— Я дала ему сорок восемь часов на то, чтобы он сам опроверг свою клевету, пообещав в противном случае отделать его кнутом. Иди ко мне. Я помогу тебе расстегнуть пуговицы.
Джорджиана встала и повернулась к Ливи спиной. Та принялась расстегивать пуговицы на ее корсаже.
— Я была слишком смущена и слишком рассержена, чтобы разговаривать. Если бы я попыталась заговорить, то либо раскричалась бы, либо разрыдалась. Я смогла только встать и пойти к лодкам. Мистер Росс последовал за мной. Он сказал, он сказал… О, я не могу повторить то, что он сказал. Он гораздо хуже графа.
— Сегодня вечером за обедом тебе следует обвинить Трешфилда в клевете. Заставь его взять свои слова назад.
Сняв расстегнутый корсаж, Джорджиана резко подняла голову.
— Его абсурдная ложь не стоит того, чтобы придавать ей большое значение. Я не намерена реагировать на нее.
Ливи начала помогать Джорджиане снимать юбку.
— Не стоит вставать в позу. Семья этого не поймет. Если мы ничего не предпримем, то Пруденс разнесет эту ложь на всю страну. А Эвелин — самый известный в Англии сплетник. Он отправится в свой клуб и начнет всем рассказывать. А потом его приятели растрезвонят об этом повсюду. Они погубят твою репутацию. Подними руки, я перекину юбку через твою голову. — Ливи помогла ей пролезть через гору блестящей серой материи.
— Трешфилд позаботится о том, чтобы все они держали язык за зубами, — сказала Джорджиана, надевая корсаж дорожного костюма. Она не сказала тетке, что самым большим унижением для нее был разговор с Ником, когда тот выразил сомнение в отношении ее целомудрия. Она сжала губы и заметила, что тетя Ливи пристально смотрит на нее.
— Что сказал тебе мистер Росс?
— Мистер Росс подлый негодяй.
— Он не поверил Трешфилду. Мне он кажется умным, справедливым человеком.
— Мне не хочется говорить об этом, тетя Ливи. Этот разговор неприятен для меня.
— Я хочу предупредить тебя, дитя мое. Если ты ничего не предпримешь, то мистер Росс не будет сидеть сложа руки. Ты не видела, какой взгляд он бросил на Трешфилда, когда ты ушла. А мы с Пруденс видели, и она едва не упала в обморок.
— Вы по-прежнему хотите ехать со мной на поиски дома? — Ливи посмотрела на нее скептически. — Мне понадобится знать ваше мнение о доме, в котором для начала можно будет разместить тридцать детей. К стряпчему мы сегодня не успеем. — Джорджиана подняла серо-голубой капор с бордовыми лентами.
— Совершенно не обязательно отправляться на поиски дома сегодня. Требуется время, чтобы купить большой, хороший дом. Такой, какой тебе нужен.
— Я должна ехать, — настаивала Джорджиана дрожащим голосом. — Пожалуйста, переоденьтесь поскорее, тетя Ливи. Мне потребуется ваш совет при выборе дома, в котором будут жить несчастные дети. Я не хочу сразу возвращаться сюда, возможно, я даже пообедаю в городе. Пожалуйста, составьте мне компанию.
Вернулась она поздно вечером, объездив всю округу и осмотрев несколько домов. Это занятие помогло ей на время забыть о своем стыде и отвлекло от тревожных мыслей, связанных с Ником. Он пригрозил, что залезет в ее спальню, но чем больше она думала об этом, тем менее вероятным казалось ей, что он выполнит свою угрозу.
Джентльмены обычно не врываются в комнаты леди. Они приходят туда украдкой, когда их приглашают. Хозяева, принимающие гостей, относятся к таким визитам как к чему-то само собой разумеющемуся. Вот почему на дверях спален часто указывают имена гостей. Джорджиана помнила случай, произошедший в год, когда ей исполнилось восемнадцать. Ее мать забыла повесить на дверях комнат гостей герцога карточки с их именами, и один неверный муж случайно прокрался в постель своей законной жены. Та леди немедленно вытолкнула его за дверь и поставила перед ней свою обувь, чтобы ее любовник не совершил ту же ошибку.
В доме было темно и тихо, когда Ребекка помогла Джорджиане раздеться. Сняв платье, Джорджиана сразу велела служанке ложиться спать. Сама она умылась и надела батистовую ночную рубашку и халат, украшенный вышивкой. Проходя через гостиную, Джорджиана остановилась и подошла к двери. Из замка торчал ключ. Она повернула его и почувствовала значительное облегчение, услышав щелчок замка.
Сбросив халат, она улеглась в постель и стала смотреть на свет, попадающий в спальню из гостиной через дверной проем. Сквозь высокие окна балкона к ней проникал свет луны. Она повернулась на бок и закрыла глаза. Время шло, а сон все не приходил. Она перевернулась на другой бок. Потом легла на спину. Потом вздохнула, взбила кулаками подушку и улеглась на живот. Плотно сжала веки и начала читать про себя стихи. Ничего не помогало. В конце концов Джорджиана села, нащупала в темноте свой халат, надела его и сунула ноги в тапочки.
Пока она металась в постели, лента на ее волосах развязалась и волосы рассыпались по плечам. Она отбросила с лица мешавшую прядь и подошла к стеклянной двери балкона. Затем вышла на балкон и прошла между шезлонгом и стулом, остановилась перед железными перилами и посмотрела на лунный свет, отражавшийся в небольшом озере.
Как могло случиться, что теперь ее больше пугает то, что Ник может подумать о ней плохо, чем гнусная ложь графа? Как это на нее не похоже. Ее никогда не целовали так, как Ник, и теперь, думая об этом, она поняла, что от его поцелуя она впала в какое-то оцепенение или беспамятство. В течение всего ленча Джорджиана не могла отвести от него глаз. А когда он смотрел на нее, она заливалась краской и вынуждена была отводить взгляд, чтобы скрыть свое волнение.
«Как это на меня не похоже, — еще раз подумала Джорджиана. — И как мог он через несколько часов после этих поцелуев обвинить ее в… непристойном поведении? Я ненавижу его. Гнусный мерзавец. Гнусный, гнусный мерзавец». От этих мыслей злость ее не уменьшилась, и она в сердцах стукнула ногой по железным перилам.
Джорджиана забыла о том, что была в тапочках. Слабо вскрикнув, она запрыгала на одной ноге, потом, прихрамывая, дошла до кресла, села и начала растирать ногу. Вдруг она услышала тихий, едва различимый звук. Джорджиана подняла голову и посмотрела в сторону лужайки. Там никого не было видно.
Вновь послышался странный звук. Она встала, перегнулась через перила и посмотрела вниз. Позади нее скрипнула дверь. Джорджиана резко выпрямилась, но не успела повернуться, как ее обхватили чьи-то сильные руки. Она повернула голову, но чужая рука прикрыла ей рот, хотя Джорджиана и пыталась сопротивляться. Она укусила чужую руку.
— Аи! Черт возьми, Джордж, у тебя острые зубы.
Джорджиане удалось вырваться, и она увидела своего противника.
— Мистер Росс!
— Ник!
На мгновение она лишилась дара речи. Он был одет очень странно: весь в черном, даже рубашка его была черной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Джорджиана встала и повернулась к Ливи спиной. Та принялась расстегивать пуговицы на ее корсаже.
— Я была слишком смущена и слишком рассержена, чтобы разговаривать. Если бы я попыталась заговорить, то либо раскричалась бы, либо разрыдалась. Я смогла только встать и пойти к лодкам. Мистер Росс последовал за мной. Он сказал, он сказал… О, я не могу повторить то, что он сказал. Он гораздо хуже графа.
— Сегодня вечером за обедом тебе следует обвинить Трешфилда в клевете. Заставь его взять свои слова назад.
Сняв расстегнутый корсаж, Джорджиана резко подняла голову.
— Его абсурдная ложь не стоит того, чтобы придавать ей большое значение. Я не намерена реагировать на нее.
Ливи начала помогать Джорджиане снимать юбку.
— Не стоит вставать в позу. Семья этого не поймет. Если мы ничего не предпримем, то Пруденс разнесет эту ложь на всю страну. А Эвелин — самый известный в Англии сплетник. Он отправится в свой клуб и начнет всем рассказывать. А потом его приятели растрезвонят об этом повсюду. Они погубят твою репутацию. Подними руки, я перекину юбку через твою голову. — Ливи помогла ей пролезть через гору блестящей серой материи.
— Трешфилд позаботится о том, чтобы все они держали язык за зубами, — сказала Джорджиана, надевая корсаж дорожного костюма. Она не сказала тетке, что самым большим унижением для нее был разговор с Ником, когда тот выразил сомнение в отношении ее целомудрия. Она сжала губы и заметила, что тетя Ливи пристально смотрит на нее.
— Что сказал тебе мистер Росс?
— Мистер Росс подлый негодяй.
— Он не поверил Трешфилду. Мне он кажется умным, справедливым человеком.
— Мне не хочется говорить об этом, тетя Ливи. Этот разговор неприятен для меня.
— Я хочу предупредить тебя, дитя мое. Если ты ничего не предпримешь, то мистер Росс не будет сидеть сложа руки. Ты не видела, какой взгляд он бросил на Трешфилда, когда ты ушла. А мы с Пруденс видели, и она едва не упала в обморок.
— Вы по-прежнему хотите ехать со мной на поиски дома? — Ливи посмотрела на нее скептически. — Мне понадобится знать ваше мнение о доме, в котором для начала можно будет разместить тридцать детей. К стряпчему мы сегодня не успеем. — Джорджиана подняла серо-голубой капор с бордовыми лентами.
— Совершенно не обязательно отправляться на поиски дома сегодня. Требуется время, чтобы купить большой, хороший дом. Такой, какой тебе нужен.
— Я должна ехать, — настаивала Джорджиана дрожащим голосом. — Пожалуйста, переоденьтесь поскорее, тетя Ливи. Мне потребуется ваш совет при выборе дома, в котором будут жить несчастные дети. Я не хочу сразу возвращаться сюда, возможно, я даже пообедаю в городе. Пожалуйста, составьте мне компанию.
Вернулась она поздно вечером, объездив всю округу и осмотрев несколько домов. Это занятие помогло ей на время забыть о своем стыде и отвлекло от тревожных мыслей, связанных с Ником. Он пригрозил, что залезет в ее спальню, но чем больше она думала об этом, тем менее вероятным казалось ей, что он выполнит свою угрозу.
Джентльмены обычно не врываются в комнаты леди. Они приходят туда украдкой, когда их приглашают. Хозяева, принимающие гостей, относятся к таким визитам как к чему-то само собой разумеющемуся. Вот почему на дверях спален часто указывают имена гостей. Джорджиана помнила случай, произошедший в год, когда ей исполнилось восемнадцать. Ее мать забыла повесить на дверях комнат гостей герцога карточки с их именами, и один неверный муж случайно прокрался в постель своей законной жены. Та леди немедленно вытолкнула его за дверь и поставила перед ней свою обувь, чтобы ее любовник не совершил ту же ошибку.
В доме было темно и тихо, когда Ребекка помогла Джорджиане раздеться. Сняв платье, Джорджиана сразу велела служанке ложиться спать. Сама она умылась и надела батистовую ночную рубашку и халат, украшенный вышивкой. Проходя через гостиную, Джорджиана остановилась и подошла к двери. Из замка торчал ключ. Она повернула его и почувствовала значительное облегчение, услышав щелчок замка.
Сбросив халат, она улеглась в постель и стала смотреть на свет, попадающий в спальню из гостиной через дверной проем. Сквозь высокие окна балкона к ней проникал свет луны. Она повернулась на бок и закрыла глаза. Время шло, а сон все не приходил. Она перевернулась на другой бок. Потом легла на спину. Потом вздохнула, взбила кулаками подушку и улеглась на живот. Плотно сжала веки и начала читать про себя стихи. Ничего не помогало. В конце концов Джорджиана села, нащупала в темноте свой халат, надела его и сунула ноги в тапочки.
Пока она металась в постели, лента на ее волосах развязалась и волосы рассыпались по плечам. Она отбросила с лица мешавшую прядь и подошла к стеклянной двери балкона. Затем вышла на балкон и прошла между шезлонгом и стулом, остановилась перед железными перилами и посмотрела на лунный свет, отражавшийся в небольшом озере.
Как могло случиться, что теперь ее больше пугает то, что Ник может подумать о ней плохо, чем гнусная ложь графа? Как это на нее не похоже. Ее никогда не целовали так, как Ник, и теперь, думая об этом, она поняла, что от его поцелуя она впала в какое-то оцепенение или беспамятство. В течение всего ленча Джорджиана не могла отвести от него глаз. А когда он смотрел на нее, она заливалась краской и вынуждена была отводить взгляд, чтобы скрыть свое волнение.
«Как это на меня не похоже, — еще раз подумала Джорджиана. — И как мог он через несколько часов после этих поцелуев обвинить ее в… непристойном поведении? Я ненавижу его. Гнусный мерзавец. Гнусный, гнусный мерзавец». От этих мыслей злость ее не уменьшилась, и она в сердцах стукнула ногой по железным перилам.
Джорджиана забыла о том, что была в тапочках. Слабо вскрикнув, она запрыгала на одной ноге, потом, прихрамывая, дошла до кресла, села и начала растирать ногу. Вдруг она услышала тихий, едва различимый звук. Джорджиана подняла голову и посмотрела в сторону лужайки. Там никого не было видно.
Вновь послышался странный звук. Она встала, перегнулась через перила и посмотрела вниз. Позади нее скрипнула дверь. Джорджиана резко выпрямилась, но не успела повернуться, как ее обхватили чьи-то сильные руки. Она повернула голову, но чужая рука прикрыла ей рот, хотя Джорджиана и пыталась сопротивляться. Она укусила чужую руку.
— Аи! Черт возьми, Джордж, у тебя острые зубы.
Джорджиане удалось вырваться, и она увидела своего противника.
— Мистер Росс!
— Ник!
На мгновение она лишилась дара речи. Он был одет очень странно: весь в черном, даже рубашка его была черной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63