Танец был медленный, но даже если бы музыка играла быстро, ничего не изменилось бы. Они двигались в собственном ритме желания.
Переплетя пальцы Джорджианы со своими, Максим продолжал удерживать туфли на согнутом мизинце. Его вторая рука властно опустилась на ее талию.
От этого прикосновения по всему ее телу разлилась волна наслаждения, которое удвоило удовольствие от танца с ним.
Он ничего не говорил, но в этом не было нужды. Настойчивое соприкосновение их ног обещало ей еще не изведанные высоты страсти. Его смокинг легко терся о пышные очертания ее не затянутой в бюстгальтер груди, причиняя сладкую боль, от которой не хотелось избавляться.
Каждое его движение, каждый шаг приближали ее к нему. Он прижимал ее к себе так крепко, что ей трудно было дышать. Затем он перенес вес тела на одну ногу, а второй ловко раздвинул ее колени. Его бедра ритмично двигались, дразнили, требуя отклика на откровенно эротическую игру.
Она чувствовала, что тает, тонет в своем желании. За его ленивыми движениями ощущалось нетерпение, которого она прежде в нем не чувствовала, даже при поцелуе.
Ее рука лежала у него на шее, и под большим пальцем стремительно и сильно бился пульс.
«Он знает, как на меня действует наш танец», — подумала она.
Но когда Джорджиана запрокинула голову, чтобы посмотреть на Максима, на его лице она не увидела торжествующей улыбки. Его черты застыли и выражали напряжение, нос казался более острым, чем обычно. Чувственные губы были плотно сомкнуты, показывая, с каким усилием он себя сдерживает. И в то же время она не сомневалась в том, что ему желанна. Мышцы под ее рукой отчаянно напряглись. Его тело теперь не скользило, а налилось страстью, которая требовала уединения.
Когда он наклонился к ней, она отвернулась, испугавшись, что он поцелует ее прямо в зале, на глазах у людей, которым ее совсем недавно представили как замужнюю женщину.
Но он только прижался гладко выбритой щекой к ее щеке и прошептал на ухо, почти прикасаясь губами:
— Давай уйдем отсюда! Прямо сейчас!
— А остальные? — почти беззвучно прошептала она.
— К черту остальных! Это — между нами!
Он говорил отрывисто, но она ощутила, что его тело дрожит. То, что он не меньше ее подвержен капризам возникшей между ними страсти, немного ободрило.
Увлекаемая волной желания, она пыталась убедить себя, что не делает ничего дурного. Как только они останутся вдвоем, она скажет Максиму, что на самом деле не замужем. Она скажет, будто разведена или овдовела — придумает любое объяснение, которое будет извинять ее поступки до тех пор, пока не появится возможность рассказать ему правду. Потому что она больше не в силах будет притворяться, будто не хочет его, будто любит кого-то другого.
Танец закончился. Какое-то мгновение Джорджиана не отдавала отчета в своих действиях, продолжая двигаться под мелодию, которая звучала в ее душе. Максим не разжимал рук.
— Улыбку! — раздалось веселое требование за секунду до ослепительно-белой вспышки у самых их лиц.
Джорджиана съежилась и инстинктивно вскинула руку, прежде чем затемненная комната осветилась второй раз.
— Прекратите! — закричала она и повернулась так, чтобы спрятать лицо на плече у Максима.
— Что вы тут вытворяете? — гневным шепотом спросил Максим и вырвал аппарат из рук ошеломленного фотографа.
— Я… я Ларри Бостик, мистер Дехуп, фотограф «Кроникл», — объяснил недоумевающий молодой человек. — Мистер Говард велел мне сделать несколько неофициальных фотографий, чтобы напечатать в воскресном выпуске на светской страничке. Вы такая интересная пара, что я… я…
Его голос замер — и в эту минуту зажегся свет.
— Законом запрещено публиковать фотографии без согласия фотографируемых! — запротестовала Джорджиана, придя в себя. — Вы не имеете права! Я не разрешаю!
Максим с удивлением слушал ее протесты. Сначала он решил, что Джорджиана просто была неприятно удивлена вспышкой, но когда он повернулся к ней, то ему пришла в голову и другая причина ее очевидного неудовольствия. Танец… На снимке они будут выглядеть обнимающейся парой. И не нужно обладать богатым воображением, чтобы догадаться, как этот снимок выглядел бы на газетной полосе.
Ни минуты не колеблясь, он открыл фотокамеру и извлек оттуда наполовину отснятую пленку.
— Извини, Ларри, но леди права. Нет, — добавил он, предвидя возражения, — раз ты мой работник, то эта пленка принадлежит мне. И что я с ней сделаю, это мое дело. — Повернувшись к Джорджиане, он протянул ей кассету. — Приношу свои извинения.
Джорджиана взяла пленку и зажала ее в кулаке.
— Спасибо! — сказала она с большим чувством, нежели это происшествие заслуживало.
Максим не подозревал, что случилось, но он только что защитил ее от серьезной опасности. Алан предупреждал, что она должна избегать любого внимания прессы. Если на нее идет охота, то за газетными публикациями будут следить обязательно.
— Ладно, инцидент исчерпан. Можно вернуться к развлечениям.
Максим подал сигнал оркестру. Музыканты тотчас заиграли быструю мелодию, которая привела в восторг молодых гостей. Еще до того, как он повернулся к Джорджиане, свет снова притушили.
— Все в порядке? — спросил он, обнимая ее за талию.
— Извините, — прошептала она. — Я чувствую себя страшно неловко из-за того, что устроила сцену. Давайте сядем.
— Вы имели полное право рассердиться, — напряженно ответил он.
Его собственный гнев был вызван совсем иными причинами.
Джорджиана была готова капитулировать. Он чувствовал, как она таяла в его объятиях. Еще несколько секунд — и они уже скрылись бы. А вместо этого попали в неловкое положение, все видели их вместе, так что она не может уйти с ним вдвоем. И он ее в этом не винил. Он сам виноват в том, что добивался своего в столь неподходящий момент. Но теперь он по крайней мере был уверен в том, что она испытывает к нему влечение. И в следующий раз их ничто не остановит.
Он подавил укоры совести. И все-таки он не верил в то, что она счастлива в браке со своим моряком. Если бы это было так, он бы не смог привлечь ее внимания. Будь она его женой, он ни за что не уехал бы, оставив ее одну.
— А, вот вы где, Джорджиана! А мы было подумали, что вы исчезли! — сказала Стефани, когда они вернулись к столику. — Макс, ты не имел права так запугивать того беднягу! Наверное, он теперь боится, что остался без работы.
— И не без оснований, — отрезал Максим, холодно глядя на Фрэнка — Ты что, не учишь своих журналистов, как надо себя вести?
Фрэнк ничуть не обиделся и только пожал плечами:
— А ты в прошлом году в Бейруте тоже вел себя как следует?
Максим угрожающе зарычал, но не сказал ни слова. Усадив Джорджиану, он обошел столик и сел на свободное место рядом со Стефани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51