Нам придется затаиться и переждать.
Он поднялся и, взяв полотенце, осторожно двинулся к ней.
– Значит, мы едем не домой? – прошептала она.
Он подумал, не выложить ли ей сразу все. Ведь главного он ей не сказал, а это главное заключалось в том, что они должны покинуть Францию. Но он решил, что с этим можно повременить. Она и так напугана, и тревожить ее воображение подобными известиями ни к чему.
– Нет, не домой, – подтвердил он. – Пока не домой. Это опасно. Там они тут же схватят нас. – Он остановился перед ней и разорвал полотенце на несколько узеньких поло сок. – Позволь, я взгляну на твои руки.
Она, все еще прижимая к себе туфли и глядя ему в глаза, робко протянула руку.
– Мне так не хватало тебя, ma petite – нежно произнес он, забинтовывая ее кровоточащее запястье. – Прости, что я так долго искал тебя. Но теперь мы вместе, и они больше не посмеют тронуть тебя. – Он посмотрел в ее теплые карие глаза и осторожно затянул повязку – Обещаю.
Он перевязал и другую ее руку, а потом опустился на корточки. Она подобрала подол – ровно настолько, чтобы он смог перевязать ей коленки. Поднявшись, он уже чувствовал, что ему удалось вернуть капельку ее доверия, но только капельку. Оно угадывалось в ее глазах, пробиваясь сквозь неуверенность и страх.
И боялась она не столько их, сколько его.
По меньшей мере странно было осознавать, что она его боится. Никто и никогда не смотрел на него так. Так, словно он... нес в себе угрозу.
– Макс, я... я ничего не рассказала им.
– Знаю.
– Ничего... потому что ничего не помню. – Она опустила глаза, густые ресницы легли и тут же снова взметнулись вверх. – И тебя не я помню. Совсем не помню.
– Я знаю, Мари. – Он протянул руку и, осторожно взяв ее за подбородок, провел пальцем по ямочке. – Ты вспомнишь. Обязательно вспомнишь. А пока положись на меня. Больше им не удастся разлучить нас.
Прозвучало убедительно.
Чертовски убедительно.
Она не ответила, лишь прерывисто вздохнула. Ее губы были полуоткрыты.
Макса обдало жаром. Ее губы были так близко, что стоило ему чуть наклониться...
Он быстро подавил это желание. Эти губы будут поопаснее пули.
– Макс, я когда-нибудь буду дома?
Она не знает, что месяц назад дом ее сгорел дотла. Не знает, что сестра ее мертва, а брат заточен в Бастилию.
И он не может рассказать ей об этом.
Забвение, постигшее ее, сделало ее невинной и трогательно-беззащитной, но он знает ее жестокую сущность.
Она враг. Он доставит ее в Англию, и пусть секретные службы занимаются ею. Она ввязалась в опасную игру и проиграла ее.
Наступил час расплаты.
– Макс, – позвала она.
Он убрал руку и отступил от нее.
– Нам пора.
– Но скажи, я буду...
– Да. Будешь. Рано или поздно ты будешь дома.
Он лгал.
Одной ложью больше, одной меньше – какая разница?
Глава 5
Свобода. Она верила, что, вырвавшись оттуда, из царства стонов и тьмы, она обретет свободу. Только сейчас поняла она, сколь наивной была эта вера, и уже не знает, суждено ли ей когда-нибудь ощутить себя свободной. Она не чувствует себя в безопасности даже рядом со своим спасителем.
Особенно с ним.
Прежде чем они покинули гостиницу, она, углядев в комнате таз с кувшином, выпросила у него несколько минут на то, чтобы помыться. Сейчас, когда она наконец поела и выпила сидра, желудок ее уже не болел от голода. Но лучше ей не стало. Ни теплый ночной ветерок, овевавший лицо, ни размеренный шаг коня, ни крепкая рука, поддерживающая ее за талию, не снимали напряжения, сковавшего все ее существо.
Ей не удавалось расслабиться ни на мгновение. Спина ее стала прямой и словно каменной, как этот мост, по которому они переезжали реку. В голове проносились вопросы, тревожные и зыбкие, как лунный свет, рябью расплескавшийся по воде.
Макс вызволил ее. Он ее спаситель, это факт. Он не был с ней груб, ответил на все вопросы, все объяснил, даже перевязал ей раны.
Но у него есть пистоль.
Увидев, как блеснула рукоять оружия в его сапоге, она неожиданно вспомнила не только его название, но и звук. Резкий и громкий, при воспоминании о котором по телу ее прокатилась холодная дрожь. Она не знала, где и когда слышала его, но он не давал ей покоя.
Зачем ему оружие?
Пистоль. Муж. Жена. Свадьба.
Обрывки чужой, непонятной ей жизни. Слова эти таили в себе угрозу, они неотступно преследовали ее, вызывая боль в голове и тягучее, ноющее ощущение в желудке. И как она ни старалась постичь их, прошлое по-прежнему зияло черной дырой, дно которой было так же далеко и недосягаемо, как ночное небо над головой.
Она вглядывалась в эту мглу, надеясь найти там выход из забвения. Но выстрел пистоли, яркой вспышкой прорезавший мрак, наполнил ее таким страхом, что заглядывать в пропасть прошлого она уже решалась. Быть может, лучше ничего не знать? Так безопаснее. Нельзя стоять на краю пропасти, она может затянуть в себя.
Измученная нескончаемо долгой ночью, уставшая от вопросов, ответов на которые было не найти, она закрыла глаза и попыталась забыться.
Через несколько минут все поплыло, отступая, растворяясь в дреме, призрачной и сладкой, где чей-то мягкий бархатистый голос сулил ей покой и безопасность.
– Ну вот мы и добрались.
Она вздрогнула, открыла глаза и недоуменно огляделась, не зная, сколько она проспала. В небе по-прежнему стояла луна. Из города они, похоже, так и не выбрались. Должно быть, Париж огромный город, раз они, проделав такой путь, все еще находятся в его пределах.
Это был какой-то двор, окруженный с трех сторон стеной из... Как же это называется? Такие приземистые, зеленые, с листьями... Из темноты выступало трехэтажное кирпичное здание; по обе стороны от ограды вырисовывались точно такие же строения, а за ними виднелись другие.
– Это то место, про которое ты говорил? – Она сонно поморгала. – Здесь нас никто не найдет? Здесь безопасно?
– Более-менее, – устало сказал он.
Он снял руку с ее талии, и она вдруг смущенно подумала, что должно быть слишком тесно прижималась к нему во сне. Видимо, в глубине души она все-таки доверяет ему, несмотря на его пистоль.
Он спрыгнул с лошади.
– Помни, что я говорил тебе, – прошептал он. – Когда будешь разговаривать с дворецким и горничной, ни слова о лечебнице. А также о моей работе и о том, что мы скрываемся.
– Если даже они и не желают нам зла, они могут случайно проболтаться кому-нибудь. И тогда нас найдут, – заученно повторила она и зевнула.
– Точно. Хозяева здесь неплохие. Они знают свое дело, им хорошо платят, и им незачем сплетничать о тех, кто им платит. Да и возможности такой у них не будет, они все время здесь, на виду. Но тем не менее нужно соблюдать осторожность.
Он протянул руки и взял ее за талию, чтобы помочь ей спешиться. И в тот же миг по телу ее пробежала горячая дрожь. Ощущение, осмыслить которого она не могла, но оно настигало ее всякий раз, когда он касался ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Он поднялся и, взяв полотенце, осторожно двинулся к ней.
– Значит, мы едем не домой? – прошептала она.
Он подумал, не выложить ли ей сразу все. Ведь главного он ей не сказал, а это главное заключалось в том, что они должны покинуть Францию. Но он решил, что с этим можно повременить. Она и так напугана, и тревожить ее воображение подобными известиями ни к чему.
– Нет, не домой, – подтвердил он. – Пока не домой. Это опасно. Там они тут же схватят нас. – Он остановился перед ней и разорвал полотенце на несколько узеньких поло сок. – Позволь, я взгляну на твои руки.
Она, все еще прижимая к себе туфли и глядя ему в глаза, робко протянула руку.
– Мне так не хватало тебя, ma petite – нежно произнес он, забинтовывая ее кровоточащее запястье. – Прости, что я так долго искал тебя. Но теперь мы вместе, и они больше не посмеют тронуть тебя. – Он посмотрел в ее теплые карие глаза и осторожно затянул повязку – Обещаю.
Он перевязал и другую ее руку, а потом опустился на корточки. Она подобрала подол – ровно настолько, чтобы он смог перевязать ей коленки. Поднявшись, он уже чувствовал, что ему удалось вернуть капельку ее доверия, но только капельку. Оно угадывалось в ее глазах, пробиваясь сквозь неуверенность и страх.
И боялась она не столько их, сколько его.
По меньшей мере странно было осознавать, что она его боится. Никто и никогда не смотрел на него так. Так, словно он... нес в себе угрозу.
– Макс, я... я ничего не рассказала им.
– Знаю.
– Ничего... потому что ничего не помню. – Она опустила глаза, густые ресницы легли и тут же снова взметнулись вверх. – И тебя не я помню. Совсем не помню.
– Я знаю, Мари. – Он протянул руку и, осторожно взяв ее за подбородок, провел пальцем по ямочке. – Ты вспомнишь. Обязательно вспомнишь. А пока положись на меня. Больше им не удастся разлучить нас.
Прозвучало убедительно.
Чертовски убедительно.
Она не ответила, лишь прерывисто вздохнула. Ее губы были полуоткрыты.
Макса обдало жаром. Ее губы были так близко, что стоило ему чуть наклониться...
Он быстро подавил это желание. Эти губы будут поопаснее пули.
– Макс, я когда-нибудь буду дома?
Она не знает, что месяц назад дом ее сгорел дотла. Не знает, что сестра ее мертва, а брат заточен в Бастилию.
И он не может рассказать ей об этом.
Забвение, постигшее ее, сделало ее невинной и трогательно-беззащитной, но он знает ее жестокую сущность.
Она враг. Он доставит ее в Англию, и пусть секретные службы занимаются ею. Она ввязалась в опасную игру и проиграла ее.
Наступил час расплаты.
– Макс, – позвала она.
Он убрал руку и отступил от нее.
– Нам пора.
– Но скажи, я буду...
– Да. Будешь. Рано или поздно ты будешь дома.
Он лгал.
Одной ложью больше, одной меньше – какая разница?
Глава 5
Свобода. Она верила, что, вырвавшись оттуда, из царства стонов и тьмы, она обретет свободу. Только сейчас поняла она, сколь наивной была эта вера, и уже не знает, суждено ли ей когда-нибудь ощутить себя свободной. Она не чувствует себя в безопасности даже рядом со своим спасителем.
Особенно с ним.
Прежде чем они покинули гостиницу, она, углядев в комнате таз с кувшином, выпросила у него несколько минут на то, чтобы помыться. Сейчас, когда она наконец поела и выпила сидра, желудок ее уже не болел от голода. Но лучше ей не стало. Ни теплый ночной ветерок, овевавший лицо, ни размеренный шаг коня, ни крепкая рука, поддерживающая ее за талию, не снимали напряжения, сковавшего все ее существо.
Ей не удавалось расслабиться ни на мгновение. Спина ее стала прямой и словно каменной, как этот мост, по которому они переезжали реку. В голове проносились вопросы, тревожные и зыбкие, как лунный свет, рябью расплескавшийся по воде.
Макс вызволил ее. Он ее спаситель, это факт. Он не был с ней груб, ответил на все вопросы, все объяснил, даже перевязал ей раны.
Но у него есть пистоль.
Увидев, как блеснула рукоять оружия в его сапоге, она неожиданно вспомнила не только его название, но и звук. Резкий и громкий, при воспоминании о котором по телу ее прокатилась холодная дрожь. Она не знала, где и когда слышала его, но он не давал ей покоя.
Зачем ему оружие?
Пистоль. Муж. Жена. Свадьба.
Обрывки чужой, непонятной ей жизни. Слова эти таили в себе угрозу, они неотступно преследовали ее, вызывая боль в голове и тягучее, ноющее ощущение в желудке. И как она ни старалась постичь их, прошлое по-прежнему зияло черной дырой, дно которой было так же далеко и недосягаемо, как ночное небо над головой.
Она вглядывалась в эту мглу, надеясь найти там выход из забвения. Но выстрел пистоли, яркой вспышкой прорезавший мрак, наполнил ее таким страхом, что заглядывать в пропасть прошлого она уже решалась. Быть может, лучше ничего не знать? Так безопаснее. Нельзя стоять на краю пропасти, она может затянуть в себя.
Измученная нескончаемо долгой ночью, уставшая от вопросов, ответов на которые было не найти, она закрыла глаза и попыталась забыться.
Через несколько минут все поплыло, отступая, растворяясь в дреме, призрачной и сладкой, где чей-то мягкий бархатистый голос сулил ей покой и безопасность.
– Ну вот мы и добрались.
Она вздрогнула, открыла глаза и недоуменно огляделась, не зная, сколько она проспала. В небе по-прежнему стояла луна. Из города они, похоже, так и не выбрались. Должно быть, Париж огромный город, раз они, проделав такой путь, все еще находятся в его пределах.
Это был какой-то двор, окруженный с трех сторон стеной из... Как же это называется? Такие приземистые, зеленые, с листьями... Из темноты выступало трехэтажное кирпичное здание; по обе стороны от ограды вырисовывались точно такие же строения, а за ними виднелись другие.
– Это то место, про которое ты говорил? – Она сонно поморгала. – Здесь нас никто не найдет? Здесь безопасно?
– Более-менее, – устало сказал он.
Он снял руку с ее талии, и она вдруг смущенно подумала, что должно быть слишком тесно прижималась к нему во сне. Видимо, в глубине души она все-таки доверяет ему, несмотря на его пистоль.
Он спрыгнул с лошади.
– Помни, что я говорил тебе, – прошептал он. – Когда будешь разговаривать с дворецким и горничной, ни слова о лечебнице. А также о моей работе и о том, что мы скрываемся.
– Если даже они и не желают нам зла, они могут случайно проболтаться кому-нибудь. И тогда нас найдут, – заученно повторила она и зевнула.
– Точно. Хозяева здесь неплохие. Они знают свое дело, им хорошо платят, и им незачем сплетничать о тех, кто им платит. Да и возможности такой у них не будет, они все время здесь, на виду. Но тем не менее нужно соблюдать осторожность.
Он протянул руки и взял ее за талию, чтобы помочь ей спешиться. И в тот же миг по телу ее пробежала горячая дрожь. Ощущение, осмыслить которого она не могла, но оно настигало ее всякий раз, когда он касался ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104