Я слышала о таких случаях. — Она посмотрела на ребенка и улыбнулась. — У нее бабушкин нос. Да, несомненно, ребенок от вашего корня, но не слишком надейтесь — вероятность зачать другого очень мала. Вам повезло. Господь услышал молитвы моей сестры, и, как говорит ваша мать, это настоящее чудо!
Адам де Мариско подошел к Скай, и они вместе принялись зачарованно разглядывать дочь.
— Как мне благодарить тебя, дорогая? — спросил он, и она чувствовала, как у него першит в горле. Скай потрясла головой, ее глаза наполнились слезами счастья, и у нее самой комок застрял в горле.
— Я… я просто не верю в это, Адам! — Она посмотрела на сестру и увидела, что все женщины тоже плачут.
Наконец Эйбхлин удалось взять себя в руки и она забрала ребенка у родителей.
— Ну, пора всем спать, — сказала она. — Тут есть колыбель?
— Да, сестра, — пришла в себя Габи, — дайте мне мою последнюю внучку, я положу ее в колыбель, пока Адам помогает Скай лечь. — Она повернулась к дочерям. — А вы что стоите? Ну-ка, расстелите постель, неужели все нужно объяснять?
Изабо и Клариса хихикнули, нисколько не обижаясь на мать. Они были рады, что им всем, и особенно их любимому брату и его прекрасной жене, выпало такое счастье. Сестры побежали в спальню и раскрыли давно приготовленную постель со свежими простынями, надушенными лавандой.
Адам осторожно приподнял Скай и перенес ее на руках в постель. Потом натянул на нее покрывало. Глаза у Скай, изможденной ожиданием последних месяцев и родами, начали сами собой закрываться. Она заснула, едва его губы коснулись ее губ.
— Все в порядке? — спросил Адам у Эйбхлин.
— О да, — кивнула та, мягко улыбаясь. — Она просто очень устала. Я бы так не волновалась, будь она помоложе, но все же ей больше тридцати, а это не самое лучшее время для таких тяжелых родов.
— А что, была какая-то опасность?
— Не думаю, Скай всегда была здорова, но все же осторожность не мешала.
Эйбхлин вывела всех из спальни и затворила за собой дверь.
— Ну, отправляйтесь в постель, дочки, — приказала Габи. — И я пойду спать, и вы, сестра, заслужили отдых. Я пошлю няньку, чтобы она присмотрела за младенцем, пока мы спим.
Клариса и Изабо обняли брата и отправились к себе, за ними вышли Эйбхлин и Габи. Последняя еще раз повторила:
— Это чудо! Когда они исчезли, Адам снова прокрался в комнату Скай и несколько минут стоял, пристально глядя на закутанного ребенка. Его дочь! У него есть дочь! Вовсе не королевский ублюдок, к чему он был уже готов, а его собственная дочь! Да, это чудо! Ему хотелось снова вынуть ребенка и рассмотреть его, но он побоялся. Хоть они и говорили, что это крупная девочка, но ему она казалась крошкой. завтра. Завтра будет много времени, чтобы познакомиться с ней, с этой новой девочкой. Он подошел к большой кровати, на которой спала Скай, и его сердце захлебнулось от нежности к жене. У нее был такой усталый вид! Теперь он был в долгу у нее — ведь она родила ему дочь. Нужно найти способ вернуться в Англию. Ирландия исключается — это Скай сама понимает. Если уже сейчас там волнения, то через несколько лет они перерастут в войну. Наклонившись, он нежно поцеловал жену и отправился в свою комнату.
Его сон прервало хныканье ребенка, и он, насторожившись, прокрался назад к колыбели. К его радости и облегчению, там уже была нянька. Она сделала реверанс:
— Все в порядке, монсеньор. Спите спокойно. Он с радостью вернулся в постель и снова проснулся только тогда, когда солнце над Аршамбо было уже в зените. Он лежал в кровати, даже не раздевшись, хотя сапоги он вроде снимал. Взглянув в комнату Скай, он увидел, что та сидит в постели и завтракает яйцом. Адам быстро привел себя в приличный вид. Скинув одежду, он крикнул Гийому, чтобы тот принес воды для умывания, и, пока он мылся и брился, старый слуга принес свежую одежду.
Ее глаза озарились, когда он вошел в комнату, и, протянув к нему руки, она весело сказала:
— Здравствуй, дорогой!
Сев на край постели, он поцеловал ее.
— Дорогая, я люблю тебя, — пробормотал он. — Ты самая замечательная женщина на свете!
— Что-то вы сегодня так счастливо выглядите, лорд! — поддразнила она его, но, не в силах больше притворяться, позвала няньку:
— Ия, принеси ребенка, чтобы мой муж посмотрел. Ты должен видеть ее, Адам, она совершенна! — Ее глаза тоже сияли от счастья, и он, взяв ее за руку, поцеловал ее.
— Спасибо, любимая, — сказал он. — От всего сердца — спасибо!
Ия принесла ребенка из колыбели. Осторожно положив его на постель, она сказала:
— Мне нужны новые пеленки, мадам, если позволите, я схожу за ними.
— Конечно, конечно, — одобрила ее Скай и повернулась к мужу. — Посмотри же, Адам, это просто чудо!
Адам посмотрел на маленький сверток, откуда виднелось только крошечное личико в виде сердца.
— Трудно сказать, — честно ответил он. — А нельзя ее развернуть?
Скай развернула одеяло и осторожно сняла с девочки крошечную рубашку и пеленки. Потом посмотрела на мужа:
— Ну?
Адам де Мариско пристально рассматривал девочку. Да, это было совершенство — пухленькие маленькие ручки и ножки, маленький толстый животик. Она была розовой, с клочком черных волос на головке, а когда открывала глазки, было видно, что они голубые. Она смотрела прямо на него, и, усмехнувшись, Адам пощекотал ее пальцем. Ее кожа на ощупь была такой нежной!
— Она сделана из роз и слоновой кости, белого бархата, — тихо сказал он.
Скай гордо улыбнулась и снова одела малышку. Та запищала, а мать расстегнула рубашку и поднесла младенца к груди. Молоко должно было появиться лишь на следующий день, и в груди было только молозиво — все, что она пока могла предложить дочери. Адам восхищенно наблюдал за этой мирной картиной.
— А как мы назовем ее? — спросил он жену. Пока Скай считала, что у нее будет ребенок от Генриха Наваррского, она даже не могла помыслить о его имени.
— Может быть, в честь твоей матери и добавим имя Мари, ведь май — месяц Богоматери? — посмотрела на мужа Скай.
— Это так мило с твоей стороны, дорогая, — ответил он, — но у Кларисы есть дочь Мари-Габриэла, а у Александра — Габриэла-Мари. Конечно, у нашей дочери могут быть эти имена, но только у нее должно быть и свое, чтобы отличить ее от кузин. — Он еще раз взглянул на свою дочь, которая была всецело занята материнской грудью. Снова ему захотелось прикоснуться к ней, и он погладил пальцем ее сморщенную щечку. Тут его опять поразило ощущение бархатистости ее кожицы, и его глаза вспыхнули.
— Велвет — «бархат», — сказал он. — Велвет Габриэла-Мари.
Велвет де Мариско! Велвет де Мариско же в этот самый момент вдруг начала икать, к восторгу родителей, а потом, нисколько не обращая внимания на важность момента, когда из безымянного младенца она превратилась в Велвет де Мариско, мирно заснула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
Адам де Мариско подошел к Скай, и они вместе принялись зачарованно разглядывать дочь.
— Как мне благодарить тебя, дорогая? — спросил он, и она чувствовала, как у него першит в горле. Скай потрясла головой, ее глаза наполнились слезами счастья, и у нее самой комок застрял в горле.
— Я… я просто не верю в это, Адам! — Она посмотрела на сестру и увидела, что все женщины тоже плачут.
Наконец Эйбхлин удалось взять себя в руки и она забрала ребенка у родителей.
— Ну, пора всем спать, — сказала она. — Тут есть колыбель?
— Да, сестра, — пришла в себя Габи, — дайте мне мою последнюю внучку, я положу ее в колыбель, пока Адам помогает Скай лечь. — Она повернулась к дочерям. — А вы что стоите? Ну-ка, расстелите постель, неужели все нужно объяснять?
Изабо и Клариса хихикнули, нисколько не обижаясь на мать. Они были рады, что им всем, и особенно их любимому брату и его прекрасной жене, выпало такое счастье. Сестры побежали в спальню и раскрыли давно приготовленную постель со свежими простынями, надушенными лавандой.
Адам осторожно приподнял Скай и перенес ее на руках в постель. Потом натянул на нее покрывало. Глаза у Скай, изможденной ожиданием последних месяцев и родами, начали сами собой закрываться. Она заснула, едва его губы коснулись ее губ.
— Все в порядке? — спросил Адам у Эйбхлин.
— О да, — кивнула та, мягко улыбаясь. — Она просто очень устала. Я бы так не волновалась, будь она помоложе, но все же ей больше тридцати, а это не самое лучшее время для таких тяжелых родов.
— А что, была какая-то опасность?
— Не думаю, Скай всегда была здорова, но все же осторожность не мешала.
Эйбхлин вывела всех из спальни и затворила за собой дверь.
— Ну, отправляйтесь в постель, дочки, — приказала Габи. — И я пойду спать, и вы, сестра, заслужили отдых. Я пошлю няньку, чтобы она присмотрела за младенцем, пока мы спим.
Клариса и Изабо обняли брата и отправились к себе, за ними вышли Эйбхлин и Габи. Последняя еще раз повторила:
— Это чудо! Когда они исчезли, Адам снова прокрался в комнату Скай и несколько минут стоял, пристально глядя на закутанного ребенка. Его дочь! У него есть дочь! Вовсе не королевский ублюдок, к чему он был уже готов, а его собственная дочь! Да, это чудо! Ему хотелось снова вынуть ребенка и рассмотреть его, но он побоялся. Хоть они и говорили, что это крупная девочка, но ему она казалась крошкой. завтра. Завтра будет много времени, чтобы познакомиться с ней, с этой новой девочкой. Он подошел к большой кровати, на которой спала Скай, и его сердце захлебнулось от нежности к жене. У нее был такой усталый вид! Теперь он был в долгу у нее — ведь она родила ему дочь. Нужно найти способ вернуться в Англию. Ирландия исключается — это Скай сама понимает. Если уже сейчас там волнения, то через несколько лет они перерастут в войну. Наклонившись, он нежно поцеловал жену и отправился в свою комнату.
Его сон прервало хныканье ребенка, и он, насторожившись, прокрался назад к колыбели. К его радости и облегчению, там уже была нянька. Она сделала реверанс:
— Все в порядке, монсеньор. Спите спокойно. Он с радостью вернулся в постель и снова проснулся только тогда, когда солнце над Аршамбо было уже в зените. Он лежал в кровати, даже не раздевшись, хотя сапоги он вроде снимал. Взглянув в комнату Скай, он увидел, что та сидит в постели и завтракает яйцом. Адам быстро привел себя в приличный вид. Скинув одежду, он крикнул Гийому, чтобы тот принес воды для умывания, и, пока он мылся и брился, старый слуга принес свежую одежду.
Ее глаза озарились, когда он вошел в комнату, и, протянув к нему руки, она весело сказала:
— Здравствуй, дорогой!
Сев на край постели, он поцеловал ее.
— Дорогая, я люблю тебя, — пробормотал он. — Ты самая замечательная женщина на свете!
— Что-то вы сегодня так счастливо выглядите, лорд! — поддразнила она его, но, не в силах больше притворяться, позвала няньку:
— Ия, принеси ребенка, чтобы мой муж посмотрел. Ты должен видеть ее, Адам, она совершенна! — Ее глаза тоже сияли от счастья, и он, взяв ее за руку, поцеловал ее.
— Спасибо, любимая, — сказал он. — От всего сердца — спасибо!
Ия принесла ребенка из колыбели. Осторожно положив его на постель, она сказала:
— Мне нужны новые пеленки, мадам, если позволите, я схожу за ними.
— Конечно, конечно, — одобрила ее Скай и повернулась к мужу. — Посмотри же, Адам, это просто чудо!
Адам посмотрел на маленький сверток, откуда виднелось только крошечное личико в виде сердца.
— Трудно сказать, — честно ответил он. — А нельзя ее развернуть?
Скай развернула одеяло и осторожно сняла с девочки крошечную рубашку и пеленки. Потом посмотрела на мужа:
— Ну?
Адам де Мариско пристально рассматривал девочку. Да, это было совершенство — пухленькие маленькие ручки и ножки, маленький толстый животик. Она была розовой, с клочком черных волос на головке, а когда открывала глазки, было видно, что они голубые. Она смотрела прямо на него, и, усмехнувшись, Адам пощекотал ее пальцем. Ее кожа на ощупь была такой нежной!
— Она сделана из роз и слоновой кости, белого бархата, — тихо сказал он.
Скай гордо улыбнулась и снова одела малышку. Та запищала, а мать расстегнула рубашку и поднесла младенца к груди. Молоко должно было появиться лишь на следующий день, и в груди было только молозиво — все, что она пока могла предложить дочери. Адам восхищенно наблюдал за этой мирной картиной.
— А как мы назовем ее? — спросил он жену. Пока Скай считала, что у нее будет ребенок от Генриха Наваррского, она даже не могла помыслить о его имени.
— Может быть, в честь твоей матери и добавим имя Мари, ведь май — месяц Богоматери? — посмотрела на мужа Скай.
— Это так мило с твоей стороны, дорогая, — ответил он, — но у Кларисы есть дочь Мари-Габриэла, а у Александра — Габриэла-Мари. Конечно, у нашей дочери могут быть эти имена, но только у нее должно быть и свое, чтобы отличить ее от кузин. — Он еще раз взглянул на свою дочь, которая была всецело занята материнской грудью. Снова ему захотелось прикоснуться к ней, и он погладил пальцем ее сморщенную щечку. Тут его опять поразило ощущение бархатистости ее кожицы, и его глаза вспыхнули.
— Велвет — «бархат», — сказал он. — Велвет Габриэла-Мари.
Велвет де Мариско! Велвет де Мариско же в этот самый момент вдруг начала икать, к восторгу родителей, а потом, нисколько не обращая внимания на важность момента, когда из безымянного младенца она превратилась в Велвет де Мариско, мирно заснула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184