолосом мужчине, она приказала себе не смотреть на Максима. Но он попал в поле ее зрения и заслонил собой все, в том числе и Фрэнка с его вступительной речью. Только когда Максим подошел к микрофону, она услышала, что вокруг нее все аплодируют, и запоздало присоединилась к гостям.
Он властно царил на сцене — как всегда и везде, решила она. Под жаркими белыми лучами театральных софитов черты его лица казались еще более мужественными, чем обычно. Он являл собой образ человека, который чувствует себя совершенно непринужденно. Она не вслушивалась в его слова — его речь ее не касалась, но низкие звучные интонации заставляли ее наблюдать за ним, и она испытывала все большее смятение. Она правильно оценила его взгляд: он хочет ее. А она? Чего хочет она сама?
Произнеся несколько обязательных шуток и обычные слова благодарности, Максим закончил свою короткую речь словами:
— Я не могу обещать, что вам понравятся все перемены, которые я задумал. И я был бы разочарован, если бы дело обстояло именно так. Но я могу вам обещать, что будущее будет совсем иным. «Плауден кроникл» больше не будет, выражаясь словами одного подписчика, рекламой бакалеи и остатков новостей, на которые никакие другие издания не польстились!
— Джорджиана, что с вами? — встревоженно спросила Кора, когда ее молодая спутница вдруг странно поперхнулась.
Джорджиана помотала головой, пытаясь сказать, что с ней все в порядке, и расхохоталась. Ее гортанный смех заставил нескольких мужчин бросить на нее заинтересованные взгляды, но она не заметила их восхищения. Максим Дехуп публично процитировал ее слова!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Он в плавании, служит, — сухо ответил Максим. — Уж не Бет ли Райдер сидит за нашим столом?
Джорджиана заметила, что Фрэнк озадаченно посмотрел на улыбающегося Максима и сказал:
— Как почетный гость ты, Макс, сидишь с мэром и его супругой, а также с твоим покорным слугой. А Джорджиану мы, конечно, пригласим присоединиться к остальным сотрудникам.
— Надеюсь, ты не против, — тихо сказал Максим Джорджиане, пока они шли следом за Фрэнком через лабиринт столиков, которые заполнили большую часть зала. — Я надеялся, что мы будем сидеть вместе. Все мы, — добавил он, запоздало заметив, куда завели его мысли.
Ему хотелось поговорить с ней без свидетелей, и казалось, что этот вечер может оказаться для него единственным шансом.
— Я буду сидеть с Корой, — ответила Джорджиана. — И со Стефани приятно общаться.
— Если не обращать внимания на то, что она говорит, — тихо пробормотал Максим.
Он мимолетно сжал ее пальцы, которые сразу же приятно потеплели, и направился к длинному столу, установленному на сцене.
Джорджиана смотрела, как по пути он останавливался, чтобы с кем-то поговорить. Смех и радостные возгласы, которыми его встречали, казались искренними, и он чувствовал себя совершенно непринужденно. Она вынуждена была признать: то, что она назвала самодовольством и тщеславием, на самом деле было его уверенностью в себе. И это привлекало окружающих, словно солнечное тепло.
На многих были меха, дорогие наряды и украшения — несомненные признаки богатства. Но другие — а их было несколько сотен — являлись людьми скромного достатка. Судя по тому, что говорила Стефани, пока они ехали в машине, Максим пригласил всех работников «Кроникл», включая сторожа и разносчиков газет. Однако она не думала, что энтузиазм окружающих впрямую зависит от владельца газеты и, следовательно, их работодателя. Он обладал тем особым, трудно определимым свойством, называемым харизмой.
Когда он наконец добрался до сцены и оказался в ярком свете софитов, она снова поразилась его необычной внешности. В зале присутствовало немало других интересных мужчин (например, Фрэнк Говард был весьма недурен собой), но ни один из них не обладал такой притягательной силой.
— Максу следовало бы избираться в сенат, — сказала Стефани Фрэнку, когда тот подошел к их столику во время перемены блюд. — Он потрясающе хорошо смотрится в свете прожекторов. Я каждый раз содрогаюсь, когда представляю себе, как он толчется в какой-нибудь забытой Богом стране ради нескольких жалких фотографий еще более жалких людишек. Ему бы забыть о всяких Пулитцеровских премиях и заняться чем-то по-настоящему значимым.
— Например, стать фотомоделью или артистом? — невинным тоном предположила Джорджиана, вызвав смех всех сидевших за их столиком.
— Тут она тебя поймала, Стеф! — поддразнил ее Фрэнк. — Но нам все же не хочется, чтобы Макс спасался от пуль где-нибудь в Ливане или Центральной Америке. Мы хотим, чтобы он был здесь, у руля. У него прирожденные способности управлять крупным делом. Кроме того, он мог бы и здесь заниматься фотожурналистикой. Насколько я понимаю, последний свой фоторепортаж он делал рядом со своим домом и без труда нашел для него покупателя.
— Я видела весь монтаж, — ответила Стефани, переводя взгляд на Джорджиану. — И мне надо было бы ревновать.
Ее многозначительный взгляд вызвал у Джорджианы только недоумение. Она спросила:
— Ревновать к его увлеченности фотографией?
Стефани с Фрэнком переглянулись.
— Боюсь навредить Максу, — туманно пробормотал Фрэнк.
Стефани пожала плечами и поменяла тему разговора:
— Макс пока не знает, но я намерена ему помочь — оторвать его от типографской краски и корпоративных иерархий.
Фрэнк широко улыбнулся:
— Извини, дорогая. Объявления, которые сегодня собирается сделать Макс, касаются изменений в политике корпорации, которые он намерен ввести в течение следующего года. Он потратил последние месяцы на изучение газетных дел вовсе не для того, чтобы оставить нас ни с чем. Гм… похоже, мое мясо стынет! — бросил он, поворачиваясь к сцене. — Прошу вас обеих оставить для меня танец.
Джорджиана ела молча: она получала удовольствие уже от того, что может слушать разговоры своих соседей по столику, а не гудение и хрипы нагревателя, доносящиеся из подвала. По сравнению с одиночеством и ожиданием все кажется более приятным.
Во время главной перемены блюд она посмотрела в сторону сцены и встретилась взглядом с Максимом. Она не знала, сколько времени он наблюдал за ней, но его взгляд подействовал на нее мгновенно. У нее свело судорогой желудок, а рука с вилкой замерла на весу.
Кто-то коснулся плеча Максима и отвлек его. Изумленная внезапно охватившей ее слабостью, Джорджиана откинулась на спинку стула и невидящим взглядом уставилась в тарелку. Что с ней происходит?
— Леди и джентльмены! Прошу вашего внимания!
Джорджиана подняла голову при звуках голоса Фрэнка, усиленного микрофоном. Сконцентрировав свое внимание на этом высоком светловолосом мужчине, она приказала себе не смотреть на Максима. Но он попал в поле ее зрения и заслонил собой все, в том числе и Фрэнка с его вступительной речью. Только когда Максим подошел к микрофону, она услышала, что вокруг нее все аплодируют, и запоздало присоединилась к гостям.
Он властно царил на сцене — как всегда и везде, решила она. Под жаркими белыми лучами театральных софитов черты его лица казались еще более мужественными, чем обычно. Он являл собой образ человека, который чувствует себя совершенно непринужденно. Она не вслушивалась в его слова — его речь ее не касалась, но низкие звучные интонации заставляли ее наблюдать за ним, и она испытывала все большее смятение. Она правильно оценила его взгляд: он хочет ее. А она? Чего хочет она сама?
Произнеся несколько обязательных шуток и обычные слова благодарности, Максим закончил свою короткую речь словами:
— Я не могу обещать, что вам понравятся все перемены, которые я задумал. И я был бы разочарован, если бы дело обстояло именно так. Но я могу вам обещать, что будущее будет совсем иным. «Плауден кроникл» больше не будет, выражаясь словами одного подписчика, рекламой бакалеи и остатков новостей, на которые никакие другие издания не польстились!
— Джорджиана, что с вами? — встревоженно спросила Кора, когда ее молодая спутница вдруг странно поперхнулась.
Джорджиана помотала головой, пытаясь сказать, что с ней все в порядке, и расхохоталась. Ее гортанный смех заставил нескольких мужчин бросить на нее заинтересованные взгляды, но она не заметила их восхищения. Максим Дехуп публично процитировал ее слова!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51